Белла все пыталась внушить себе, что он просто внимателен и вежлив по натуре, и что ему действительно не с кем отправиться на этот ежегодный аукцион. Наверняка, все его обворожительные подруги отдыхают сейчас в каких-нибудь жарких странах, а он, оставшись в гордом одиночестве, от безвыходности пригласил ее.

«Да, точно, так и есть», – с мнимой уверенностью уверяла она себя, вдыхая теплый майский воздух.

Радовало, что дожди, наконец, прекратились. Стеклянные витрины, цветущие деревья и разноцветные крыши домов сверкали в лучах теплого солнца, предвещая по-настоящему летнее настроение. Хотелось примерить высокие босоножки, легкий сарафан и шляпу с широкими полями, чтобы почувствовать себя туристкой на каком-нибудь жарком курорте. Последний раз Белла была такой три года назад, когда вместе с отцом отправилась в теплую Грецию на две недели. Это была удивительная поездка. Отец рассказывал о своих невероятных приключениях по всему миру, делился опытом и ни разу не упомянул об Оксане. Именно тогда Белла поведала ему о своих сомнениях насчет выбранной профессии, она даже расплакалась, сожалея о том, что позволила матери надавить на себя и принять за нее одно из самых ответственных и серьезных решений в жизни.

«Но ведь, еще не поздно начать все сначала, – говорил отец с такой легкостью и уверенностью, что именно в тот момент Белла почувствовала внутреннюю силу к свершению перемен. – Оглянись вокруг и подумай, что тебе нравится. Я знаю, что не смог помочь тебе, когда это требовалось, потому что был слишком увлечен своей работой. Хотя нет, это не работа, фотографии – моя жизнь. Надеюсь, ты поймешь это. Я хочу, чтобы ты тоже нашла себя, только не торопись принимать окончательное решение. Присмотрись ко всему, что тебя окружает, что привлекает, и когда точно поймешь, что нужно – я помогу тебе. Я обязательно поддержу тебя, какой бы выбор ты не сделала».

И он сдержал свое слово. Пока Оксана разорялась и била посуду, словно обезумевшая, отец Беллы оплатил весьма дорогостоящее обучение в одной из фотошкол столицы, на время учебы поселил дочь у себя, а сам продолжал колесить по миру, создавая невероятные фотографии живой природы и бедных жителей Танзании. Его фотографии публиковались в международных печатных изданиях и продавались в столичных галереях.

Не будь его, Белла, наверное, ни за что бы не решилась воспрепятствовать матери, вдоль и поперек распланировавшей ее жизнь. И вернувшись в свой родной город, она с невообразимой для себя легкостью переехала в съемную квартиру-студию, завела кота и стала жить так, как ей того хотелось. Несколько раз она заезжала к Оксане, чтобы собрать все свои вещи, и при каждом взгляде на неприступную мать, ее сердце больно сжималось, а обида, накопившаяся за долгие годы, как будто испарялась. Но лишь на время.

Знала ли Оксана, как сильно Белла хотела обнять ее, услышать теплые слова и понять, что все плохое осталось позади? И хотелось ли ей самой когда-нибудь крепко прижать к себе дочь и просто постоять так в тишине, подумать о времени, что они упустили и начать строить новую жизнь?

Имей Белла мужество в те свои восемнадцать лет сказать твердое: «Я не стану делать то, что хочешь ты» – сейчас их отношения были бы совершенно другими. Семь лет назад Оксана почти смирилась с выбором дочери, но Белла самостоятельно предоставила ей возможность продолжать пункт за пунктом планировать свое будущее. Оксана даже не поняла, почему дочь так резко переменилась, и почему она не решалась спорить с ней. А ведь все было слишком очевидно.

– Ну и денек, да? Жара, все цветет и пахнет и в ближайшие несколько дней не будет никаких дождей и гроз! Как прошла съемка?

Гриша протирал объективы за стойкой, когда Белла вошла в студию. Она улыбнулась, задержав взгляд на его светло-серой жилетке со вставкой из модных ярких иллюстраций знаменитых мультфильмов.

– Что, нравится? – усмехнулся он, заметив ее взгляд. – Соня подарила. Ты же знаешь, она у меня любит чудить.

– Тебе идет. А съемка прошла хорошо, спокойнее, чем вчера.

– Не напоминай про вчерашний день! – жалобно протянул он. – Я до сих пор оправиться не могу после налета тех маленьких террористок! Бог мой, мои дети такими обезумевшими не будут!

– Гриш, прости, я пыталась объяснить их матери, что здесь ничего нельзя трогать, но она только кивала и продолжала болтать со всеми. А я не могла разорваться на съемку и слежку за детьми.

– Успокойся, Белл, я все знаю. В понедельник должны прийти три человека на собеседование, нам катастрофически не хватает администратора. Очень надеюсь, что кто-нибудь из них подойдет нам. Кофе будешь?

– Нет, спасибо. Я зашла фотоаппарат оставить и флешку забрать. Ты все перебросил с нее?

– Да, все сделано, держи.

Бросив серебристое устройство в рюкзак, Белла спрятала сумку с фотоаппаратом в узкий шкаф за стойкой и задержалась у зеркала, чтобы собрать волосы в высокий хвост.

– О! Господи, чуть не забыл! – воскликнул Гриша, взмахнув руками. – Соня бы прикончила меня, у нее сейчас так резко меняется настроение, что просто кошмар! Возьми, это твое приглашение.

