– Можешь остаться здесь? Если вернется Пиппа…

– Конечно.

– Я позвоню тебе из больницы.

– Хорошо. Можешь сказать мне?..

– Миссис Салливан? – Возле нас останавливается один из санитаров. – Не могли бы вы пройти с нами?

– Разумеется. – Маме кое-как удается улыбнуться. Даже зубы у нее все в крови. Боже мой. Я еле смаргиваю подступившие слезы.

– Мама…

– Все наладится, сокровище мое, ты слышишь? – Тонкой, испачканной в крови рукой она проводит по моей щеке. – Я позвоню тебе из больницы.

– Я вам помогу! – Медик торопится подхватить ее под руку, но она отстраняет его, стараясь сохранить последние крупицы достоинства.

– Благодарю, все хорошо.

Хромая впереди него, она покидает дом, фургон «Скорой помощи» уже уехал, вместо него я вижу стоящий на улице служебный автомобиль поменьше.

– А вы не хотите поехать с нами? – вновь оглядывается санитар.

– Нет, я… нет, спасибо.

Пару секунд он не сводит с меня взгляда, затем отворачивается и уходит следом за моей матерью.

Я спиной чувствую присутствие Нилла, и когда облокачиваюсь на него, он обнимает меня рукой за плечи.

Полминуты спустя мы остаемся одни, никаких больше мигающих синих огней, никаких карет «Скорой помощи», никакого рева сирен.

Смотрю на распахнутую дверь в гостиную.

В прихожей все выглядит как обычно, ни одна картина не покосилась, даже ковровая дорожка на крупной плитке не сбилась. Подняв все свои внутренние щиты, я высвобождаюсь из объятий Нилла и направляюсь в гостиную.

На первый взгляд все нормально.

Но… нет. Нет.

Протягиваю руку, нашаривая дверной косяк, чтобы опереться. Стеклянный столик. Стеклянный столик перед диваном разбит: как паутина, по всей столешнице разбегаются тонкие линии, и там… это кровь? Это, черт возьми, кровь?

В глаза бросается все больше деталей. Ваза для фруктов валяется на полу, яблоко укатилось аж до самой стены. Бутылка с водой, которая всегда стояла на подносе, упала со стола. На темно-красном ковре сверкают осколки, а пятна на серой спинке дивана… и на блоке сестры для рисования… это… это правда…

– Что тут случилось? – шепчу я. Горло болезненно сжимается. – Где Пиппа?

Он ее убил.

Чушь. Чушь, чушь, чушь. Прекрати, мозг! Мама сказала, что сестра убежала. Вот только куда?

Проклятие, Пиппа, почему ты это сделала? Почему не пришла ко мне? И где ты сейчас?

Я сдавливаю лоб двумя кулаками. Думай. Включи логику. Где она может быть? Почему убежала? Почему отец в больнице? Почему… ну, конечно же.

– Это Пиппа. – Я смотрю на Нилла, который старается успеть за моей мыслью. – Пиппа сделала что-то… оборонялась или решила, что должна защитить нашу мать.

Нилл отвечает на мой взгляд.

– Позвони ей.

Стационарный телефон стоит на зарядке на комоде. Тридцать секунд спустя я вновь опускаю трубку.

– Не отвечает, но и мобильник она не выключила.

– Есть какое-то место, где вы, может быть, раньше прятались?

Нет. Нет таких убежищ. У нас были только мы. А ко мне она в этот раз не пришла.

– Я обязана ее найти, Нилл. Но откуда мне начинать искать?

– Возможно, у какой-нибудь подруги?

Еще до того, как Нилл договаривает предложение до конца, я проверяю, сохранен ли номер Скарлет.

Слава богу.

– Алло?

– Алло, это Сиенна… Скарлет?

– Сиенна? Вот это сюрприз!

– Скарлет, Пиппа, случайно, не у тебя?

– Нет. С чего вдруг? Почему ты ее ищешь?

– Это… дома произошел несчастный случай. Она убежала. Позвонишь мне, если она появится?

– Естественно, мне… начинать беспокоиться?

– Не знаю. Наверное. Пожалуйста, сразу же скажи мне, если она объявится и, Скарлет… у тебя нет никаких предположений, куда она пошла?

– Без понятия… вот так сразу в голову ничего не приходит, но я подумаю.

– Спасибо. Спасибо, Скарлет. Я продиктую тебе номер, по которому можно со мной связаться, есть на чем записать?

Через минуту Скарлет записывает мой номер, и я ставлю телефон обратно на зарядную станцию, только чтобы тут же опять схватить. Вероятно, к этому времени сестра уже дозвонилась до мамы.

Целую вечность идут гудки, прежде чем она наконец снимает трубку.

– Ничего, – говорит мама, – от нее никаких новостей.

Следующий вопрос дается мне с огромным усилием.

– Это была Пиппа? Пиппа его?..

Мама глубоко вздыхает.

– Да. Мне не удобно здесь разговаривать, но да.

Господи, Пиппа. Очевидно, она в шоке.

– Мы ее ищем.

– Мы?

– Мой друг и я.

– Твой друг? Что ты ему рассказала?

На мгновение прикрываю глаза.

– Это действительно сейчас важно?

На линии что-то трещит.

– Нет, – произносит моя мать. – Разыщите ее. Дай мне знать, как только что-нибудь о ней услышишь, ладно? Я постараюсь приехать домой как можно скорее.

Рука трясется, когда я кладу трубку обратно, но я подавляю в себе нарастающую панику. Все как всегда. Ответственность за сестру лежит на мне, поэтому я должна действовать. Поворачиваюсь к Ниллу.

