Он усмехается, руки опускает на стол. В одной оказывается ложечка, которую взял и вертит в длинных пальцах.

– Спасти захотелось? – уточняю глухо.

Мотает головой с горькой усмешкой на губах.

– Нет. Даже не знаю, как то чувство первое обозвать. Желание увезти куда подальше, что ли? – спрашивает, а сам на меня смотрит всё тем же своим взглядом, который до печёнок пробирает.

– То, что мне тогда и было нужно, – откликаюсь хрипло.

– Да. А сейчас всё… иначе совсем стало.

– Увезти уже не хочешь?

– Не хочу. Тебя – хочу, а увозить и прятать – нет.

Со мной такого никогда не было, клянусь. Даже когда с Верниковским только начиналось всё, и когда страсть захлёстывала с головой. Да и не страсть это сейчас с Дарьяловым, а нечто гораздо более ёмкое.

Неосознанно подаюсь к Саше, и он меня буквально выдёргивает из-за стола. Одним движением стул отодвигает, давая мне возможность скользнуть на его колени. Мы целуемся – рвано, быстро, жадно. И воздуха глотнуть не можем, да и не хотим. Чувствую, как щетина на лице Дарьялова покалывает, сама зарываюсь пальцами в волосы Саши, притягиваю его к себе.

Нет в этом поцелуе никакой запредельной откровенности. Ничего из разряда «Поимей меня прямо здесь и сейчас». Что вполне могло быть с Даней, если бы снова сошлись и начали болезненно сгорать вдвоём. Или с Черенковым, с которым всё могло быть исключительно в горизонтальной плоскости.

Всё гораздо более интимно. Осторожно. Всё в тот вакуум погружает, в котором мы друг для друга – возможность дышать.

– Со мной останься… – шепчет Дарьялов, отстранившись.

Поглаживает чуть шершавыми пальцами предплечье.

– Останусь, – киваю в ответ.

Знаю, что сейчас ни я, ни Саша не готовы на что-то большее. И что нам пока хватит этого нового жадного поцелуя, которым и припадаю ко рту Дарьялова. И это так правильно, словно я оказалась в том месте, в которое и должна была прийти.

– Так… – придирчиво осмотрев меня с ног до головы, говорит Юлька, прибывшая ко мне вечером следующего дня.


Дня, который я завершила вместе с Сашей, просто оставшись ночевать у него. Наверное, за всю жизнь столько не целовалась, как в те часы, что мы с Дарьяловым не спали. Он уехал на рассвете, я – осталась, чтобы хоть немного подремать перед работой.

«Ключи запасные в прихожей. Запри на оба замка», – вот и всё, что сказал Саша, когда я уже проваливалась в сон. И за весь день между нами – лишь несколько смс, но большего я и не жду.

– Что – так? – уточняю, делая вид, что ничего особенного не произошло.

– Не узнаю тебя совсем.

Подруга качает головой. Вручает мне пакет со всякой снедью. Переобувается и, быстро вымыв руки, проходит следом за мной на кухню.

Разбираю то, что она с собой принесла, а сама так и чувствую прожигающий насквозь Юлькин взгляд.

– Почему не узнаёшь? Я всё та же.

Мне ничего ей рассказывать не хочется. О том, что касается нас с Дарьяловым. Как будто это только мой секрет, который должна хранить, как зеницу ока.

– Ой, лукавишь, Сонька, – хмыкает Юля и, схватив апельсин, начинает его очищать. – Значит, дай угадаю. С Верниковским ты явно помириться не должна была. Иначе бы этот прохвост уже обратно бы переселился и ещё и сына бы небось привёл.

– Нет. Не помирилась. Документы скоро о том, что развелись, забираю.

– Тогда, это Саша твой. Точно! Саша. Вижу, как покраснела.

Она разламывает апельсин на дольки, смотрю на подругу и вижу, как та прищуривается. Улыбается, и в улыбке этой столько понимания, что я выдыхаю и опускаюсь на стул. Растираю ладонью лицо, смеюсь тихо, чувствуя себя при этом дурочкой.

– Да, это Саша.

– У-у-у! У вас уже всё было? – вскидывает брови Юлька.

– Нет. Целовались только. Много.

– Я почему-то в этом не сомневалась.

– В том, что мы будем много целоваться? – удивляюсь я.

– Да нет же.

Подруга вскакивает, берёт с полки пару бокалов. Наполняет их и один выпивает залпом.

– Что у вас пока до серьёзного не дойдёт. Ну, что в койку не ляжете так быстро.

Смотрю на Юлю со странным чувством. Даже не знаю, как именно его интерпретировать. Она намекает, что пока я замужняя женщина, пусть и формально, мне койка не светит?

Глупость какая… глупость, что я вообще об этом думаю, а всему виной отголоски сомнений, что всё это будет воспринято со стороны неправильно. Хотя, что в моём случае «неправильно» – можно спросить только у меня самой.

– Почему в этом уверена так? – всё же уточняю, раз этот разговор у нас зашёл.

– Потому что… блин, как бы объяснить….

– Да уж объясни как-нибудь.

Юлька снова наполняет бокал, теперь цедит игристое маленькими глотками. В разговоре пауза, и мне не нравится, что между нами с подругой вообще появилась та тема, говорить на которую мне не очень-то приятно.

– Ну, просто… я уверена, дойди дело до горизонтальных плоскостей, ты бы наверняка сбежала.

