— Мама меня часто ругала за мои рассказы о тебе, — девчушка сообщила это обыденным голосом, повергшим меня шок. Ее слова стали неопровержимым доказательством того, что в их семье не все так гладко было. — Она иногда даже била меня, — в интонациях ребенка появилась обида. — Только никому не говори, но я рада, что она умерла. Она меня не любила, никогда не гладила. Вот тебя твоя мама гладила? — она отстранилась от меня.

— Нет, потому что я росла без матери, — я не собиралась рассказывать о себе, но, оглушенная признанием Асии, открыла ей свою печальную тайну.

— Жалко, — протянула девочка. Она встрепенулась и воскликнула: — А давай я тебя обниму? — и не дожидаясь моего ответа, крепко меня обняла, хотя, видимо, забыла, что уже делала это. Я прижала к себе этого несчастного ребенка, мягко поглаживая по спине. — Ты очень нравишься папе. Я буду рада, если вы станете жить вместе. Ты очень добрая, я знаю об этом, пусть это не все и замечают, — прошептала мне на ушко Асия.

Впервые я проглотила язык и не знала, что ответить. Ситуацию спасла Хидда, открывшая дверь. Она с порога приказала внучке отправляться в детскую и не донимать гостью вопросами. Девочка, не капризничая, молча исполнила бабушкино повеление, но явно с долей неохоты, потому что очень уж медленно она сползала с кровати, степенно проследовала к двери. Об этом я могла судить по удаляющимся звукам шагов.

— Почему мать била ее? — поинтересовалась я у Хидды, надеясь, что Асия не услышала моего вопроса.

— Из-за тебя, — коротко ответила наставница, но я нахмурилась, потому что не поняла ее ответа. Причем здесь я?

— Все довольно просто, — она рассказала мне историю Тафара и Латифы, а я слушала, не перебивая ее. — Тафар был первым, кто родился с такой необычной силой, — начала женщина рассказ.

Когда Шахджахан понял, что его сын совместил в себе все четыре стихии вкупе с силой элементалей, то поместил его на закрытую и тщательно охраняемую территорию, где обучались самые талантливые драгхварцы. Там его бастард проходил обучение. Именно благодаря Стихийному разработали систему тренировок для таких, как он. Его берегли как зеницу ока. Делали все, чтобы скрыть о нем информацию ото всех шпионов. Чтобы никто не догадался о появлении новой силы у стихийников. Иначе Тафара бы убили.

Хидда стала одним из учителей и по совместительству телохранителем незаконнорожденного сына правителя. Когда он появился здесь, то у нее уже была дочь, Латифа. Все преклонялись перед Тафаром, лебезили. От девчонок не было отбоя. Лишь одна Латифа выделялась на их фоне. Независимая. Яркая. Безудержная, как огонь. Это и неудивительно, потому что ее стихией был огонь. Погибший муж наставницы был огневиком, отличавшимся вспыльчивым характером. Его-то и унаследовала Латифа. Тафара привлекла в ней самостоятельность. Девушка никогда не преклонялась перед ним. Они начали дружить, встречаться, а потом…

— Что случилось потом? — спросила я, когда рассказчица умолкла.

— А потом случилась ты, — бросила она срывающимся голосом и хлопнула дверью.

Так я и просидела долгое время без сна. Мне непонятно было ее обвинение. Ведь мы с Тафаром ничего не сделали. Он всегда держался на расстоянии от меня и даже отверг мое предложение переспать. И нашу близость, случившуюся прошлой ночью, нельзя считать изменой. Его жена уже мертва. Измученный догадками разум погрузился в дремоту, наполненную тревожными сновидениями.

Глава 10

Проснулась я от ощущения пристального взгляда. Открывать глаза смысла не было — все равно ничего не увидела бы, поэтому продолжала лежать и изображать спящую принцессу, надеясь, что чувство чужого присутствия исчезнет.

— Вставайте, я знаю, что вы не спите, — раздался голос мальчика-подростка. Принадлежал он Фараху, сыну Тафара. Имена врагов нужно знать. — Воздух вдыхаете глубже, чем во сне. Я за вами уже давно наблюдаю.

— Как ты сюда попал? — мою игру как ветром сдуло. Я поднялась и облокотилась на спинку кровати.

— Через окно, — ответил мальчик. — У меня такая же сила, как у отца и у вас.

— И такие же разноцветные волосы?

— Нет, вы первая с такими волосами, — пояснил мальчик. Его голос приблизился.

— Не подходи ко мне! — предупредила я его, хватая подушку. Не ахти какое оружие, а вдруг пригодится?

— Папа говорил, что вы не поверите, — до меня донесся тяжелый вздох. — Я должен извиниться перед вами.

— Кому я должен, всем прощаю, — моя реплика прозвучала довольно грубо.

— И о вашей ядовитости папа тоже упоминал, — зачем-то произнес Фарах.

— Раз знаешь, то проваливай отсюда, — намеков он не понял, значит, надо прямо сказать.

— Я чувствую, что нужно извиниться, — паренек оказался настойчивым и с характером. — Я должен был дождаться сестры и рассказать ей о вас. Папа понадеялся на меня, а я не оправдал его надежд.

— Забудь об этом, — посоветовала я.

— Что? — в голосе мальчика прозвучало недоумение.

— Забудь о надеждах, возлагаемых на тебя отцом, — пояснила я. — Все равно не оправдаешь.

