— Я найду его. — Джек накрыл ртом ее губы и как следует поцеловал. Одну руку задержал пониже спины, а второй провел по выпуклому животу. — Оставлять тебя — самое трудное, что я делал за последнее время, — сказал он.

— Тебе пора ехать. Ты же хочешь добраться туда как можно скорее.


До Эурики Джек гнал машину на сумасшедшей скорости, по пути заряжая старый сотовый Мел от прикуривателя, чтобы иметь возможность позвонить ей из лос-анджелесской больницы. Он сел на самолет, который делал только одну промежуточную посадку в Рединге, и оказался в Лос-Анджелесе меньше чем через три часа. Причер ехал всю дорогу на машине и должен был прибыть через восемь, а то и десять часов.

Добравшись до Лос-Анджелеса, Джек даже не стал снимать номер в отеле. Майк все еще был на искусственном дыхании, посещения ограничивались родственниками, да и тех пускали только на пару минут в час. Но Джека впечатлило количество людей, ждущих в больнице новостей. Полицейские, как известно, всегда поддерживают своих, и сейчас они были повсюду — и в больнице, и вокруг нее. Они пригнали на больничную стоянку трейлер, чтобы родные Майка могли хоть немного отдохнуть, и охраняли его от незваных посетителей. Майк был дважды женат и оба раза развелся, но в родственниках недостатка не испытывал — родители, братья, сестры, племянницы и племянники. Наверняка и бывшая жена была где-то поблизости, и одна-две подружки. Двое ребят-пехотинцев тоже были здесь — те, кто мог сразу сорваться с работы, — Зик, пожарник из Фресно, и Пол Хаггерти, строитель из Грант-Пасса. Остальные появятся, как только смогут.

— Где Причер? — спросили они у Джека.

— Скоро будет, он поехал на машине. Как Майк?

— Мы мало что знаем. Три пули — в голову, в плечо и в пах. Он потерял много крови и ни разу не приходил в сознание. Была долгая операция.

Джек вытащил из кармана листок бумаги.

— Кто-нибудь знает, как зовут хирурга? — спросил он.

Парни посмотрели друг на друга и покачали головой.

— Ладно, сейчас сам его поищу, — сказал Джек. — Он старый друг Мел и работает здесь врачом. Может, скажет нам что-нибудь. Я скоро вернусь.

Джек почти час ходил от одного сестринского поста к другому и оставлял сообщения для доктора Шона Уилки. Без толку. Только через пару часов в отделение реанимации направился мужчина лет сорока в белом халате поверх одежды хирурга, на котором синей нитью было вышито «Уилки».

— Доктор Уилки! — Джек подошел к нему. — Меня зовут Джек Шеридан. Я здесь из-за Майка Валенсуэлы. — Врач показался ему невозмутимым и отстраненным, он рассеянно пожал протянутую ему руку. В конце концов, из-за Майка здесь была сотня посетителей, он не мог разговаривать со всеми подряд. — Я муж Мел Монро, — выдал он наконец.

Лицо доктора тут же оживилось.

— Боже мой! — воскликнул он и обеими руками пожал руку Джека. — Как Мел?

— Отлично. Она дала мне ваше имя. Сказала, что вы, возможно, сможете сообщить мне что-нибудь о моем друге.

— Я сейчас зайду к одному своему пациенту и потом расскажу вам, что смогу. Так вас устроит?

— Можете быть уверены, — ответил Джек. — Спасибо.

Минут через пятнадцать Джек понял, что сорвал джекпот — он увидел, как Уилки остановился около реанимации и разговаривает с родными Майка, родителями и братом. Значит, он и был врачом, который делал Майку операцию. Родственники вернулись в палату, а Уилки подошел к Джеку.

— Пойдемте, — сказал он ему. — У меня есть немного времени.

— Он выкарабкается, так ведь?

— По моему мнению, девяносто восемь процентов, что да, но мы не знаем, какие могут возникнуть осложнения.

Доктор Уилки привел Джека в ординаторскую, что находилась за отделением скорой помощи, где всегда была суматоха. Он налил себе и Джеку кофе. Джек глотнул и чуть не выплюнул. Просто отрава. Интересно, не заварили ли они его случайно на воде, которой мыли пол?

— Да, — сказал Уилки. — Я знаю, что он паршивый.

— Мне принадлежит бар с рестораном на севере штата. У нас кофе просто фантастика, лучше, чем в «Старбаксе»[23]. Мне кажется, первое, чем я зацепил Мел, — это мой кофе, она же кофеманка. Расскажите мне о Майке, доктор Уилки.

— Пожалуйста, зовите меня Шон. Ситуация пока такая. Он сейчас без сознания из-за ранения головы, хотя эта рана на самом деле наименее серьезна. Похоже, пуля только чудом не повредила мозг, но нам пришлось делать краниотомию, чтобы ее удалить. Это вызвало дополнительное кровотечение и отек — думаю, именно он является причиной комы. Мы вставили ему шунт и дренаж, чтобы его уменьшить. Рана в паху самая травматичная и самая сложная. Мы восстановили ему кишечник и мочевой пузырь, но он потерял много крови.

— Иисусе! Он провел восемнадцать месяцев в Ираке без единой царапины.

— С плечом тоже плохо. Я почти уверен, что мы не сможем восстановить его полностью.

