– Куда попасть на этот раз? В глаз? В ухо? Или в твои яйца?!

– А может, лучше в дочурку? – предположил Корж, усмехаясь.

– Пап, это ведь шутка, да? Пап! Я не хочу! Я не хочу!

– Забирайте все, что видите и уходите! – сквозь зубы прошипел Мойсов, взглянув на Алекса. – Я не буду звонить в полицию в течение часа, обещаю. Этого времени вам хватит, чтобы скрыться, только перестаньте творить весь этот ужас!

– Где деньги? Спрашиваю последний раз, потом уже ты станешь умолять меня выслушать тебя, – нетерпеливо говорил Алекс, сжимая в руках окровавленный нож. – Я ведь могу увлечься так, что не стану слушать.

– Пап! Умоляю, скажи им, что они хотят знать! – ревела девчонка.

Но Мойсов молчал, закрыв глаза, словно не хотел видеть того, что собирался творить Алекс.

– Прости, но, твой папочка выбрал другой вариант, – усмехнулся Корж, кивнув Алексу. – Видимо, деньги для него дороже, чем собственная шкура.

– Как и твоя, – со злой усмешкой добавил Палый.

Алекс стремительно шел к противоположной стене. Переполненный гневом, он бросил на часы быстрый взгляд и крепче сжал в руках нож.

– Сейчас твоему папочке будет очень больно, – шептал Корж в лицо заплаканной дочурке, – а потом и тебе.

– Пап! – рыдала та. – Пожалуйста… Пап!

– Знаешь, где спрятаны деньги? – спросил ее Корж.

– В сейфе! Все в сейфе! – ответила девчонка. Бросив на отца разъяренный взгляд, она выкрикнула:– Боже! Да скажи же ты им все, пока нас не убили!

– Закрой свой рот! Закрой свой рот, идиотка! – в бешенстве закричал Мойсов. – Клянусь Богом, если мы выживем сегодня, я отправлю тебя на другой конец света!

Алекс повернул к ней голову и ухмыльнулся:

– Видишь, как ты разозлила папочку.

У дочурки Мойсова едва не упала челюсть.

– Почему ты… Почему ты так говоришь со мной? – всхлипнула она. – Нас хотят убить, а ты…

– Я сказал тебе заткнуться! Так что заткнись!

На несколько секунд в помещении стало очень тихо, каждый в этой комнате думал о своем.

Алекс выставил правую ногу вперед, и перед тем как приготовиться к броску, бросил взгляд в сторону белокурой девчонки из кладовки. Она сидела на полу, прижимаясь спиной к стене. Ее глаза были по-прежнему закрыты, и только сейчас Алекс заметил, что грязные руки и ноги не перемотаны скотчем. Она просто сидела, дрожа от страха и отворачивая голову ото всех так старательно, что казалось, будто совершенно не чувствовала себя частью этой поганой семейки. Словно, ей снился жуткий сон, и она отчаянно пыталась очнуться.

– Где деньги? – повторил он, все еще глядя на девицу.

– Урод! – выкрикнула дочка Мойсова, и Алекс тут же развернулся к ней. – Конченый урод!

Прицелившись, он с легкостью метнул нож, который с силой вонзился в бедро девчонке.

– Что вы делаете?! – в истерике заорал Мойсов, стараясь перекричать визг своей дочери. – Хватит! Хватит! Не трогайте ее!

Алекс повернул к нему голову:

– Твоя чокнутая дочурка только что назвала меня уродом, думаешь, мне это понравилось? Ты ведь согласен, что у нее язык без костей, так что, скажи мне «спасибо», может после этой ночи она перестанет слишком много болтать, а?

– Ты заплатишь за это! – орала девчонка. – Папа! Папа, мне так… Мне так больно! Пожа… Пожалуйста…

– У меня всего один нож, пойми. Каждый раз, когда ты будешь молчать, я буду метать его в любого из вас четверых. А потом – медленно доставать его из вашей плоти. Только подумай, как сейчас будет больно твоей доченьке.

Кивнув напарнику, Алекс снова взглянул на сотрясающуюся девицу у стены. Она продолжала жмуриться, стараясь не видеть и не слышать ничего, что здесь происходило. И когда дочка Мойсова стала орать еще громче, от того, что Корж медленно вытягивал из ее бедра нож, девчонка из кладовки задрожала так сильно, что едва могла прикрывать уши руками.

Алекс стоял как завороженный, впервые почувствовав необъятную тяжесть в груди. Заложники всегда плакали, рыдали и сотрясались от страха, и никто не заставлял его проявить к ним хоть каплю сочувствия. Конечно, он не был в восторге от того, что делал с ними, но ведь иначе невозможно было разговорить их. Иной раз они верещали как серены, приходилось заклеивать рты скотчем, лишь бы не слышать жуткие вопли. Но сейчас, он был крайне обескуражен поведением девушки, на чью семью совершилось нападение. Она единственная сидела здесь не связанная по рукам и ногам, и единственная молчала, хотя и была до смерти напугана.

Ее не должно было быть здесь. Не из-за того, что сам факт ее существования прошел мимо Алекса, а просто потому что ее не должно было быть здесь. Он чувствовал это.

Тогда, как же она оказалась в доме Мойсовых, а главное, в какой момент времени появилась? И как он мог не узнать о ней за эти месяцы?

Корж протянул ему окровавленный нож, и на секунду замешкавшись, Алекс взял его в руки.

– Скажи им! Господи, скажи им! – выла от боли дочурка, прижимая к ране связанные руки. – Пожалуйста, папа. Я умру… Я сейчас умру…

Секунды, пока на лице Мойсова играли нервы и эмоции, казались вечностью. Его дочь билась в истерике, молодая женушка беспрерывно мычала и продолжала реветь, и только племянница, закрыв уши руками, вжималась в стенку, не открывая глаз.