Она озвучивает те мысли, которые посещали и меня саму, но от которых я отмахивалась весь сегодняшний день. Одно дело, когда мы целовались, словно умалишённые, и совсем другое – что я стала бы делать, если бы Дарьялов позволил себе большее? Не сработал бы в голове подспудный сигнал – меня трогает чужой мужик? Впрочем, ответов на эти вопросы у меня не имелось по понятным причинам.

– Может быть…

– И Саша это понимает наверняка. Иначе бы уже атаковал по всем фронтам.

Юлька улыбается, и меня вроде как «отпускает». Чего я такая с ней, как колючками утыканная, сама не пойму. Только защищаться хочется. Ото всех и вся, кто хочет лезть в мою жизнь.

– Думаешь, он в курсе того, что ему досталась трепетная лань, и всё равно ему это нужно? – задаю вопрос, на который у подруги однозначного ответа быть не может.

– Знаю одно – если ему это нужно, значит, мужик серьёзно настроен, – кивает Юля. – А с нашим героем-любовником что?

– Да ничего. Надеюсь, что на его пустых словах, что он меня возвращать будет, всё и завершится.

– Хм… Может, да. А может, и нет, – тянет Юлька и переводит тему, за что я ей только благодарна: – Ну, как там твоя Руфита?

Мы не видимся с Сашей пару дней. Вроде как обстоятельства у обоих складываются так, что это нормально, но мне тревожно. А ещё – я безумно по нему скучаю. Это выясняется, когда Дарьялов звонит, а я начинаю метаться по квартире в поисках зарядки, потому что таскала с собой мобильник весь вечер из комнаты в кухню, ожидая звонка, и батарея села.

Говорим сбивчиво… оба, и это так классно.

– Если приеду к тебе через полчаса, не прогонишь? – наконец спрашивает Саша, когда вроде как все ничего не значащие новости рассказаны.

– Нет.

Инстинктивно смотрю на часы. Половина десятого, а это значит, что Дарьялов наверняка останется ночевать. Ну, или, уедет далеко за полночь, потому что вряд ли хочет заехать на пару минут.

– Тогда сейчас в душ сгоняю и к тебе. Жди.

Он отключает связь, я же опять лыблюсь, как влюблённая глупышка. Не знаю, что между нами. Не знаю, насколько всё это растянется… да и думать об этом не хочу. Мне хорошо здесь и сейчас. Мне не хочется задавать себе вопросы и изводиться в поисках ответов на них.

Через пятнадцать минут готов лёгкий салат на случай, если Дарьялов голоден. Ополаскиваю руки, быстро вытираю их полотенцем и мчусь ответить на новый звонок. Но на экране имя Верниковского, а вовсе не Саши.

Возникает желание не брать трубку, что и делаю, нажав отбой. Через мгновение приходит сообщение:

«Спустись, пожалуйста. Есть очень важный разговор».

«Я не могу. Занята», – быстро печатаю в ответ.

Сама осторожно к окну подхожу и выглядываю из него. Машину мужа нахожу глазами сразу.

«Дарьяловым?» – уточняет Верниковский.

Чёрт бы всё побрал. Не хватало ещё, чтобы они сейчас встретились внизу!

«Не твоё дело. Приезжай завтра ко мне на работу. В обеденный перерыв».

«Это срочно. Не уеду, пока не поговорим. Касается Светы».

Да за что же мне всё это? И почему эта душещипательная тема не может подождать? А может, Даня что-то выяснил, что мне и впрямь стоит узнать как можно раньше?

«У тебя будет пять минут. Не больше».

«Ок».

В прихожую мчусь с такой скоростью, как будто за мной гонятся все черти ада. Накидываю куртку, сую ноги в кроссовки. По-хорошему бы сменить простой, но облегающий домашний костюм, но времени на это нет.

Схватив ключи, быстро спускаюсь вниз и, распахнув дверцу со стороны пассажира, требую:

– Быстро выкладывай всё и проваливай, Верниковский.

– Как грубо, – морщится он.

Выходит из машины, направляется ко мне. Отстраняюсь быстро, но вдруг понимаю, насколько это глупо. Уверена – Даня ничего мне не сделает сверх того, что уже сделал. Ничего болезненнее – как минимум.

– Не грубо – заслуженно, – пожимаю плечами и кутаюсь в одежду, как будто на улице холодно.

– Хочешь, в машину сядь. Или к тебе пойдём – ты мёрзнешь.

Ну, надо же, какой заботливый.

– Я сказала – пять минут. Две из которых уже закончились.

Верниковский опирается на машину плечом. Стоим с ним лицом к лицу, и ещё одна минута из отведённых мною истекает.

– А ты другой стала, – тихо говорит Даня, но тут же усмехается и растирает ладонью затылок. – Я приехал тебя кое о чём просить. Касается Светы. Я с ней говорил. Довольно жёстко, хотя старался не перегнуть, чтобы не убить ненароком.

Он совсем незнакомым сейчас кажется. Таким, какого не знала до этого.

– Просить? – не сразу понимаю я. – Ты хочешь меня о чём-то попросить, что касается матери твоего ребёнка?

– И Марка, – кивает Верниковский.

Этого достаточно, чтобы пожелать его уколоть хоть чем-то. Ведь есть то, что способно добраться до нутра Дани?

– Тебе напомнить, что мы буквально на днях поедем получать штампы в паспорта, после которых уже окончательно станем друг другу никем?