Мона Кастен - Спаси меня

При этом я, собственно, знала, что обсуждать больше нечего. Он таков, каков есть. Я была для него короткой переменой, и нереалистично верить, что Джеймс может стать кем-то вроде друга – или даже больше.

Никого не должно смущать, что он тоже здесь. У меня есть цель, и я не сойду с пути к ней. Я уже достаточно прошла. Может быть, мне следует рассматривать это как еще один вызов, который предстояло выдержать на пути к мечте. И пока Джеймс не встал у меня на пути, я могу смириться с тем, что он живет напротив. Я буду вести себя как в школе: как будто его не существует.

Я решительно открыла дверь и вошла внутрь. Комната была обставлена довольно минималистично: маленький деревянный письменный стол, белый встроенный шкаф и простая кровать. Отсюда открывался вид на внутренний двор, посреди которого росло огромное дерево. Я подошла к окну, чтобы получше разглядеть это дерево. Его рыжие листья лежали на земле, весь газон усыпало ими. Вокруг была проложена дорожка, вдоль которой стояли фонари и парковые скамейки. Я, последовав примеру папы, представила, как через несколько месяцев буду там сидеть, рядом – стопка книг, а в голове – куча новых знаний, которые получила в этом превосходном колледже.

И хотя история с Джеймсом все еще была моим больным местом, она вдруг показалась мне не такой уж и страшной. Я с ней справлюсь.

Когда я проснулась, то не сразу сообразила, где это я и почему надо мной голый белый потолок. И матрас ощущался как-то странно, когда я ворочалась в постели. И пахло совсем не так, как в моей комнате.

Ты в Оксфорде.

Я резко села и стала озираться по сторонам. Затем взвизгнула. Взяв телефон с ночного столика, пробежалась глазами по сообщениям. Мама с папой напоминали, чтобы я позавтракала как следует, потому что они знают, когда я нервничаю, у меня пропадает аппетит. Эмбер подобрала мне мотивирующую цитату, которую я, пожалуй, сразу перенесу себе в ежедневник. Киран пожелал удачи и сказал, что он уверен: я справлюсь. Последнее сообщение от Лин. Она сделала фото своей комнаты в Сент-Джонсе, которая почти не отличалась от моей. Я написала ей, что буду рада сегодня вечером встретиться в пабе – один из пунктов нашей общей программы, заранее разосланной секретариатом по почте, – и пожелала удачи на интервью.

После этого я встала и не торопясь привела себя в порядок. Когда я красилась и одевалась, руки дрожали от волнения.

Я еще несколько месяцев назад купила себе вельветовую юбку коньячного цвета и белую блузку со сдержанной вышивкой в цветочек и повесила в шкаф специально для этого дня. При мне была также бордовая сумочка, и я надела плетеный кожаный браслет, подаренный Эмбер.

Он не очень подходил ко всему остальному, но его почти не было видно из-под длинного рукава блузки, и с ним кажется, что сестра и родители рядом.

В зале для завтраков с первого взгляда стало ясно, кто студент, а кто прибыл на собеседование. Первые твердым шагом шли на раздачу, смеялись и непринужденно болтали между собой, и я почувствовала сильное желание через год оказаться на их месте. Я хотела бы взять кофе, не бегая дважды по кругу, потому что не могу найти кофейной машины, подсесть за стол к друзьям и поболтать с ними о прошедших выходных. И я хотела бы ободряюще улыбнуться ученикам, прибывшим на собеседование, в надежде, что они от этого будут чувствовать себя лучше.

Еще вчера вечером все это казалось нереальным. Теперь Оксфорд становился реальностью. Я прислушалась к двум девушкам рядом со мной, они говорили о семинаре, и я не сразу заметила, что они застукали меня за подслушиванием. Я быстро опустила голову и уставилась на тост, который уже через пару кусочков лег в желудке тяжелым грузом.

В моем расписании значилось, что сразу после завтрака я должна направиться в общий зал. Когда я открыла дверь, меня поразил шум из этого небольшого помещения. Я не сразу заметила, что здесь были не только поступающие, но и студенты старших курсов, которые развалились на старых диванчиках и громко болтали, пытаясь немного разрядить общую обстановку.

Я нашла свободный стул рядом с диваном и опустилась на него. Рядом сидел юноша моего возраста, на коленях он держал книгу и стопку карточек для запоминания. Он улыбнулся мне, правда, это показалось скорее гримасой. Он выглядел таким же напряженным, как и я. Трясущимися руками я достала свои записи и начала в последний раз пробегать их глазами.

Внезапно я почувствовала мурашки, сначала на спине, а потом и по всему телу. Я подняла голову и взглянула на входную дверь зала. И сразу пожалела, что сделала это. Там стоял Джеймс со своим непроницаемым лицом, держа руки в карманах брюк.

Только не смотри на меня, не смотри на меня, не смотри на меня…

Он все увидел. Его взгляд медленно скользнул по моему лицу, по одежде и, наконец, остановился на карточках в руках. Уголки губ едва заметно вздрогнули, но потом – как будто он сам себя одернул: только не улыбаться! – лицо его опять окаменело и он начал смотреть по сторонам в поисках свободного места.