– Заходим на третий круг, – спокойно сказал Алекс.

Выставив ногу вперед, он приподнял руку, целясь в Мойсова, как вдруг тот закрыл глаза и едва заметно кивнул.

– Отпустите мою семью и я скажу вам, где деньги. Не надо больше никого калечить.

Алекс опустил руку:

– Никто не хотел причинить вам боль. Ты сам довел до этого. Нам нужны только твои деньги и больше ничего.

– Получите свое и грохните нас одного за другим.

– Заберем деньги и уйдем. Проснешься утром и решишь, что это был всего лишь сон.

– Проснусь с дырой в плече, побитой мордой и раненой дочерью? – усмехнулся Мойсов, с горечью взглянув на Алекса. – Хороший сон.

– Я тебя предупреждал. Все зависит только от тебя. Ну, так, где деньги?

Несколько секунд Мойсов молчал, как будто решая, можно доверять преступникам или нет. Он глядел на жену и заплаканную дочь, зажимающую руками рану, а затем, подняв вымученные глаза на Алекса, тихо ответил:

– Под ковром.

Алекс обернулся к широкому угловому дивану в центре гостиной и взглянул на пушистый белоснежный ковер неровной формы.

– Здесь?

Мойсов нехотя кивнул.

Хихикнув, Корж подлетел к указанному месту и сдвинул ковер.

– Здесь ничего нет!

Алекс нетерпеливо взглянул на Мойсова.

– На паркете есть темные вкрапления, поставь туда ногу и прыгни три раза.

– Какого черта?! – взорвался Корж.

– Это шутка? – спросил Алекс, сжимая в руках нож.

– Разве я могу шутить сейчас? – с горечью улыбнулся Мойсов и отвернул голову. – Поставь ногу и прыгни три раза.

Алекс кивнул напарнику, чтобы тот делал так, как было сказано. Корж не был в восторге от этой глупой идеи, но все же выполнил указания. После третьего прыжка под полом раздался щелчок, и две половицы приподнялись.

– Охринеть, – произнес Палый. – Ты это придумал?

– Встань с ней, – приказал ему Алекс, указав на девицу из кладовки. Сам же, он подошел к потайному сейфу и внимательно оглядел две торчащие половицы.

Приподняв одну, Алекс увидел электронный замок на вмонтированном в пол сейфе. Повернув голову к Мойсову, он спросил:

– Какой код?

Мужчина поджал губы и взглянул на рыдающую дочь. С отцовским огорчением он несколько секунд глядел на нее, а та только выла, как раненный зверь.

– Три единицы, три пятерки, три семерки, – ответил он, бессильно опустив голову. – А теперь смотри, доченька, как ты отблагодарила меня за все, что я делал для тебя.

Замок щелкнул. Потянув вверх дверцу, Алекс тихо выдохнул.

– Охринеть, – шепнул Корж, глядя на прямоугольное глубокое днище, полностью покрытое толстыми пачками пятитысячных купюр. Это был настоящий денежный бункер.

Алекс улыбался и был рад, что маска скрывает его счастливую физиономию. Вот она – его путевка в новую жизнь. Поднявшись на ноги, он махнул Палому. Тот, не издав ни единого звука, подошел к нему.

– Собирайте в сумки, а я кое-что проверю, – шепнул он напарникам.

– Довольна? – со злостью бросил Мойсов. – Я горбатился, зарабатывая эти деньги, а что сделала ты?!

– Пап, я не понимаю…

Алекс спокойно подошел к ней и присел на корточки:

– Спасибо тебе за наводку. Знаешь, а вообще удивительно, что с таким длинным языком, как у тебя, вас еще никто не обчистил. Впредь, не болтай направо и налево какой у тебя богатый папа.

Мойсов метнул колючий взгляд в сторону дочери, глядевшей на Алекса изумленными глазами.

Алекс усмехнулся и направился к девице у дальней стены.

– Я не виновата, папа! Это не я…

Остановившись перед блондинкой в золотом платье, Алекс наклонил к ней голову. Как будто почуяв опасность, женское тело стало вновь непрерывно дрожать.

– Вставай.

К удивлению Алекса, девчонка без колебаний повиновалась, но все так же стояла перед ним с повернутой в бок головой и закрытыми глазами.

– Иди на кухню.

Он шел за ней по пятам и следил за каждым ее движением, словно ястреб. Несколько раз она хваталась тонкой бледной рукой за стены, как будто боялась оступиться и упасть, а зайдя на кухню и вовсе крепко ухватилась за края столешницы, стоя к Алексу спиной.

– Я буду задавать вопросы, а ты – отвечать, поняла?

–…Да – прохрипела она, склонив голову.

Алекс обошел ее и остановился напротив. Он обратил внимание на грязные руки, засохшую землю под ногтями и алый след, который он оставил на тонком запястье.

– Как тебя зовут?

– Б…Белла.

Имя показалось ему прекрасным.

– Белла, – обратился он, низким голосом, – подними голову и посмотри на меня.

Теперь блондинка замешкалась. Длинные вымазанные пряди волос падали на ее лицо, и когда она все же медленно подняла голову, Алекс заметил какими красивыми были ее полные губы, побледневшие от страха. И хотя на щеках вырисовывались тонкие темные полоски от потекшей туши, она совершенно не была похожа на своих воющих родственниц-панд. Было в ее внешности что-то мягкое и по-настоящему женственное, вот только Алекс никак не мог понять, что именно в ней так манило его взгляд. И лишь, когда она медленно открыла глаза, постепенно привыкая к свету, он вдруг ощутил колючее покалывание в собственной груди.