Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!

— Не глупи, Ив, ты утешишься с первой же красоткой, которая поселится в отеле. Моя жизнь разрушена. Я не могу заниматься, чем хочу, мои нервы измотаны твоей ревностью. Я не люблю тебя. Ты не тот Ив, за которого я выходила замуж. Я постоянно насилую себя, пытаясь жить этой противоестественной жизнью. Отпусти меня, или я сойду с ума. У меня нет больше сил, ты разве не замечаешь, как я изменилась? — вид у меня последнее время действительно был неважный, я плохо спала, но не хотела пить снотворное.

— Я убью себя, — повторяет он.

— Пока ты медленно убиваешь меня. Отпусти меня, я тебя прошу!

— Отдать тебя другому? Ни за что, — взвился он.

— Ты ведь разумный человек! — но доводы тут бесполезны.

Я чувствую, разойтись нам будет очень сложно. Я иду за помощью к Лючии. Она очень мне сочувствует, замечая, как я изменилась за последнее время. Она предлагает сначала уехать на лечение в клинику нервных болезней. Может, с диагнозом врачей Ив смирится? Макс оплачивает дорогой санаторий под Женевой, в который я переезжаю в конце ноября. Месяц я отдыхаю душой и телом, много гуляю, плаваю в бассейне и пишу, пишу, пишу. Получив полную свободу, изголодавшись по работе, я кроме романа пишу еще небольшое филологическое исследование по французской поэзии. Ива по моей просьбе ко мне не пускают. В Женеве я встречаюсь с адвокатом. Мое нежелание скандала и отказ от имущественных претензий очень затрудняют мое положение, много заплатить я не могу, мои гонорары за книги не так велики. Все усложняется отказом Ива дать развод. Адвокат убеждает меня, что хотя бы все расходы необходимо отнести на счет мужа и предоставить доказательства его неверности. Я же не хочу трясти грязное белье, мне невыносимо противно, хотя я знаю, что решаться все будет цивилизованно между адвокатами и судьей, за закрытыми дверями. Я бы хотела причиной выставить мое нервное заболевание и мое бесплодие. Адвокат в ужасе, но потом соглашается, что в таком случае у Ива меньше причин для сопротивления. Я решаю, что в Лугано не вернусь. Сара зовет меня в Лондон, но я должна пережить все это сама. После окончания лечения я уезжаю в Тонон, небольшой городок на французском берегу Женевского озера и, поселившись в крохотном пансионе, совершенно пустом зимой, продолжаю писать роман. Кроме того, по просьбе Сары пишу несколько статей о женщинах в мировой литературе. Адвокат звонит время от времени и сообщает, как идут переговоры, и об атаках Ива с целью узнать мой адрес. Умоляю его сохранить это в тайне. Я боюсь разговора с Ивом, опять вернулось ко мне ощущение вины за обман и его разбитые надежды на счастливую жизнь. Больше всего мне хочется сейчас уехать домой к Коле. Я пока не выясняю, как это можно сделать, ожидая развод.

Наконец, адвокат сообщает, что я свободна. Я еду в Женеву, чтобы завершить все дела в Швейцарии, в которую больше не вернусь, и там впервые за три месяца вижу Ива. Эта встреча мучительна для нас обоих. Ив умоляет вернуться, я не могу без слез смотреть на его страдающее лицо. Когда оно не искажено ревностью, это лицо любящего человека. С ним я прожила почти пять лет, и бывали минуты, когда мы чувствовали себя невероятно счастливыми. Мы сидим в номере отеля и вспоминаем нашу жизнь вместе. Ив так нежен со мной, когда умоляет подарить ему последнюю неделю перед расставанием, что я не в силах отказать. Он прощается, словно при расставании из него уйдет жизнь. Господи, почему мы не могли бы жить вот так, без ревности и подозрений! Мне так жаль его, что я начинаю колебаться, правильно ли я поступила, разорвав наши отношения. Все так же чудесны наши ночи, наполненные ласками… Но неделя подходит к концу. В последний день Ив сообщает, что перевел на мой банковский счет все свои деньги от книг, написанных вместе, это мои деньги по праву, и настаивает, чтобы я взяла все свои драгоценности. Кроме того Макс, удивленный моим бескорыстием, выделил приличную сумму, которая поможет некоторое время жить пристойно в любой стране.

