Когда вижу на экране мобильника входящий вызов от матери, морщусь, но поймав вопросительный взгляд Саши, даю понять, что отойду на минуту.

– Да, – отвечаю коротко, чтобы тут же очертить границы.

– Почему ты не дома? – требует ответа мама.

– И тебе привет. Я не дома, потому что гуляю.

– В такое время? Ты одна?

– Нет, мама, я не одна, – говорю терпеливо. – И перестань уже приходить ко мне домой без предварительного договора!

Цежу эти слова в трубку, не желая, чтобы их слышал Дарьялов. Что вообще происходит? Почему мать вдруг начинает ко мне относиться, как к неразумной девчонке? А хотя… может, я такой и была в глазах тех, кто видел нас с Верниковским со стороны? И кто нас знал все эти десять лет, как семейную пару?

– Ты с Даней? Как хорошо…

– Мама… нет, я не с ним. Я с другим мужчиной. Всё, позвоню, когда буду свободна.

С мстительным удовлетворением нажимаю отбой и возвращаюсь к Дарьялову.

– Всё нормально? – уточняет он, глядя на меня внимательно. Даже цепко, к чему, кажется, уже начинаю привыкать.

– Абсолютно, – заверяю в ответ. – Так на чём мы остановились?

– На том, какая из книг о Фандорине самая интересная.

***

Даня до последнего надеялся, что Соня приедет… Хотя, понимал, что это может стать неловким для всех. И что почувствует жена, когда будет сидеть за праздничным столом, понимал тоже.

Впрочем, он не собирался сдаваться. Хотел пока дать ей время, а после начать добиваться, чтобы она простила его и вернулась.

Он ведь соскучился по ней до безумия. А когда Соня ему снилась, у Дани возникало лишь одно желание – примчаться к ней посреди ночи. Заставить открыть ему дверь, и… Нет, об этом думать было нельзя, иначе он точно так ведь и сделал бы, а потом – горько пожалел.

А ещё был Марк, который постоянно расспрашивал о Соне, и он не мог просто взять и сказать сыну, чтобы тот перестал это делать. И эти его сны… Может, он зря каждый раз, когда слышал имя жены, произнесенное устами Марка, настолько себя изводил?

– Данил, не помешаю? – спросила тёща, входя на кухню, где Верниковский стоял и смотрел в окно.

Слишком быстро устал от гомона гостей. Слишком острым вдруг стало понимание, насколько ему не хватает жены.

– Нет, конечно, – он пожал плечами. – Что-то понадобилось?

– С тобой поговорить хочу тет-а-тет.

Даня нахмурился, кивнул на диванчик. С тёщей они не были близки, хотя, сейчас он примерно понимал, о чём пойдёт разговор.

– Я слушаю.

Он машинально сложил руки на груди, как будто хотел установить границы, и давал это понять тёще.

– Если так будешь вести себя и дальше – Соню потеряешь, – сказала она, глядя на него как-то странно.

– Как – так?

– Настаивать должен на том, что она дура. Пусть уже это поймёт.

– Она не дура.

Вышло холодно и даже… угрожающе. Впрочем, тёща этого вовсе не поняла.

– Дура. Самая настоящая. Хвостом крутить решила. И это в её возрасте! Да где она такого, как ты…

Даня поднял руку, и мать Сони замолчала.

– Давайте мы с Соней сами решим, что нам делать дальше.

– Не вы с Соней. Ты решать должен. Ты для неё всё. И всегда всем был. Не верю я, что так просто она смогла переключиться.

Эти слова полоснули по нервам. Верниковский оперся ладонями на столешницу, подаваясь к тёще.

– Хватит, – процедил тихо, сквозь крепко стиснутые зубы.

– Ты знаешь, что она уже по другим мужикам пошла?

Даниил отшатнулся, как будто его ударили. Видел сам, своими глазами, как этот грёбаный Черенков возле неё увивается… но это определённо не подходило к определению «пошла по другим мужикам».

– Что вы имеете ввиду? – спросил глухо. – У Сони есть кто-то?

Воображение тут же нарисовало картинку, как какой-нибудь условный Андрей спит с его, чёрт бы всё побрал, женой. Даже озноб по позвоночнику прошёл. Он же до последнего не верил, что Соня так быстро захочет другого. Или… других?

– Есть. Гулять повадилась ночами.

– С кем?

– А разве же она скажет?

Даня растёр ладонью затылок. В груди чувство нехорошее появилось. Даже жажда – казалось, дай ему сейчас в руки оружие, увидит этого «кого-то» рядом с Соней, спустит курок, не задумываясь.

– Ты это всё так не оставляй. Если время ей решил дать – так вон она его как проводит. Забирай своё. А хвост, которым крутит, на руку намотай и держи.

Она поднялась и вышла. Оставляя Дане целый сонм противоречивых чувств. Это не Соня дура. Это он был дураком, когда уверил себя, что его жена не сможет так быстро отказаться от десяти лет их совместной жизни.

Выходит – смогла.

– Эй! Стой! Как там тебя?

Господи, кажется, я прекрасно знаю, кто окликает меня прямо на подходе к подъезду.

Начинает колотиться сердце – такого чувства не испытывала давно. Потребности бежать, желания обернуться и увериться в том, что мне это всё показалось.

– Меня Соней зовут. И можешь не представляться – твоё имя выучила.