— Совет из личного опыта? — а сынок Тафара оказался отличным противником.

— Вывод после первого знакомства, — я вернула ему удар.

— Побежден, — сдался Фарах.

— Все еще здесь? — холодно поинтересовалась я.

— Ага, — ответил он и уселся на кровать.

От такой наглости я опешила.

— Извинился, совесть очистил, можешь идти, — и указала ему на окно. Надеялась, что с направлением оного не ошиблась.

Дверь в мою спальню с громким хлопком распахнулась.

В комнату с радостным визгом влетела Асия. Она с размаху плюхнулась на постель. От неожиданности я даже подпрыгнула и упала с кровати, ударившись о тумбочку справа от нее. На шум в спальне заявилась и хозяйка дома. Она выгнала детей из комнаты, а мне сказала, что ждет меня на кухне.

Медленно, оттягивая момент выхода, умылась и оделась, как смогла. И вышла из комнаты. Я держалась за стену в качестве опоры и ориентира. Дошла до последней двери. На против нее находилась дверь в кухню. Чтобы войти туда, мне следовало оторваться от стены и сделать шаг в темноту, полагаясь на свои ощущения и память. Сердце забилось птицей в груди. Нервно сглотнула.

Шаг вперед. Правой рукой не чувствовала более прохладной поверхности. Левая повисла в пустоте. Ноги задрожали и подогнулись. Я сдержала порыв присесть, чтобы коснуться пола. Опустила руки. Глубокий вдох. Выдох. Расправила плечи и шагнула. Еще…

Запах сладких булочек окутал меня. Я вытянула вперед руку и коснулась деревянной поверхности. Толкнула дверь.

На кухне царила жизнь. Она бурлила во всех ее проявлениях, доступных мне: в звуках — Фарах и Асия шутили и тарахтели ложками, запахах — к аромату выпечки прибавились нотки специй, ощущении тепла — я чувствовала лучи утреннего солнца.

— Ты как раз вовремя пришла, — ко мне подошла Хидда и взяла за руки. Она подвела меня к столу и усадила за него.

Добродушная хозяйка приложила мои ладони к пиале. Как мне пояснили, там находился густой мясной соус. Его ели руками при помощи хлеба, называвшегося лавашем. Наставница переложила мою правую ладонь на лаваш.

Оторвав кусочек хлеба, я зачерпнула им соус из пиалы. Вкус был восхитительным, с учетом того, что не ела прошлым днем. Когда целитель залечивал мои раны, то он устранил чувство голода и насытил мой организм, чтобы тот восстановился за ночь.

Пока я ела, прислушивалась к разговору бабушки и внуков. Фарах поведал, что его старшая сестра поругалась с отцом и спалила почти весь дом. После этой новости Асия радостно завизжала. Девочка подбежала ко мне и обняла. От неожиданности ее действий я выронила поднесенный ко рту кусочек лаваша и, по-видимому, испачкала платье.

— Извини. Она радуется, что сможет жить с настоящей принцессой под одной крышей, — извинилась Хидда за внезапный порыв внучки. — Она тобой грезила с тех самых пор, когда Тафар рассказал, что ты стала второй наследницей Скаршии, — в ее голосе слышалась напряженность.

Осторожно нащупала головку девочки и нежно потрепала ее. Она засмеялась и вскарабкалась ко мне на колени. Я позволила ребенку сидеть на коленях, хотя бабушка попыталась забрать Асию. Когда дочь Тафара начала кормить меня, а я спокойно принимать еду из ее рук, атмосфера в кухне заметно разрядилась.

— И Тафар оставил безнаказанным поступок Фариты? — спросила я у Фараха, прожевав очередной кусочек хлеба с соусом.

— Папа заставил ее построить дом, — с набитым ртом проговорил мальчик, а Асия засмеялась на его слова. Мне не была понятна суть такого наказания, поэтому попросила уточнить. — Она — огневик. Построить ничего у нее не получится. Ей придется обратиться за помощью к нам, и особенно к Асии, которая очень умелый землевик, несмотря на возраст. А Фарита не любит просить помощи. Для нее это худшее наказание. Тем более, что бабушка отказала ей в крове над головой. Теперь пока она не построит новый дом, ей негде жить, — в интонациях Фараха проскользнули нотки злорадства.

Шлепок, и паренек ойкнул.

— Она твоя сестра, — грозно сказала его бабушка. — Нечего зубоскалить, а то и тебя выгоню. Будешь с ней под небом жить. Глядишь, научишься управлять землей.

— Ба! — воскликнул он.

— И папа тут остается, — тихо добавила маленькая проныра. — Он давно тут не оставался.

— Тафар заходил рано утром, чтобы узнать о твоем состоянии, — пояснила Хидда, расслышав слова внучки, потому что на моем лице явно отразилось недоумение о такой осведомленности девочки.

Время за завтраком пролетело незаметно. Бабушка оставила детей убирать посуду, а сама взяла меня за руку и вывела из дома. Шли мы с ней долго. Она все также заботливо и своевременно предупреждала о неровностях на дороге.

Пока мы неторопливо добирались до полигона — так назвала его наставница, я попыталась вызнать у нее свое местоположение. Однако на мои уловки узнать расположение охраняемой территории женщина не попалась. Ее манера отвечать на вопросы, не выдавая лишнего, поражала. Это навело меня на мысль, что раньше она имела дело с политическими интригами — только так можно научиться управлять информацией и выдавать строго отмеренные дозы оной.