Мона Кастен - Спаси меня

Тристан, который с момента появления Бофортов не произнес ни слова, быстро кивнул:

– Конечно, мадам.

Тут миссис Бофорт жестом велела мне повернуться. Я последовала приказу с неприятным чувством в животе.

– Для чего вам понадобилась эта одежда?

– Для викторианского вечера в конце октября, – ответил Джеймс. Его как будто подменили, и голос стал монотонным, как у робота.

– Он имеет в виду вечеринку, которую приходится организовать в наказание за то, что он вел себя как негодный мальчишка, – сказал мистер Бофорт.

Миссис Бофорт цокнула языком. Я наконец повернулась, из-за платья это далось нелегко, и незаметно бросила взгляд на всех троих по очереди. Джеймс не выказал никакой реакции на слова отца. Миссис Бофорт, напротив, смотрела на мужа укоризненно.

Затем она снова обратилась ко мне. Она положила ладони на короткие рукава платья, пощипывая их, и наконец заявила Тристану:

– Впереди надо бы сделать немного просторнее. Здесь жмет, и наша… – она вопросительно посмотрела мне в лицо.

– Руби, – подсказала я ей.

– …Руби не может как следует дышать, – закончила она.

Тристан кивнул и повел меня вместе со своей ассистенткой за перегородку. Я оглянулась на Джеймса, но он был сосредоточен на родителях. Его отец что-то говорил ему, глядя в мою сторону. Бормотание звучало раздраженно, но слов я не смогла разобрать.

Я повернулась к Тристану:

– Они оба кажутся такими… важными. – Лишь в последний момент я успела заменить слово «устрашающими» на более позитивное. Тристан уже был занят тем, что осторожно подкалывал подол платья булавками, которые торчали в подушечке, закрепленной у него на запястье.

– Да, вы правы, мисс. – И больше он ничего не сказал.

Какая-то призрачная тишина установилась в этом огромном помещении с того момента, как в него ступили Бофорты. Кажется, все прекратили любые разговоры, даже Тристан улыбнулся мне лишь мельком, прежде чем исчезнуть, предоставив ассистентке мое переодевание. Выбраться из платья оказалось намного легче, чем влезать в него. Не прошло и десяти минут, как я была в своей одежде и смогла выйти из-за перегородки.

Я остановилась рядом с Джеймсом, который уже снял сюртук и держал его, небрежно повесив на руку.

Миссис Бофорт посмотрела поверх моей головы, потом положила ладонь на локоть сына:

– Увидимся внизу.

Джеймс коротко кивнул.

Она повернулась ко мне:

– Рада была познакомиться, мисс Белл.

Отец Джеймса не сказал ни слова. Бофорты вышли из закроечной. Только когда дверь за ними закрылась, я снова смогла вдохнуть полной грудью.

– Ты мог бы меня предупредить, – тихо заметила я.

Джеймс напряженно повернулся. Хотелось бы мне хоть что-то прочитать в его взгляде, но там не было ничего, кроме леденящей бирюзы.

– Перси ждет тебя внизу.

– Да, но я-то готова. Это ты все еще застрял в девятнадцатом веке. – Я осторожно улыбнулась ему.

Он не ответил на мою улыбку.

– Наша поездка закончилась, – начал Джеймс, и голос его звучал так же, как выглядел он сам. Холодно и дистанцированно. – Тебе лучше уйти.

Я нахмурилась:

– Что?

– Ты должна уйти, Руби. – Он произнес это медленно и членораздельно, почти по слогам, как будто я была совсем тупая. – Мы увидимся в школе.

Он развернулся и ушел за перегородку, чтобы переодеться. Какое-то время я непонимающе смотрела ему вслед. Но потом мозг подсказал, что он сделал только что. Как он со мной говорил.

Ярость охватила меня, и я сделала шаг вперед, чтобы остановить Джеймса и призвать к ответу. Но мне ничего не удалось сделать. Тристан спас своего хозяина. В глазах его выражалось сожаление, но и строгость.

– Идемте, Руби. Я провожу вас вниз.

Он потянул меня за руку. Я дала себя увести. Когда мы шли через закроечную, я ощущала на спине сочувственные взгляды сотрудников.

Мой плащ-невидимка сполз.

О том, что я в выходные была с Джеймсом в Лондоне, говорили все вокруг. Якобы даже есть фотоснимки, как мы вместе входим в магазин. Вдруг оказалось, что в Макстон-холле мое имя знают люди, лиц которых я даже не видела никогда. Кто-то стал со мной мило здороваться в коридорах, другие – большинство – перешептывались за спиной. Но хуже всего сиделось на уроках, когда я вообще не могла сосредоточиться, потому что одноклассники непрерывно таращились на меня. Как будто ждали, что я в любой момент встану и начну рассказывать, что было в выходные между мной и Джеймсом Бофортом.

При этом я хотела как можно скорее забыть минувшую субботу. Я все еще чувствовала себя униженной, а моя злость на Джеймса становилась тем больше, чем чаще я думала о его непростительном поведении.

Когда раздался звонок на перемену, я всерьез собиралась пропустить обед, но была слишком голодна, чтобы так поступить. Кроме того, Лин пообещала быть моей защитной стеной – и заодно рассказать горячие сплетни об отце.

