Лёка Лактысева - Спасти невесту

— Не думаю, что мисс Макнот способна увлечься пустыми светскими утехами. Она слишком любознательна и, одновременно, благоразумна и практична, чтобы тратить свою жизнь на балы, наряды и сплетни.

— Я должен видеть её, Антуан, я должен говорить с ней! — Остин в волнении сжимал и разжимал кулаки, на скулах его играли желваки.

— Это невозможно, Остин Трампл! И я уже говорил тебе об этом! — в голосе виконта зазвенело отчаяние. — Сегодня я уже просил Мирабель принять тебя…

— И что же она? Она не пожелала видеть меня?!

— Она лишилась чувств, Остин, когда услышала о твоём визите. Мне очень жаль, мальчик. Я не хотел рассказывать тебе об этом, не хотел огорчать тебя.

— Лишилась чувств?

— Да, Остин. И я не нахожу этому никакого объяснения. Ответь мне, что произошло между Вами? Что могло испугать девушку и довести её до нервного расстройства?

— Ты в чём-то обвиняешь меня, дядя Антуан? Клянусь честью, наша дружба с Мирабель была чиста и невинна! Я не позволил себе ни единого жеста, ни единого слова, способного оскорбить её чувства!

— Я не сомневаюсь в твоём благородстве, Трампл. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы допустить даже мысль о том, что ты способен оскорбить женщину. Тем не менее, мисс Макнот не желает видеть тебя.

Граф устало покачал головой:

— Знаешь, дядя, всё, что произошло с Мирабелью, кажется мне очень странным. В тот день, когда она заболела, я пытался увидеть её. Однако у дверей в её комнату сидела госпожа Девернье. Именно она обнаружила Мирабель, именно она пригласила к ней доктора и именно она не позволила мне даже краем глаза увидеть свою воспитанницу.

— Ну конечно, как же я сразу не догадался! — виконт даже привскочил со своего кресла. — Эта особа — единственный человек в школе, кто знал тебя в прошлом. Насколько я понимаю, она имеет на тебя виды. Помнится, твой неожиданный отъезд на континент её весьма опечалил. Сейчас ты вернулся, и надо же было так случиться, что вы встретились именно здесь! Возможно, эта встреча воскресила её былые надежды?

— К сожалению, дядя Антуан, ты абсолютно прав. У меня давно сложилось впечатление, что Элеонора преследует меня. В прошлый мой визит к вам она даже пыталась соблазнить меня. Но я всё ещё не понимаю, какое это имеет отношение к болезни Мирабели?

— Ты ведь не скрывал своего интереса к девочке, Остин. Не думаю, что твоя симпатия к ней осталась незамеченной мадемуазелью Девернье. И я уверен, что Элеоноре не понравилось, что ты уделяешь мисс Макнот слишком много внимания. Она могла оклеветать тебя, Трампл. Вспомни, как вела себя её мать. Вспомни, что говорили в свете о самой Элеоноре.

— Я не хочу верить в это, дядя! Мне претит даже мысль о том, что госпожа Девернье могла пасть так низко! Строить козни против юной неопытной девочки? Какой же злобной и подлой личностью нужно быть, чтобы совершить такое?

— Она стремится к богатству и власти, Трампл. Ради такой цели люди способны и на более страшные поступки, — виконт с сочувствием похлопал по руке племянника, присевшего в кресло рядом с ним. — Поверь мне, Остин, я прожил долгую жизнь. Далеко не все люди так благородны, как ты.

— Ты снова прав, дядя. Я уже имел печальный опыт столкновения с предательством и интригами. Но неужели они будут преследовать меня всю жизнь?

— Будем надеяться, что нет, мой мальчик. Думаю, когда у тебя появится законная жена и наследники, страсти вокруг тебя улягутся. А сейчас ты — выгодный жених. Госпожа Девернье — лишь первая ласточка. Стоит тебе появиться в свете, и ты не будешь знать отбоя от претенденток на твою руку.

— И на мой кошелёк, — с горечью заметил граф.

— Да, на кошелёк и на титул, — подтвердил фон Эссекс.

— Я никогда не появлюсь в свете, дядя!

— Тебе придётся сделать это, если ты намерен взять в жёны мисс Макнот. Её бабушка, леди Мейплстон, должна будет представить свету свою внучку, прежде чем выдать её замуж. Думаю, у малышки Мирабель будет много поклонников.

— Проклятие! Я не подумал об этом.

— Тебе рано думать об этом, Остин. Сейчас есть более насущные проблемы. Во-первых, нужно каким-то образом убедиться, верны ли мои предположения относительно госпожи Девернье. Во-вторых, сделать всё возможное, чтобы мисс Макнот скорее поправилась, и убедить её выслушать тебя.

— В таком случае, я сейчас же нанесу визит Элеоноре.

— Ступайте, граф Трампл. Постарайтесь держать себя в руках, и обязательно зайдите ко мне перед тем, как отправитесь на отдых.

— До вечера, господин виконт. — Поклонившись, его светлость удалился.

Занятия в школе уже закончились, ученицы, отложив в сторону бумагу и перья, занимались работой на кухне, в саду и оранжерее. Некоторые девочки шили или вышивали под руководством наставницы среднего класса. Эта немолодая женщина прекрасно умела составлять выкройки, в своё время она даже работала белошвейкой. Сейчас в приют начали поступать партии различных тканей, и воспитанницам предстояло обновить свой гардероб.

