Мона Кастен - Спаси меня

– Насчет музыки я с тобой согласна, – спокойно сказала я. – Она была не идеальна. Но народ все равно танцевал, так что полным провалом это не назовешь.

– Люди будут танцевать на любой вечеринке. Но настрой был не тот, каким мог быть при нормальной музыке.

Три года назад, еще в первой школе, я ходила на семинар по урегулированию конфликтных ситуаций. Курс длился пять дней, и там нас научили нескольким приемам. Я уже почти ничего не помню, но одно правило засело у меня в голове: у обеих сторон должно быть чувство, что их услышали, а энергию, возникшую во время спора, нужно направить в правильное русло.

Держа в голове это правило, я сделала глубокий вдох и уверенно посмотрела на Джеймса.

– Я услышала твои замечания и приму их к сведению. Однако это не отменяет того, что мы до сих пор ничего конкретного не решили с Хэллоуином. Предложение Дугласа кажется отличным, я его запишу. Как и запишу все следующие предложения, чтобы в конце мы могли видеть, что подходит. – С этими словами я написала на доске «Черное и белое». И снова повернулась: – Еще предложения?

– Хорошо, у меня есть идея, – сказала Джессалин и подняла руки, словно у нее было озарение: – Классический шик с налетом чего-нибудь зловещего. Лампады, черные цветы. Современная версия традиционных вечеринок на Хэллоуин.

Я тут же записала эту идею.

– Это тоже скучно…

– Если тебе самому нечего предложить, то лучше заткнись, Бофорт, – зашипела на него Лин.

– Вампирская вечеринка в красно-черных цветах, – предложил Киран.

– Тоже уныло, – пробурчал Джеймс.

Я выдержу. Я не воткну ручку ему в глаз.

– Уныло прежде всего то, как ты постоянно поливаешь грязью наши идеи, – возразила Джессалин. – Предложи что-нибудь сам, вместо того, чтобы изливать здесь свой негатив.

Джеймс выпрямился и посмотрел в записную книжку. Сомневаюсь, что там было написано хоть одно слово, касающееся вечеринки на Хэллоуин.

– Предлагаю вечеринку в викторианском стиле. Для нее отлично подойдет Вестон-холл. Можно достать оригинальную посуду и приборы того времени, чаши для пунша, кружевные салфетки и тому подобное. Лучше всего черные. Основной свет, как тогда было – свечи, – это добавит таинственности. Конечно, придется следить, чтобы школу не спалили, и в этом нам поможет техника пожарной безопасности. Дресс-код соответствует эпохе – немного декаданса и благородства. Еще есть множество игр, в которые тогда играли на Хэллоуин. Их можно как-то связать с происходящим.

Когда Джеймс закончил, в аудитории воцарилась тишина.

– Это… и правда крутая идея, – нерешительно сказала я.

Он посмотрел на меня, и его глаза сверкнули.

– А я думал, мы записываем не комментируя, разве нет?

Я написала идею на доске.

– Я как-то читал, что в девятнадцатом веке для таких случаев пекли пирог, в который сначала клали пять разных предметов, – неожиданно вспомнил Киран. – Того, кому попадется кусок с такой начинкой, ждет большая удача. Мы могли бы обыграть эту идею и раздавать призы тем, кому достанется счастливый кусок.

– Тогда надо будет всех предупредить о начинке, чтобы никто не подавился, – добавила Камилла и наморщила нос.

– Какую музыку будем ставить? – спросила Джессалин.

– Как насчет замиксованной классической музыки? – предложила я.

– Только не твои странные классические электроник-дабстеп-ремиксы, – простонала Лин.

– Но-но! Они крутые! И под них хорошо концентрироваться. – Вся команда посмотрела на меня с недоверием. В поисках поддержки я взглянула на Кирана, который обычно разделяет мой музыкальный вкус. – Ну же, Киран. Скажи им.

– Есть крутые ремиксы викторианской музыки. Я недавно слышал парочку.

Я благодарно улыбнулась и беззвучно показала ему губами: «Скинь ссылку».

– Короче, я организовал бы оркестр, – сказал Джеймс. – И разучил бы танец для начала вечеринки.

По классу пошел шепот одобрения, а мне стало не по себе. Я вообще не умею танцевать.

– Ну, если я правильно поняла, то с тематикой, мы, кажется, определились, – заключила Лин, и в голосе ее слышалось такое же удивление, какое чувствовала и я сама.

Она указала на доску:

– Тем не менее я бы все же провела голосование. Кто за «Черное и белое»?

Руку никто не поднял.

– Кто за классическую вечеринку?

Снова никто не вызвался.

– А как насчет пресловутой вампирской вечеринки?

Ни одна рука не поднялась.

– А что вы скажете насчет вечеринки в викторианском стиле? – спросила я, и не успела договорить, как четверо уже подняли руки. Джеймсу, судя по его виду, казалось глупым голосовать за собственное предложение, но потом и он поднял руку.

Я не ожидала, что собрание примет такой поворот. Сведя брови, я посмотрела на Лин.

– Хочу сказать, что мы только что выбрали тематику для Хэллоуина в Макстон-холле.