– У него опять новая подружка, – сообщила она после того, как некоторое время мы ели молча.

Я переключила внимание с лапши удон на Лин:

– Надеюсь, на сей раз не брачная аферистка? – спросила я с набитым ртом.

– Нет. – Она скорчила гримасу. – Вернее, я надеюсь, что нет.

– Ну и? – осторожно спросила я.

Лин пожала плечами, отложила недоеденный сэндвич и вытерла пальцы салфеткой.

– Я не знаю. Но мне кажется, он мог бы сделать перерыв в своих знакомствах после того, как промахнулся с последней женщиной.

Лин раз в месяц встречается с отцом, чтобы совсем не прерывать с ним контакт, и я не могу налюбоваться, как разумно она ведет себя в этой ситуации. Я бы, наверное, видеть не могла папу, если бы он так обошелся со мной и с мамой.

– Ну и как она, мила? – спросила я наконец.

Лин снова пожала плечами:

– Да. Даже слишком.

– Что ты имеешь в виду?

– Сама не знаю. Как-то мы не законтачили. – Она принялась отщипывать от салфетки мелкие кусочки. – Но это нормально. Нельзя же с каждым человеком добиться полного понимания.

Я на мгновение задумалась.

– Но с некоторыми людьми контачишь на удивление быстро. – При этом я непроизвольно глянула в сторону Джеймса и его друзей. Они заняли одно из лучших мест у высоких окон и оживленно о чем-то разговаривали. Джеймс пошутил, и Рэн так сильно рассмеялся, что Кешу пришлось хлопать парня по спине, потому что тот поперхнулся.

– Ты так говоришь, будто знаешь это по собственному опыту, – заявила Лин, многозначительно взглянув на Джеймса.

Я отрицательно помотала головой и снова уткнулась в лапшу.

– Давай, колись. Не хочешь рассказать, что произошло?

– Я же тебе рассказала.

Лин подняла бровь:

– Ага, «мы забрали костюмы», вот и все, что ты мне рассказала. Но я же не дура.

Я глубоко вздохнула.

– Да все было нормально. Даже более чем нормально. Пока вдруг не объявились его родители.

Лин ахнула:

– Ты познакомилась с Бофортами?

Я спокойно кивнула:

– Они… очень эффектные. Особенно мать, – начала осторожно я. – Я не очень-то с ними разговаривала, встреча была короткой. Но после этого Джеймс снова стал вести себя как обычно.

– И что он сделал? – спросила Лин и, кажется, вспомнила про поднос с едой. Не сводя с него глаз, она откусила кусочек от сэндвича.

– Он меня прогнал. Наружу вывели буквально с конвоем.

Она перестала жевать. Очевидно, ее шокировала эта неприятная новость.

Я бессильно пожала плечами. Действительно не хотелось больше вспоминать о своем ужасном возвращении домой в субботу, когда пришлось делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы хоть как-то успокоиться.

– Это был самый серьезный позор, какой мне только приходилось пережить, – пролепетала я и снова отважилась посмотреть в сторону Джеймса.

Как раз в этот момент он обернулся на меня. Когда наши взгляды встретились, внутри заново вскипела ярость, и я едва сдержалась, чтобы не встать и не шарахнуть его по голове тяжелым подносом.

Но он заморгал и оборвал наш зрительный контакт, переключив все внимание на друзей.

– Как же так, почему он тебя выгнал? – спросила Лин.

Это был как раз тот вопрос, над которым я ломала голову остаток выходных. И я остановилась лишь на одном объяснении, которое казалось убедительным.

– Я думаю, ему стало стыдно. Видела бы ты, как посмотрел на меня его отец. Как будто я была собачьим дерьмом, прилипшим к ботинку. – Я пододвинула к себе чашечку с десертом: шоколадный крем со сливками, украшенный земляникой и листиком мяты. Хоть что-то хорошее припас этот день.

– Но это же полная чепуха. Никто на свете не может внушить тебе такое чувство, – сказала Лин так возмущенно, что я опешила.

– Но это правда, – ответила я. – Ты бы никогда даже не повернулась в мою сторону, не случись драмы с твоими родителями.

Лин вздрогнула так, будто я случайно попала ей в лицо шоколадным кремом. Она побледнела, и только тут мне стало ясно, что я только что произнесла. Я уже открыла рот, чтобы извиниться, но она резко вскочила.

– Хорошо же ты про меня думаешь, – прошипела она и схватила поднос, хотя еще ничего не доела. Она отнесла его на возврат и вышла из столовой, ни разу не оглянувшись.

Я таращилась на десерт, чувствуя, что потеряла аппетит. Что же за поганый день такой?

После обеда, по дороге в библиотеку, я поняла, что почти привыкла к перешептыванию и к взглядам учеников в коридорах. Мне легче давалось игнорировать их, даже если эхо голосов все равно до меня доносилось. До нашей поездки с Джеймсом я даже не могла подумать о том, что это может так отразиться на моей жизни в Макстон-холле. И о чем я только думала? Ведь Джеймс – король этой школы; разумеется, всем интересно, с кем он проводит свободное время. Сесть с ним в ту машину было моей чудовищной ошибкой. И за это я теперь поплатилась своей невидимостью.