Мадемуазель Девернье, раздав старшим девочкам поручения, собралась было наведать Мирабель, чтобы узнать о её самочувствии, но, как и в прошлый раз, её к мисс Макнот не допустили, и тогда она направилась в свою комнату. Элеонора намеревалась написать несколько писем, в том числе своему поверенному.

Женщина не оставляла надежды покорить графа Нортгемптонширского, но для этого ей надо было предстать перед ним во всём блеске. «Ну как я могу заинтересовать мужчину, — вздыхала про себя мадемуазель, — если мне приходится носить старые, давно вышедшие из моды наряды. Мои платья невозможно даже перешить, потому что они уже столько раз перешивались, что на них нет ни одного живого места! Возможно, мой поверенный сможет выслать мне несколько сотен фунтов, и тогда я смогу обновить свой гардероб». Финансы госпожи Девернье находились в весьма плачевном состоянии, и она прекрасно знала об этом.

Граф Трампл без труда выяснил, где искать Элеонору, и уже через несколько минут стоял у её дверей.

Услышав стук в дверь, мадемуазель быстро спрятала некоторые бумаги, лежавшие на её столе, и, не оборачиваясь, крикнула: «Войдите!»

— Приветствую Вас, Элеонора, — услышала она за спиной глубокий голос графа и тут же обернулась, сияя самой лучезарной своей улыбкой.

— Господин граф! Право же, какая приятная неожиданность! Проходите, проходите же! Простите, что не могу ничего предложить Вам выпить, но, может, попросить, чтобы нам подали чаю?

— Не утруждайте себя, Элеонора. У меня к Вам серьёзный разговор.

— Полноте, Ваша светлость! — кокетливо надув губки, отвечала мадемуазель. — Неужели Вы не можете зайти к своей старой знакомой безо всякого повода, просто чтобы провести время в приятном обществе? Нельзя же быть таким букой, Остин!

— Боюсь, Элеонора, Ваше общество не доставляет мне большого удовольствия, — усаживаясь на стул спиной к окну, заметил Трампл.

— Фи, граф, не надо демонстрировать мне Вашу грубость и дурное воспитание. Так зачем же Вы пришли ко мне?

— Ваше самообладание, госпожа Девернье, делает Вам честь. Впрочем, я никогда не сомневался, что великолепные артистические данные перешли к Вам от матери. Я пришёл, чтобы поговорить с Вами о болезни Вашей воспитанницы, мисс Макнот.

— Ну конечно, Ваша светлость! Как же я сразу не догадалась, что единственная Ваша забота — это мисс Макнот и её истерики! — в голосе Элеоноры смешались ревность и ирония. — Послушайте, Остин, Ваше чрезмерное внимание к этой девчонке переходит границы разумного. Скоро вся школа будет сплетничать о том, что его сиятельство граф увлёкся простолюдинкой.

— Элеонора. Я не прошу тебя высказывать твоё мнение о моём отношении к мисс Макнот. Мне необходимо знать, что случилось с этой девушкой, и мне почему-то кажется, что ты кое-что знаешь об этом.

— Интересно, откуда такие предположения? — Элеонора сидела в кресле, спокойная и уверенная. Однако проступивший румянец на её щеках, да внезапно забегавший взгляд показали графу, что женщина занервничала.

«Она определённо что-то скрывает, и я обязательно узнаю, что именно!» — отметил для себя Трампл.

— Конечно, я — руководительница класса, в котором учится мисс Макнот, — продолжала между тем Девернье. — Однако это не означает, что в мои обязанности входит отвечать за капризы и фантазии взбалмошных девчонок.

— В твои обязанности, Элеонора, входит воспитание этих юных душ, и их благополучие. Но сейчас речь не об этом. Я хочу знать, не говорила ли ты с мисс Макнот обо мне.

— Ты в чём-то подозреваешь меня, Трампл? Ты смеешь?!

— Да, я подозреваю тебя, Элеонора. И у меня есть на это основания.

— Могу ли я поинтересоваться, какие именно? — всем своим видом госпожа Девернье изображала оскорблённую добродетель.

— Пожалуйста, мадемуазель Девернье. Во-первых, исключая моего дядю — виконта фон Эссекса, Вы — единственный человек, знавший меня в прошлом. Во-вторых, Вы — единственная из наставниц — смогли решиться на заигрывания со мной. Вы даже пытались соблазнить меня! В-третьих, опорочить меня в глазах юной и наивной девушки — это было бы так на Вас похоже, Элеонора! — произнося эту длительную тираду, Остин изо всех сил старался держать себя в руках.

Зато госпожа Девернье встала из своего кресла и гневно воззрилась на графа. Выдержка изменила ей. Трампл видел, как менялось лицо женщины. Вначале спокойное, затем — иронично-недоверчивое, сейчас оно пылало ненавистью и презрением.

— Ты не глуп, Остин! Это надо признать. Да, это я объяснила наивной девчонке, что она — не ровня тебе. Это я рассказала ей о том, что ты — опытный светский лев, циник и соблазнитель. Ты утверждаешь, что я обязана заботиться о благополучии моих подопечных? Так вот, я и заботилась! Я заботилась о Мирабель, о её чести и достоинстве, на которые ты посягаешь! Что можешь предложить ей ты, граф? Положение содержанки? И что с ней было бы, когда ты пресытился бы этими отношениями и бросил её? Мирабель — бедная, но гордая девушка, и я не хотела, чтобы ты испортил ей жизнь!