Белла взяла в руки белый конверт из плотной блестящей бумаги и вытащила золотистую карточку.

«Добро пожаловать на Майский Аукцион».

– Она случаем не из золота? – усмехнулась Белла, повертев в руках пригласительное. – До чего же помпезно!

– Помпезно не помпезно, а я уже дождаться не могу, когда окажусь там! – буркнул Гриша. – Только подумай, все сливки общества соберутся в одном месте. Знакомство с такими людьми очень полезно.

– Ну, да, – шепнула она, с отвращением вспомнив своих богатеев-родственников, которые не постеснялись обвинить ее в том грабеже. – Не слишком рассчитывай на это, лучше просто наслаждайся вечером и смейся, глядя на то каким грязным способом развлекаются богатенькие дяди.

– Да почему же ты так негативно настроена по отношению к ним? Они обыкновенные люди, ну, да, есть среди них снобы и все такое, но не все же такие. Они отдают свои деньги на благотворительность, помогают детям. Что-то ведь есть в них хорошее.

– Почему ты так в этом уверен?

– А почему ты уверена в обратном? – улыбнулся Гриша.

– Ладно! – отмахнулась она, не выдержав на себе его настырный взгляд. – Я поехала собираться на эти обезьяньи бои и не сомневаюсь, что после сегодняшнего вечера буду смеяться, как обезумевший конь.

– Только не делай этого коня в присутствии Германа, ладно? – хмыкнул Гриша. – И про обезьян тоже не говори! Он между прочим спонсор.

– Иной раз мне очень сложно себя сдерживать, даже не знаю, как быть, – нарочито задумчиво ответила Белла, и махнув рукой, покинула студию.

Сборы на торжественное мероприятие проходили под вибрирующее мурлыканье Каспера, развалившегося в ногах хозяйки, и легкие спокойные песни зарубежных исполнителей. С макияжем и прической Белла справилась достаточно быстро, но что касалось наряда, то здесь возникла некоторая сложность.

Каждый год любое уважающее себя печатное издание публиковало статью и огромный фотоотчет о пройденном мероприятии, дабы лишний раз продемонстрировать гостей вечера в дизайнерских одеждах и сверкающих украшениях. Обыкновенному человеку, не имеющему никаких шансов попасть на этот расфуфыренный «праздник обезьянок», оставалось лишь глазеть на журнальные страницы и тихонько завидовать. И хотя Белла мысленно высмеивала всю эту показуху, она не могла не согласиться, что женщины в этот вечер надевали на себя самые изысканные платья, а мужчины поголовно облачались в смокинги. Роскошный внешний вид – одно из главных правил «Майского Аукциона». Белла вообще считала, что этот вечер придумала мелкая кучка богатеньких снобов, которым стало настолько скучно, что они решили организовать эдакое «торжество для своих», а что бы простые смертные не возмущались явному разделению слоев общества – прикрылись благотворительностью.

Простояв у раскрытого шкафа несколько минут, она с грустью усмехнулась, ведь в ее гардеробе не было ничего подходящего. Ее платья были слишком простыми и никак не подходили к чересчур торжественной обстановке.

Сев на диван с кислой миной, Белла вспомнила глубокую гардеробную Риты, забитую дорогими вещами и безделушками. Интересно, ее желание иметь все хотя бы на чуточку поубавилось за прошедшие годы, или стало только хуже? Судя по тому, что сказал следователь несколько недель назад, Рита давно позабыла о той ночи и, должно быть, продолжала жить в свое удовольствие. Ее способности с легкостью забывать об ужасах можно только позавидовать.

– Каспер, если я сейчас же не найду наряд, то мы проведем вечер вместе, – усмехнулась Белла, опустив взгляд на вылизывающего свои лапы кота. К собственному удивлению, отчаяние захлестнуло ее с головой. Схватив телефон, Белла набрала Соне, нервно покусывая щеку.

– Белл привет! – громко ответила Соня. – Не поверишь, а я вот-вот собиралась тебе позвонить. Что подумала, может мы с Гришей заедем за тобой, чтобы ты одна не ехала, а? Самолет Германа должен приземлиться через двадцать минут и сама понимаешь, пока он себя в порядок приведет, уже нужно будет ехать в ресторан. Что скажешь?

– О! Знаешь, здорово. Только, можно попросить тебя кое о чем? – хмыкнула Белла, разглядывая себя в зеркале. – Не одолжишь мне какое-нибудь платье? Длинных у меня нет… Катастрофа какая-то.

– У-у-у, значит Герман тебе понравился?

Белла тут же опешила:

– Что? Нет! Я планировала надеть то бардовое платье, но оно слишком простое. Там ведь все при параде…

– Хочешь свести его с ума? – продолжала подтрунивать девушка.

– Ай! Знаешь что, не надо, – буркнула Белла, закатив глаза. – Прям там. Праздник! Надену бардовое.

– Я все привезу, успокойся! У меня их целый шкаф.

– Спасибо. Я аккуратно отношусь к вещам, не беспокойся. Вино не пролью, салат не выверну.

Соня засмеялась, несколько раз сделав «ай-ай-ай».

– Господи, как же ноги пухнут! Не могу в туфли засунуть, – брякнула она, тяжело вздыхая. – Что, и даже не порвешь?