Слыша за перегородкой бормотание Тристана и шорох ткани, я отважилась приблизиться к зеленому платью. Я попыталась представить себе, какая женщина его когда-то носила и какую жизнь вела. Интересно, мечтала ли она о чем-то и осуществила ли свои мечты?

Прошло минут пять, и Тристан вышел из-за перегородки.

– Костюм подошел ему идеально, – торжественно сообщил он.

– У тебя ведь есть мои мерки, Тристан, – сухо заметил Джеймс, выходя из-за перегородки. – Ты наверняка все подогнал.

Во рту пересохло.

Казалось, Джеймс появился прямиком из девятнадцатого века. Костюм сидел на нем как влитой, а Тристан к тому же зачесал ему волосы набок и сунул в руки трость. Я медленно осматривала его с головы до ног.

Джеймс выглядел просто фантастически.

Только снова взглянув ему в лицо, я по глазам догадалась, какой у меня застывший вид, а по грязной ухмылке поняла, что Джеймс легко прочитал все мои мысли. Кровь прилила к лицу, щеки пылали.

– Теперь ваша очередь, Руби, – позвал Тристан.

– Что? – Я растерянно уставилась на него. – Какая очередь?

– Ну, переодеваться, разумеется. – Он указал на зеленое платье. Я смотрела то на него, то на Джеймса. Тот с умеренным успехом пытался подавить улыбку. Только теперь до меня дошло, чего они хотели.

– Нет-нет, об этом не может быть и речи! – в панике воскликнула я. – Я приехала сюда забрать костюмы. А не переодеваться в них.

– А ты думала, я в одиночку буду совершать это путешествие во времени? Ну уж нет. – Джеймс потянулся ко мне тростью и довольно ощутимо ткнул ею по ноге. – Уж будь добра тоже переодеться.

– Истинный джентльмен не бьет даму тростью, мистер Бофорт, – вмешался Тристан.

Джеймс фыркнул:

– Руби не дама, Тристан. Она тиран.

– Это ты меня не видел с тиранической стороны. Но я ее охотно покажу. – Я смотрела на Джеймса сощурившись. – Тристан, а нет ли у вас, случайно, еще одной палки?

– Боюсь, что нет. Но вам и не потребуется трость, когда вы наденете это чудесное платье. Идемте, – приказал Тристан, полный надежды, что сломил мою волю к сопротивлению. Я пошла за ним за перегородку, но он исчез и вскоре вернулся с женщиной, которую представил мне как ассистентку, что поможет переодеться. Оказалось, что сама бы я и не справилась. Застегнуть множество мелких крючков целое искусство, не говоря уже о том, что верхняя часть платья и юбка были отделаны металлическими стержнями. Мне пришлось изрядно покорячиться, чтобы натянуть этот наряд и через голову, и через бедра. Когда все было готово, объем подола оказался таков, что я едва помещалась в узком пространстве между стеной и перегородкой.

– Готово, босс, – крикнула ассистентка Тристана, и он вошел к нам. Взглянув на меня, он радостно всплеснул руками, и лицо его преобразилось:

– Чудесно! Только пару последних штрихов… – Откуда-то у него в руках появилась заколка для волос, и он зашел ко мне за спину. Как я поняла по ощущениям, он собрал верхнюю прядь волос, завел их назад и закрепил там заколкой. Потом снова встал передо мной и поправил несколько других прядей, пока на его лице не появилось выражение довольства. Потом он разрешил мне повернуться к зеркалу, которое висело на стене.

Я замерла.

Я и не знала, что могу так выглядеть. Не говоря уже о том, что платье сидело так, будто было сшито на меня: появилось чувство, что в тело мое проник дух той дамы, которая его когда-то носила. Я чувствовала себя красивой, могущественной и всесильной. Словно весь мир лежал у моих ног и достаточно шевельнуть пальцем, чтобы получить все, что я хочу. Я медленно повернулась к Тристану и искренне улыбнулась:

– Спасибо, что заставили примерить это платье.

Он обозначил поклон.

– Мистер Бофорт, – торжественно воскликнул он. – Позвольте представить вам мисс Руби Белл.

Я осторожно сдвинулась с места. Один шаг, два шага, обойти перегородку, четыре шага, пять шагов… пока я не остановилась и не осмелилась поднять глаза.

Джеймс в это время беседовал с ассистенткой Тристана, но, заметив меня, осекся на половине фразы. Брови его поползли вверх, а губы покраснели. Он неторопливо разглядывал наряд сверху донизу, как будто у него в запасе все время мира, и тяжело сглотнул.

Потом Джеймс что-то пробормотал, но я не разобрала слов.

– Что?

Он откашлялся.

– Ты… очень хорошо выглядишь.

Сердце замерло. Мне не впервой слышать комплимент от мальчика, но все равно это как-то непривычно. Не думаю, что Джеймс часто говорит такие вещи. Его слова показались мне… честными. И простодушными.

– Платье как будто сшито на нее, – поддакнул Тристан. Он подтолкнул меня к Джеймсу и достал телефон: – А теперь сделайте вид, что вы леди и джентльмен из девятнадцатого века.

Джеймс рядом со мной едва слышно фыркнул, но когда я решилась взглянуть на него, он смотрел в камеру так, будто всю жизнь только тем и занимался, что позировал фотографам. Я вспомнила про кадры, которые в прошлом году ходили по Макстон-холлу. На них он вместе с Лидией демонстрировал новую коллекцию родителей, вот такое же вышколенное, ничего не выражающее лицо было у него сейчас. Я повернулась к Тристану и попыталась придать себе серьезный и благородный вид. Не знаю, удалось ли мне это, но он нащелкал несколько снимков.