Перси припарковал «Роллс-Ройс» прямо на подъезде к главному входу в школу. Он стоял, прислонившись к машине, держа в одной руке телефон, а в другой – фуражку. Седых волос, пронизывающих его темные волосы, с каждым днем, казалось, становилось все больше. Увидев меня, он тут же убрал телефон, надел фуражку и выпрямил спину. Делать все это было не обязательно, и он это прекрасно знал.

Я шел по лестнице вниз, и люди передо мной расступались. Похоже, выглядел я так же скверно, как и чувствовал себя. А всему виной проклятый оргкомитет! Я уже пожалел о том, что не держал язык за зубами и не оставил при себе идею с викторианской вечеринкой. Стоит только подумать о списке дел, который они набросали в конце заседания, и мне становится дурно. Если бы я устраивал вечеринку у себя дома, то мог бы свалить всю работу на прислугу, сам бы и пальцем не пошевелил. Но сейчас я и есть прислуга, и Руби, нахмурив брови, ясно дала это понять.

Мне хотелось выть при мысли, что впереди целый семестр таких заседаний. А я еще и не могу тренироваться со своей командой.

Совсем не так я представлял себе последний учебный год.

Когда я шел к машине, мне хотелось только одного – упасть на заднее сиденье, но прежде, чем открыть передо мной дверцу, Перси заметил:

– Сэр, судя по вашему виду, у вас плохое настроение.

– Ты невероятно наблюдателен.

Он неуверенно перевел взгляд с меня на дверцу машины.

– Возможно, вам придется немного сдерживать свой темперамент. Мисс Бофорт расстроена.

Я моментально забыл о дурацком оргкомитете:

– Что случилось?

Перси немного замялся, будто не был до конца уверен, что можно мне доверить, а что нет. Наконец он придвинулся на шаг и тихо произнес:

– Она только что разговаривала с каким-то молодым человеком. Выглядело так, словно у них конфликт.

Я кивнул, и Перси открыл дверцу, чтобы я мог сесть в машину.

Хорошо, что окна затонированы, Лидия выглядела ужасно. Глаза и нос покраснели, а на щеках застыли темно-серые следы от слез. Она никогда еще не плакала так много, как в последние недели. Я был ужасно зол видеть все это и осознавать, что ничего не могу сделать.

Мы с Лидией всегда были неразлучны. В такой семье, как наша, только и остается держаться друг за друга, что бы ни случилось. За всю свою жизнь я помню лишь несколько дней, когда мы с сестрой не виделись. Каждый раз, когда ей становилось плохо, я испытывал странное чувство в груди, и у нее было так же. Мама говорила, что с близнецами такое часто случается, и взяла с нас обещание до конца жизни ценить эту связь и не пренебрегать ею.

– Что с тобой? – спросил я, когда Перси поехал.

Она не отвечала.

– Лидия…

– Тебя не касается, – прошипела она.

Я поднял бровь и так смотрел на нее, пока она не отвернулась к окну. На этом наш разговор был закончен.

Я откинулся назад и стал смотреть на разноцветные осенние деревья, которые быстро проносились за окном и сливались в размытую картинку. И мне захотелось, чтобы Перси ехал помедленнее. Не только потому, что от мысли о доме становилось плохо, но и потому, что нужно было выиграть время и вывести Лидию на разговор.

Мне хотелось помочь ей, но я не знал как. За последние недели я испробовал все, чтобы узнать, что произошло у них с мистером Саттоном, но она каждый раз закрывалась от меня. Собственно, чему тут удивляться. Мы хотя и были неразлучны, но свою личную жизнь никогда не обсуждали. Есть вещи, которые ты не хочешь знать о своей сестре – и наоборот. Но сейчас не тот случай. Она разбита, а такой я видел ее лишь однажды, года два назад. Тогда чуть было не разрушилась наша семья.

– Грэхем сходит с ума, – внезапно шепнула Лидия, когда я уже и не надеялся от нее что-нибудь услышать.

Я повернулся к ней в ожидании, что же она скажет дальше. Ярость к этому подонку снова вскипела во мне, но я отогнал ее. Не хотелось, чтобы Лидия еще больше отгородилась от меня.

– Я так боюсь, что Руби расскажет обо всем Лексингтону, – невнятно прогнусавила она.

– Не расскажет.

– Откуда ты знаешь? – В ее взгляде я увидел такой же скепсис, какой и сам испытывал к Руби в нашу первую встречу.

– Я глаз с нее не спускаю, – ответил я немного погодя.

Но, похоже, сам этому не верил.

– Ты не можешь постоянно ходить за ней по пятам, Джеймс.

– Мне и не нужно. Она состоит в организационном комитете.

Лидия удивленно посмотрела на меня, а я криво улыбнулся.

Было приятно видеть, как напряжение хоть немного спало с ее лица. Помолчав, она тихо сказала:

– Про организационный комитет я совсем забыла. Там все совсем плохо?

Я лишь промычал.

– Ты уже говорил с папой? – осторожно спросила она.

Я покачал головой и посмотрел в окно как раз в тот момент, когда «Роллс-Ройс» остановился. Перед нами возвышался фасад старинной усадьбы; мрачное небо, покрытое тучами, отражало мое настроение и то, что мне сегодня еще предстояло.

– Как бы ты описал меня в трех словах? – спросил Алистер, стараясь перекричать музыку, которая гремела из аудиосистемы.