Я хмыкаю, закладывая руки в карманы джинсов. Какого чёрта здесь, рядом с моим домом, делает Света? И что за настрой у неё, от которого заведомо хочется отстраниться?

– Ты мужу своему скажи, что если он продолжит в том же духе, то отвечать я буду соответствующе.

Она буквально выплёвывает эти слова, а мне хочется подлететь к ней, встряхнуть хорошенько и донести уже, что нет у меня больше никакого мужа. И в делах их со Светой, в которые меня макнули по самую макушку против воли, разбираться я не собираюсь.

– А не пошла ли бы ты на хрен? – уточняю, вытаскивая из сумки ключи. Один из них зажимаю в ладони оставляя остриё.

Докатилась, Верниковская, будущая Морозова. Уже до такого дошло.

– Не пойду. Данила в суд подал и Марка собирается себе оставить, а меня лишить того, что я заработала. Скажи ему, что это не прокатит.


Я ключ в руке сжимаю, а сама на Свету смотрю. По-хорошему, надо бы послать её на все четыре стороны, но те неозвученные моменты из прошлого не дают это сделать.

Это нормально, – заверяю себя. – Нормально попытаться разобраться в том, в чём жила десять лет.

– Ты же знала, что он женат? – спрашиваю у Светы, а сама делаю шаг к ней.

Она отступает. На крошечный шажок, но всё же отходит назад.

– Знала. А мне на это посрать всегда было. Хоть женат, хоть нет.

Света пожимает плечами и вдруг растягивает губы в мерзкой ухмылке. И как только у Верниковского встал на неё, когда у них всё случилось? Впрочем, этот вопрос – риторический.

– Ты, Сонь, себе запомни. Если этот презерватив драный сделает то, что собирается, я ни перед чем не остановлюсь. Тебя он любит – так ты первая в замес и попадёшь.

Она хмыкает и уйти собирается. И мне бы нужно просто отпустить эту женщину, после чего начать всё решать с Даней… но что-то внутри поднимается, с чем бороться невозможно.

– Ты бы шла отсюда куда подальше, – цежу, добравшись до Светы и развернув её лицом к себе. Вцепляюсь пальцами в руку, с силой. Хочется больно сделать, чтобы почувствовала хоть отчасти то, что чувствую я. – Ваши дела сами решайте, а меня трогать не стоит.

Я с силой отталкиваю от себя мать Марка. Горько на душе от того, что знаю. Ей ведь на ребёнка общего плевать. Только должно ли это касаться и меня?

Света уходит. Но во взгляде её я вижу обещание скорой встречи. Чего не хочу всей своей душой. Только как с этим разобраться – пока не знаю.

– Виктория Павловна, думаю, ваших любимых духов много быть не может, – говорю с улыбкой, вручая бывшей свекрови подарочную упаковку.

Мы договорились встретиться вдвоём через пару дней после того, как свекровь отпраздновала свой день рождения.

– Спасибо, Софа, – расплывается в улыбке Виктория Павловна.

Не знаю, что у неё за душой, и с каким настроем она прибыла на эту встречу, но искренне надеюсь, что говорить мы будем о чём угодно, только не о моём браке с её сыном. И не о Марке.

– Хорошо, что мы всё же не потерялись друг от друга, – чуть смущённо говорит свекровь, когда я просматриваю меню.

– Да, хорошо. И не потеряемся, если обе этого хотим.

Я снова заказываю первые попавшиеся на глаза блюда. В воздухе так и витает напряжение, но, наверное, это неизбежно. Это раньше мы могли говорить обо всём, сейчас же приходится тщательно подбирать слова.

– Расскажи, как у тебя на работе дела, – просит свекровь, когда у нас принимают заказ.

Я выдыхаю. Вроде как и говорить особо не о чем, но начало никого не обременяющей беседе положено.

Через пару часов ловлю себя на мысли о том, что вполне можно вот так встречаться с Викторией Павловной и просто болтать о всякой ерунде. Даже отвлечься получается и расслабиться. Хотя, за время разговора мы и касаемся того, что для меня – один из триггеров. Это происходит, когда свекровь сообщает, что моя мать повадилась звонить Дане. Не знаю, зачем, да и Виктория Павловна тоже не в курсе, но собираюсь разузнать. В целом же, есть столько тем для бесед – сериалы, новые рецепты, прочитанные книги – что даже лавировать в разговоре не приходится.

Мы уже собираемся расходиться, когда вдруг случается то, чего никак не ожидаю. В ресторанчик заходят Даниил и… Марк. Осматриваются, ища кого-то глазами. И, вероятнее всего, эти «кто-то» – мы со свекровью.

Сердце заходится, пропускает удары.

– Виктория Павловна, вы же обещали… сказали, что с Даней я не встречусь, – выдыхаю дрожащим голосом.


Это и вправду было обговорено заранее, и теперь мне очень интересно, не подстроена ли эта встреча.

– Господи… Софочка, он… я не знаю, откуда здесь.

Свекровь растерянно моргает. Краски сходят с лица. Она и впрямь не знала, что Верниковский появится здесь собственной персоной, да ещё и в сопровождении сына.

Виктория Павловна вскакивает из-за стола. Встаёт так, словно хочет меня спрятать.

– Бабушка! – разносится крик Марка, от которого у меня внутри всё сжимается.