– Смените позу, – предложил он. – Например, поклонитесь и подайте руку, будто приглашаете Руби на танец.

Джеймс выглядел настоящим профессионалом, когда выполнял его требования. Думаю, не так уж много восемнадцатилетних юношей могли бы так элегантно поклониться, как это сделал он – хоть в костюме, хоть и без. Но Джеймс относился к этому очень серьезно. Меня впечатлило, как он взял мою руку. У него были теплые пальцы, и хотя прикосновение оказалось совсем легким, по моей руке пробежала дрожь.

Я представила себе всю картину: зал, полный людей в костюмах, выразительная оркестровая музыка, Джеймс и я. Как он кладет руку мне на спину и ведет по паркету. Он наверняка знает, как надо двигаться. Я очень хорошо могла себе представить, как целиком предаюсь его власти в танце.

Я сухо сглотнула. Эта мысль понравилась мне больше, чем следовало.

– Теперь, может, еще пару снимков, на которых вы стоите друг против друга? – предложил Тристан, и Джеймс поднялся из поклона. Шелковый платок в нагрудном кармане немного выбился, и я автоматически поправила его.

Что-то вспыхнуло в глазах Джеймса. Я быстро убрала руки – и после этого уже не знала, куда их девать, и просто опустила.

Тут Джеймс неожиданно положил свои руки мне на талию, и у меня сбилось дыхание. Сердце забилось, и я не знаю, почему, но было удивительно приятно чувствовать нежные прикосновения. В этот момент я не смогла бы вспомнить, из-за чего, собственно, ненавижу его.

Что он со мной делает?

Джеймс ответил с таким же удивлением и вниманием, которое я чувствовала и сама.

Звуки вокруг нас становились все тише, пока мы смотрели друг на друга. Пальцы, что лежали у меня на талии и слегка поглаживали ее, ладонь, крепко сжимавшая мою руку… В его взгляде чувствовался вызов, который я с готовностью принимала.

– Джеймс, – прозвучал низкий голос у нас за спиной.

Огонь тут же погас. То же самое случилось с расслабленной позой. Он внезапно выпрямился как свечка и отпустил меня так, будто обжегся.

Всего одна секунда. Больше не потребовалось, чтобы он снова сделался прежним Джеймсом Бофортом, каким я его знала. Надменный изгиб рта и холод в глазах моментально приобрели угрожающий вид.

– Мама, папа. Я не знал, что вы будете здесь.

О боже. Я начала медленно поворачиваться в громоздком наряде, и когда повернулась, сердце ушло в пятки.

Передо мной стояли Мортимер и Корделия Бофорт. Родители Джеймса и Лидии. Руководители одного из самых успешных предприятий Англии. Внезапно я показалась себе в этом облачении уже не такой сильной и могущественной, особенно в сравнении с Корделией Бофорт. Все в ней выглядело стильным, элегантным и благородным. У нее было узкое лицо и такой же надменный изгиб губ, как у Джеймса, с той лишь разницей, что ее губы были накрашены темно-красной помадой. Фарфоровое лицо, облегающее белое платье-футляр, наверняка от дорогого дизайнера. Ее блестящие ржаво-рыжие волосы доставали ровно до плеч и были уложены так идеально, будто она только что вышла от парикмахера.

Волосы у отца Джеймса оказались песочного цвета, глаза ледяной голубизны и слегка опущенные уголки рта. Осанка прямая и гордая, и он выглядел в своем сшитом по меркам «Бофорт» костюме так, словно направлялся на важную деловую встречу.

Лицо его не выказало ни малейшего движения, когда он оглядел нас.

Теперь я знала, от кого Джеймс унаследовал непроницаемую маску.

– У нас было совещание с китайцами, – объяснила мать Джеймса. Она сделала шаг вперед и поцеловала сына в щеку, при этом меня обдало запахом ее парфюма: пудра и куст свежих роз.

– Персиваль сказал нам, что привез сюда тебя и твою… – она подбирала слова, – школьную подругу.

Джеймс не ответил. Поскольку он не сделал попытки представить меня родителям, я с горящими щеками шагнула вперед и протянула его матери руку:

– Я Руби Белл. Очень рада познакомиться с вами, миссис Бофорт.

Она слишком долго смотрела на мою руку, прежде чем пожать ее.

– А я-то как рада. – Она улыбнулась, показав ряд жемчужно-белых зубов.

Хочу быть такой, как она, – пронеслось у меня в голове. Хочу, как она, входить в помещение и мгновенно – по причине одного этого излучения – заставлять всех окружающих относиться ко мне как к сильной женщине.

Чего не хотелось бы – это ввергать людей в страх и ужас одним своим присутствием, как это было в случае мистера Бофорта. Он лишь коротко кивнул мне, когда я пожала руку и ему, и тут же отвел взгляд на закроечную, как будто уже пресытился мной.

– Как я вижу, вы заказали пару нарядов из архива, – сказала миссис Бофорт, глядя на нас и склонив голову набок. Она сделала шаг вперед и одернула подол моего платья. Между ее бровями пролегла складка: – Юбка длинновата. Исправьте это, пожалуйста, мистер Макинтайр.