— Проклятье, — сказал Джек и покачал головой: — А его работа? Он сможет к ней вернуться?

Шон покачал головой:

— Не думаю. У него очень серьезные травмы, его ждет долгая реабилитация. Плечо мы хорошо зашили, но оно останется слабым. При защите оно может его подвести.

— Он сильный парень, — заметил Джек.

— Да, — ответил Шон. — И это поддерживает в нем жизнь.

— Спасибо, — поблагодарил его Джек. — За все, что вы для него сделали. И за то, что нашли время поговорить со мной…

— Пожалуйста. — Тот подался вперед. — Я знаю, что вы очень беспокоитесь за своего друга, но мне бы хотелось знать, как поживает Мел. Я уже давно ничего от нее не слышал.

Джек улыбнулся и с радостью ухватился за тему переезда Мел в горы. Ее первым порывом было сбежать оттуда без оглядки. А потом на ее решение повлияли и их брак, и ее беременность.

Уилки был заметно удивлен.

— Да, нас ожидало много сюрпризов. Мел не думала, что такое возможно, — сказал Джек. — Она была женщиной, которая считала, что уже никогда не обретет счастья, вдовой, которой не суждено родить ребенка. Мне скоро будет сорок один, я отставник морской пехоты и раньше никогда не был женат. Черт, я даже постоянно не жил ни с одной женщиной, да и не стремился к этому. Но когда я познакомился с Мел — это был лучший день в моей жизни. Думаю, для нас обоих началась новая жизнь. Она для меня все.

На столе лежал какой-то блокнот, и Джек пододвинул его к себе. Потом жестом попросил у Шона ручку. Тот дал ему свою, вытащив из кармана халата.

— Позвоните ей. Не ссылайтесь на наш разговор, просто спросите, как у нее дела. Она обрадуется возможности поговорить с вами. Это она назвала мне ваше имя — и сказала поискать вас здесь.

Он нацарапал номер на желтых страничках и толкнул блокнот к Шону.

Чуть заколебавшись, Шон оторвал листок, свернул его и сунул в карман.

— Правда, позвоните ей. Она будет рада. И еще одно. Нет ли у вас хоть какой-то возможности провести меня в реанимацию? Майк — один из лучших моих парней. Он был отличным пехотинцем и спас множество жизней. Он был героем. Я очень люблю его. Правда. И многие любят.

— Не сомневаюсь, — ответил Шон.


Желая дать родным Майка возможность выспаться, Джек просидел у его постели всю ночь. Голова Майка с одной стороны была выбрита, отовсюду торчали трубки и дренажи, но тяжелее всего было, наверное, смотреть на то, как за него дышит аппарат искусственного дыхания. Медсестры и врачи меняли положение его рук и ног, но сам Майк ими не шевелил.

Причер быстро переговорил с родными Майка, потом забрал спортивную сумку Джека и вместе с Пейдж поехал в отель. Снял там два номера и утром принес Джеку в больницу его ключ. Тот сходил в номер поспать, но во второй половине дня снова вернулся и провел еще одну ночь у постели Майка. Каждый час, а то и чаще он склонялся над кроватью и начинал с ним разговаривать:

— Все здесь, приятель. Твои родные, коллеги и частично наш взвод. Все ждут, когда ты очнешься. Просыпайся, парень.

На третий день аппарат искусственного дыхания отключили. Майк открыл глаза, но на Джека и родителей смотрел безучастно. Медсестры пытались вызвать у него отклик, но он оставался слабым и вялым.

Когда Джек сидел у постели друга очередную долгую ночь, ему на плечо положила руку мать Майка. Была глубокая ночь. Он повернулся и посмотрел в ее карие глаза. Миссис Валенсуэла была красивой и сильной женщиной лет шестидесяти, она вырастила восьмерых детей, и сейчас у нее было огромное количество внуков. Если она не сидела в палате Майка, то уходила в часовню и перебирала четки; она так часто это делала, что уже могла бы натереть мозоли. Она почти не спала.

— Ты очень терпеливый человек, да, Джек?

— В некоторых случаях — не особенно, — признал тот.

— Я знаю о тебе. Мигель не первый, ради кого ты нес бессменную вахту. Он говорил, что ты никогда не бросишь своего парня — какая бы опасность ни угрожала.

— Он преувеличивает, — сказал Джек.

— Я так не думаю. Я ухожу, хочу немного отдохнуть, чтобы завтра утром не клевать носом. Спасибо тебе за то, что ты делаешь.

— Я не оставлю его, миссис Валенсуэла. Он отличный боец.

На шестой день, в полночь, Майк открыл глаза, повернул голову и произнес:

— Сэдж?[24]

Джек тут же вскочил и склонился над кроватью. Глаза Майка были ясными.

— Да, ганни[25]. Вот и правильно. Здесь столько народу тебя ждет, приятель. Только не засыпай опять, а то персонал больницы уже скоро погонит нас отсюда.

К кровати тут же подошла медсестра.

— Майк? — спросила она. — Вы знаете, где вы находитесь?

— Очень надеюсь, что не в Ираке, — сказал тот, еле шевеля губами.

— Вы находитесь в больнице. В отделении интенсивной терапии.

— Хорошо. Значит, здесь нет никаких снайперов.

— Майк, я должен позвонить твоей матери, — сказал Джек. — Я буду неподалеку.