Керри Хэванс - Спенсер

— Ты такая мокрая, — задыхается он.

Я стону, разлетаясь от его толчков. Хочу возразить, отрицать, что я мокрая, не дать ему получить удовольствие, показывая, что это из-за него. Но я не могу с этим бороться. Без особых усилий он немного сдвигает меня, держа в своих сильных объятиях, и я не успеваю произнести и звука, когда он еще глубже проникает в меня.

— Да, — рычит он в ответ на мой стон удовольствия. — Тебе нравится это, не так ли?

— Да… — слово вылетает из моего рта, прежде чем я могу его остановить. Это больше похоже на страстную мольбу. Только ощущение того, что я слышу этот звук, вырвавшийся из моих уст, вызывает толчок удовольствия, проходящий сквозь мое тело. Осознание того, что позже буду себя ненавидеть, кажется, делает его более интенсивным. Как страх быть пойманным, только в данном случае поймаю я себя сама. Задыхаюсь на слове, так как пытаюсь произнести его во второй раз; оно звучит подобно шепоту.

Он снова начинает целовать мою шею. Его запах — это все, что меня окружает, и я хочу укусить, облизать и оттолкнуть его одновременно. Он сводит меня с ума. Сжимаю в кулак его волосы, пытаясь притянуть его, но он отстраняется и смотрит в мои глаза.

Мои глаза!

В. То. Время. Как. Трахает. Меня. Серьезно?

Все, что могу делать, это наблюдать, как он смотрит на меня, в то время как врезается во внутрь; его исступленный взгляд — моя погибель. Затем он наклоняется вперед и с голодом набрасывается на мой рот. На мгновение я закрываю глаза. Я на грани, ощущаю лишь удовольствие. Затем он кусает мою губу, и меня уносит.

Мое тело яростно сокращается, толкая его к краю.

— О, черт, — восклицает он после того, как мы оба достигаем пика, и я цепляюсь за его дрожащие плечи. Он опирается головой о стену выше моего плеча, и глубоко вздыхает.

Затем меня накрывает осознание происшедшего.

Внезапно его запах окружает меня, вес его тела прижимает к стене, хотя секунду назад это казалось таким эротичным, а сейчас удушающим. И я действую, не задумываясь, отталкивая его от себя. Он с удивлением подается назад, в процессе выходя из меня. Когда он отпускает меня, я, даже не посмотрев на него, поправляю свою юбку и трусики, хватаю сумочку, которую, должно быть, уронила на пол, и на чертовски дрожащих ногах ухожу.

БАХ, БАХ, БАХ.

БАХ, БАХ, БАХ.

Какого черта? Потягиваясь, стараюсь сосредоточиться на звуке, нарушающем мой сон. БАХ, БАХ, БАХ.

Почему стучат? БАХ, БАХ, БАХ. Где гребаный Уилл? БАХ, БАХ, БАХ.

Иисус.

— Хорошо, хорошо, иду, — бормочу я, заставляю себя принять вертикальное положение и хватаюсь за голову. Протягиваю руку к ящику с нижним бельем, по-прежнему сидя на краю кровати. Мои глаза едва открыты; еще чертовски рано. Захватываю еще штаны из ящика, поднимаю одну ногу, чтобы надеть их, и вновь раздается этот звук.

БАХ, БАХ, БАХ.

БАХ, БАХ, БАХ. Твою мать!

— ХОРОШО, — ору я. — Я иду! — надеваю штаны, встаю и иду по коридору к лестнице. Я на полпути вниз, когда звук раздается вновь.

БАХ, БАХ, БАХ.

БАХ, БАХ, БАХ.

— Черт побери, — ворчу я, открывая входную дверь. — Где гребаный пожар? — именно тогда я сталкиваюсь с этим сексуальным, раздражающим шаром гнева в одежде для бега.

— Мы должны поговорить, — требует она, проходя мимо меня.

— Доброе утро. Ну уж, черт возьми, заходи, раз пришла!

— Надень на себя чертову одежду, — требует она.

Смотрю, как она уходит на кухню, и мельком осматриваю свое обнаженное тело. Поправляю свое достоинство и усмехаюсь.

— Не-а, я и так хорош, — отвечаю я и наблюдаю за ее реакцией.

— Ну а я не хочу видеть это, — бросает она через плечо.

— Малышка, не обманывай себя. Если бы ты не хотела видеть это, ты бы осталась дома.

— Эй! — произносит она, поворачиваясь ко мне лицом. — Я не хочу быть здесь.

Шагаю чуть ближе, наблюдая за ней и понимая, что это именно то место, где я трахнул ее вчера, и я могу повторить это вновь, если захочу. Она тоже думает об этом, ее соски так и просят повторить все. Такое состояние для них привычное, и я знаю, как она это ненавидит.

— Ну, тогда, Принцесса, я не совсем понимаю, почему ты здесь.

— Потому что ты… — кричит она, указывая на стену рядом с нами, затем понижая голос до шепота, шипит — потому что МЫ сделали это без… — она вновь замолкает.

Смотрю на нее в непонимании, что она несет?

— Еще рано, Принцесса, ты не могла бы разъяснить все подробнее?

Она вздыхает.

— Потому что у нас был незащищенный секс!

О.

Это.

— Уверена, что для тебя это очередной пятничный загул, но я волнуюсь!