– Руби Белл? – слышу я чей-то незнакомый голос. Один из старших студентов поднялся с дивана. Он очень высокий – наверняка выше, чем метр девяносто, – у него каштановые волнистые волосы, зачесанные назад при помощи геля, и ослепительно-белая улыбка. Он был одним из тех студентов, которые только что пытались разрядить обстановку, и это сразу вызвало у меня симпатию к нему.

– Здесь, – сипло ответила я и встала. Ладони были холодные и влажные. Я вытерла их о подол юбки, чтобы они согрелись и чтобы я могла протянуть ему руку, не вызвав при этом неприятных ощущений. Я засунула карточки в сумку и направилась к двери, где он поджидал.

Проходя мимо Джеймса, я подняла голову, полная твердой решимости игнорировать его. Но он поймал меня за руку. Теплые пальцы мягко обхватывали мое запястье. Большой палец поглаживал то самое место на руке, благодаря которому можно почувствовать мой пульс.

– Удачи, – прошептал он и, отпустив, пошел к тому стулу, который я только что освободила.

Парень, который назвал мое имя, улыбнулся и жестом подозвал к себе.

– Привет. Я Джуд Шерингтон. Я провожу тебя на интервью, – объявил он и кивнул в сторону холла. Я покинула общий зал, ни разу не оглянувшись. Через пару минут все начнется. А еще через пару дней я узнаю, буду ли учиться в этом университете или нет.

Я дотронулась до того места, к которому прикоснулся большой палец Джеймса. Я должна сосредоточиться, но весь путь до кабинета профессора я не могла забыть ощущение тепла на моей коже.

Лучше бы было встать и пройтись туда-сюда, чтобы снять напряжение. Но Джуд еще здесь и через каждые пару минут улыбался мне. Он провел меня через бесконечные лабиринты коридоров и теперь стоял молча, прислонившись к стене, тогда как я сидела на стуле напротив двери в кабинет и ждала, когда она откроется. Это могло произойти в любую секунду.

Слышно, как я выдыхаю.

– Нервничаешь? – спросил Джуд.

Что за вопрос.

– Ужасно. А у тебя как это было?

– Приблизительно так же. – Он поднял руку и изобразил ею преувеличенную дрожь. Его честность показалась очаровательной.

– Но тебе удалось.

– Да. – На лице появилась ободряющая улыбка. – В этом нет ничего сверхъестественного. Ты тоже пройдешь.

Я кивнула, пожала плечами и отрицательно помотала головой – все это одновременно. Джуд посмеялся, а я скорчила гримасу. В этот момент дверь открылась, и из кабинета вышла девушка. Щеки ее были красными, а губы совсем бледными. Кажется, я не единственная, кого подводят нервы. К сожалению, я не успела спросить, каково ей там было, потому что она молча убежала. Дверь кабинета закрылась, и я вопросительно посмотрела на Джуда, который сохранял успокоительную улыбку.

– Не беспокойся, она скажет, когда входить.

И снова началось ожидание. К этому времени мне уже казалось, что этим долгим ожиданием я израсходовала все свое волнение. Прошло еще пять минут, левая ступня затекла, и я незаметно начала ею шевелить. Возникло чувство, что в моем ботинке пляшет множество муравьев. Я снова потрясла ступней – и в этот самый момент дверь со скрипом открылась. В поле моего зрения появилась профессорша, и я замерла с вывернутой в сторону ступней.

– Руби, заходите, пожалуйста. – У нее был приятный, спокойный голос, который словно окутал мои издерганные нервы в уютное одеяло. Я встала и выпрямилась. За спиной Джуд сказал: «Удачи!», но я уже не успела поблагодарить его. Профессорша придержала дверь, давая пройти в кабинет, где состоится интервью, и когда мы вошли, она представилась мне как Пруденс.

Кабинет был размером с нашу гостиную, но из-за того, что весь заставлен, он казался довольно уютным. Мебель выглядела старинной, как будто стояла здесь со дня основания колледжа, и в воздухе витал запах старых книг. Вдоль стен расположились бесчисленные стеллажи, аккуратно и со знанием дела заполненные книгами. Еще одна преподавательница сидела у секретера в другом конце кабинета. Она что-то писала, подняв голову, когда Пруденс подвела меня к столу. Я в сотый раз разгладила юбку и села, держа спину ровно. Обе преподавательницы опустились на стулья по другую сторону стола, раскрыли блокноты и откинулись на спинки.

Сердце у меня вот-вот выпрыгнет, но я стараюсь не показать вида и держусь независимо. Я твердо верю в то, что выдержу это собеседование. Я подготовилась и сделала все, что могла.

Я медленно выдохнула.

– Мы рады, что вы приняли приглашение, Руби, – начала наконец вторая преподавательница. – Меня зовут Ада Дженсон, и я провожу вместе с Пруденс собеседование в колледже Св. Хильды.

Ее голос, как и голос Пруденс, подействовал на меня успокаивающе, и я подумала, как этим женщинам удается не только принадлежать к самому образованному классу страны, но еще и обладать даром так ловко успокаивать людей.

– Большое спасибо за приглашение, – ответила я и откашлялась. Мой голос звучал так, будто я проглотила что-то липкое и оно застряло в глотке.