– Поднимусь в комнату Пиппы. Возможно, она что-то там оставила или написала, например какой-нибудь адрес или вроде того.

Он кивает и молча следует за мной, когда я иду мимо него.

Первое, что попадается мне на глаза в комнате сестры, – ее мобильник на письменном столе. Она установила его на беззвучный режим, и пару секунд я взвешиваю его на ладони.

В комнате Пиппы, как обычно, царит полный порядок, ничто не указывает на то, куда она могла уйти.

Она свалила его с ног. Разбитый столик, вся эта кровь… я вижу перед собой избитое лицо матери, слышу ее крики и звук, которые вызывают удары кулаков по голой коже, этот тошнотворный звук…

– Сиенна? – Нилл гладит меня по спине, но, несмотря на то что касается он очень нежно, я вздрагиваю. Проходит несколько секунд, когда я могу лишь беспомощно на него смотреть, а затем он кладет обе руки мне на плечи. – Давай подумаем еще раз, хорошо? – предлагает он. – Есть ли здесь какое-нибудь важное для вас место? Возможно, вы ходили туда одни, чтобы побыть наедине, или с подругой? Это ведь не обязательно должно быть какое-то надежное укрытие.

Я ломаю голову, но ничего не всплывает в памяти.

– Где вы любили играть?

Перед внутренним взором мелькает картинка. Башня.

– Может… руины замка Шрах. На Гранд-канале. Но это совсем не тайное место. – Противореча своим же словам, я уже запихиваю в сумку телефон Пиппы.

– Далеко отсюда?

– Пешком около получаса.

– На машине туда можно добраться?

Я киваю.

– Тогда вперед. – Нилл протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее. – Мы ее найдем, Сиенна. Мы найдем твою сестру, хорошо?

И, пока я спускаюсь за ним по лестнице, не отрывая взгляда от его спины, у меня рождаются две мысли, кристально-чистые и еще хрупкие, но они так глубоко во мне укореняются, что невольно я крепче сжимаю ладонь Нилла.

Больше не существует ничего, чего бы не знал Нилл. Он видел все.

И больше я не чувствую себя одиноко.

Глава 20

Когда мы едем вдоль канала, в воздухе витает золотистое сияние. Я только что позвонила Ив и рассказала ей о событиях последнего часа, а теперь сижу и молча смотрю в окно. Слева от нас блестит вода, в особняке на участке справа раньше жили две девочки – сестры, прямо как мы с Пиппой, – с которыми когда-то давно мы часто играли. Полуразрушенные, без каких-либо украшений руины замка Шрах были нашим заколдованным замком. Если честно, на тот момент я уже чувствовала себя слишком взрослой, чтобы принимать участие в играх с тремя младшими девочками, но об этом ведь никто не знал. Свои приключения волшебниц и охотниц на драконов мы держали в секрете, как и место, в котором ими становились.

Почему я об этом забыла?

И почему думаю, что Пиппа может быть там?

Мне совершенно так не кажется, но хочется верить в это всей душой.

Нилл останавливает машину, когда за верхушками деревьев вырастает одиночное строение. Слишком невзрачное, чтобы привлекать туристов. Никого не волнуют эти развалины посреди зеленого луга, на котором кое-где виднеется парочка одуванчиков, однако банки, осколки и прочий мусор свидетельствуют о том, что здесь периодически тусуются подростки, мало уважающие историческую реликвию.

Я открываю дверь автомобиля и оглядываюсь на Нилла. Он тоже уже вышел. Положив одну руку на крышу машины, вглядывается в обвалившиеся каменные стены.

– Пойти с тобой или ты хочешь сама ее поискать?

Вместо ответа медленно подхожу к нему и переплетаю наши пальцы.

Мы перелезаем через покосившиеся ворота, причем Ниллу с его длинными ногами это удается чуточку изящней, чем мне, а потом идем по лугу. Трава, достающая до щиколоток, трется о штанины, пока мы по кругу обходим старый замок, а в следующий миг мое сердце от облегчения пропускает удар.

Сестра сидит на низком обломке стены со стороны, не просматривающейся с дороги, взгляд у нее такой твердый и вместе с тем отсутствующий, что у меня внезапно кружится голова.

– Пиппа, – тихо зову я и, когда мы оказываемся так близко, что она наверняка должна услышать наши шаги, снова повторяю ее имя: – Пиппа.

Она вскидывает голову.

– Я его убила, Бунтарка.

Щеки у нее грязные, следы от слез тянутся по размазанной грязи, подбородок ободран. Отпустив руку Нилла, я сажусь рядом с ней.

– Нет, не убила. Мир бы ничего не потерял, но ты его не убила. – В подсознании пулей проносится мысль, что на сто процентов мне это не известно, но я ее отгоняю. Замечаю кровь у Пиппы на рукаве. – Я его видела, Пиппа, его увезли в больницу.

– Он спустился из музыкальной комнаты, наверное, услышал маму внизу…

Пиппа беззвучно плачет. Если бы я не видела, как слезы ручейками бегут у нее по щекам, то даже не поняла бы этого по ее голосу.

– Я прокралась вниз, а он… он просто ударил ее кулаком в лицо. Просто так. Ни с того ни с сего. Ничего перед этим не говоря. А мама… отлетела назад, и он очень медленно подходил к ней. Чтобы убить. А когда он снова, и снова, и снова бил ее по лицу… я взяла бутылку с водой.