Вчера вечером, после того как она ушла, я был так зол, что даже не подумал об этом. Давайте посмотрим правде в глаза, я просто не думал, точка.

— Разве ты не принимаешь таблетки или что-то типа этого?

— Это не твое дело, — выплевывает она.

— Думаю, ты сделала это и моим делом, разве нет?

— Да, придурок, я пью таблетки, но мне кажется, ты упускаешь главное. Ты должен провериться.

— Должен провериться? А что насчет тебя?

— Я чиста!

— Я тоже.

— О, прекрати, ты, наверное, перетрахал все, что двигалось с юга до востока.

— Кого я «трахаю» — это не твоя забота.

— До тех пор, пока ты не оказался во мне и не поделился тем, что подобрал у них.

— Оказался в тебе? — что за хрень? Она НЕ может обвинить меня в этом. Возможно, я и взял все под свой контроль, но я бы никогда не взял то, чего бы мне не предложили. — Не слышал, чтобы ты говорила «нет», — рычу я. Она не может отрицать того, что все было взаимно. Сожаления — это ее проблема, не моя. Ей нужно напомнить о том, как она забылась, когда я находился в ней. — Я слышал, как ты стонала, Принцесса. Я видел, как ты кончила, чувствовал, какая ты мокрая была для меня.

Она заметно вздрагивает.

— Но ты и не слышал, что я сказала «да», ведь так? — возражает она, прищурившись и рассчитывая, как далеко она может меня толкнуть.

Я откидываю голову назад и смеюсь.

— Нет, это было больше похоже на «ДА!... даааааа», — во второй раз я шепчу, протягивая звук, похожий на тот, что она издавала прошлой ночью, когда прижалась ко мне, отчаянно пытаясь достичь наивысшей точки наслаждения.

Ее ладонь встречается с моим лицом прежде, чем я могу это заметить. Черт.

Я закрываю глаза, когда моя голова от силы удара откидывается назад. В потрясении я касаюсь поврежденной кожи и поворачиваюсь назад, чтобы впиться в нее взглядом. Двигаю челюстью, проверяя ее; думаю, она закончила свой гневный спектакль. Только спустя секунду или две она с отвращением качает головой и направляется к двери.

— Проверься, — говорит она через плечо, захлопывая входную дверь.

К черту это. Бегу за ней, открываю входную дверь и вижу ее, уносящуюся прочь.

— Это же касается и тебя, Принцесса, — кричу ей вслед. — И я также хочу увидеть результаты.

Захлопываю дверь и делаю глубокий вдох. Что. За. Сучка. У меня единственная мысль: моя Туфелька стоит тысячи таких, как она.

И тут до меня доходит. ТВОЮ МАТЬ.

Бью кулаком в стену и рычу от боли, когда слышу, как трескается штукатурка под костяшками пальцев. Черт. Притягиваю руку обратно, пробую ее согнуть и вздрагиваю. Не думаю, что что-нибудь сломано, но это чертовски больно. Отличный ход, Спенсер, действительно великолепный. Мне нужен лед. Игнорируя пробитую стену, которую мне позже придется объяснить Уиллу, возвращаюсь на кухню, чтобы достать пакет со льдом.

Сидя за кухонным столом с пакетом замороженного гороха на руке, достаю свой телефон. Не задумываясь, захожу в «Твиттер» и слишком поздно понимаю то, что делаю. Я уже в нашем личном диалоге. Проклятье.

Как эта сучка может быть моей Туфелькой? Что я сделал, чтобы заслужить такое? Туфелька — мое отвлечение, она та, с кем я избавляюсь от своего напряжения. Напряжения, которое, в основном, было вызвано избалованной принцессой.

Прокручиваю нашу переписку. Она развратная и смелая. Люблю это. Я представлял, как она будет пылать огнем, и так оно и есть, но ее характер оставляет желать лучшего. Борюсь с необходимостью написать ей, и для этого нужно всего лишь одно слово. Но когда я смотрю на наши последние фразы, где я поймал ее на лжи, понимаю, что все, что было между нами, уже закончено и мертво.

И вчерашний вечер подтверждает это. О чем я, черт возьми, думал, да еще и без защиты? Я никогда так не поступаю, но эта девушка сводит меня с ума. Она всерьез опьянила меня, из-за чего я разрушил свое золотое правило, потому что она так чертовски сильно меня возбудила. И теперь она ведет себя так, будто я какая-то заразная шлюха. Она может идти на хрен. Я чист и не собираюсь сидеть в клинике в зале ожидания с кучкой безответственных подростков для того, чтобы затем засунуть что-то в свой член и тем самым доказать ей, что я чист. Исключено. Я ничего ей не должен. Она лгунья и справится со всем сама.

— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Мэгс.

— Не-а.

— Ты в порядке?

— Ага.

— Джаз?

— Что? — я смотрю на нее с благодарностью за беспокойство и прекращаю слоняться по кухне.

— Что случилось?

— Прости, — вздыхаю я. — Просто ситуация такая дерьмовая.

— Прекрати, это не должно стать большой проблемой для тебя. Ты мечтала о нем, а он оказался огромной задницей. Это не конец света.

— Все немного сложнее.

— Да, хорошо, ты не сказала ему сразу, кто ты, и выплеснула в лицо коктейль. Но уверена, он это переживет, — я смотрю на Мэгс и по моему молчанию она понимает, что на меня навалились значительные неприятности. — Правда же?