Ив отвез меня в Берн, где я должна в посольстве выяснить возможность возвращения домой. Разговор в посольстве меня обескуражил. Условием возвращения было сотрудничество с КГБ. Их лица долго снились мне ночами: постные, холодноглазые, преувеличенно сочувственные. Скрывая презрение и радость в глубине глаз, они были похожи на кота, держащего в когтях мышонка, и получали удовольствие от своей власти над глупенькой девочкой, неосмотрительно выскочившей замуж. Они, должно быть, думали, что я позарилась на красивую заграничную жизнь, и радовались неудаче. Мягко и настойчиво меня уговаривали не возвращаться, а устроиться работать в редакцию одной из радиостанций, ведущих трансляцию на СССР, и передавать сведения о ее работе. Я пришла в ужас, но возмущаться не стала. Пока есть хоть какая-то надежда вернуться, нужно оставаться лояльной. Я сказала, что как только закончу все издательские хлопоты, обязательно приду к ним для более подробной беседы. Выйдя из дверей посольства, с шумом в голове, едва переставляя ставшие ватными ноги, я ничего не сказала ожидавшему меня Иву. Но он, конечно, заметил мрачное отчаянье на лице и вновь принялся уговаривать остаться с ним. Выплакаться я смогла в отеле, запершись в ванной и включив воду. Легче от этого не стало. Мне хотелось разбить что-нибудь, расколотить всю эту гостиницу. А больше всего — послать подальше эту дурацкую, ни в чем не виноватую Швейцарию, Лондон и весь остальной мир. Все, все, чтобы остался на свете лишь один Ленинград, один только Васильевский остров, где я могу быть счастливой.

Мое письмо Коле перед вылетом в Лондон было полно тоски. Увидимся ли мы когда-нибудь еще?

Я летела из Швейцарии в Лондон, смертельно раненой. Мне казалось, что ничего уже исправить нельзя, и счастье невозможно. Второй раз я так обманывалась, выбирая не того мужчину, второй раз оставляла за собой частицу своего разбитого сердца. Но на этот раз я проклинала еще и любимую родину, которая обращалась со мной, как с проституткой, пытаясь использовать в своих грязных играх.

Сара поразилась перемене, произошедшей со мной. Узнав безнадежность нашего положения, она стала меня утешать:

— Из каждого тупика есть выход. Нужно только хорошенько подумать.

И мы стали думать. Пока же я поселилась в скромном отеле и заканчивала роман, радуясь, что начала писать его, когда питала надежды на счастье, сейчас он оказался бы слишком черным с начала до конца. Статьи, написанные в Женеве, были напечатаны в престижном женском журнале. Эссе о французской поэзии я отослала в Сорбонну.

— Может, Никлас приедет сюда? — поинтересовалась как-то Сара.

— Я не уверена, что его выпустят, ведь его бывшая жена живет в Германии.

— Какая у вас странная страна, — вздыхает Сара, — Хорошо, а если ему пришлет вызов искусствовед, побывавший в Русском музее, и пригласит в гости, или для ознакомления с коллекцией?

— Если это будет коллекция русской живописи начала века, то может быть, — неуверенно соглашаюсь я, — Где только найти такого искусствоведа? Кстати, Сара, меня очень беспокоит мое неопределенное положение. Ведь у меня нет гражданства. Раньше я предъявляла документы мужа, а теперь…

— Это пустяки, мы что-нибудь придумаем. Надо проконсультироваться с миссис Коннор, помнишь ее? Она юрист. Я договорюсь, чтобы она тебя приняла. Бетси, ты опять побледнела. Ты плохо себя чувствуешь?

— Да, что-то со мной происходит. Если бы я не была уверена, что это невозможно, я бы подумала, что беременна.

— Почему же невозможно?

— Я была бесплодна, правда в Швейцарии лечилась, думала, что ребенок помог бы Иву поверить в наш брак. Но после лечения почти год результата не было. Я решила, что уже ничего не поможет. Уже после развода мы прожили с Ивом неделю в Женеве. Неужели… — я даже застонала, — Мне только этого не хватало! Сара, я сойду с ума. Я хочу только Колиного ребенка! И потом, как можно рожать, не имея дома, гражданства, работы, мужа… Я не переживу этого!

— Глупости, — строго говорит Сара, — Ты разумная молодая женщина, образованная, со средствами. У тебя все будет отлично. Ты никогда не хотела иметь детей?

— О чем ты говоришь! Ребенок мне снится по ночам! С того дня, как десять лет назад я решала судьбу нерожденного ребенка и узнала, что других у меня не будет, старалась не думать о детях, запретила себе, но в сердце словно был забит гвоздь. Я все время ощущала это. В других обстоятельствах, узнай о беременности, — пела бы от счастья, но сейчас! Когда мы последний раз виделись с Колей, я так хотела, чтобы наша любовь материализовалась, превратившись в маленькое существо, наше третье, половинку его и половинку меня. И вот Ив достал меня после развода! — по щекам моим покатились слезы и я размазала их по лицу, — Бедный Коля, у него ведь так и нет своих детей, только приемный!

Сара подала мне платок, налила немного виски и скомандовала:

— Вытри слезы, завтра ты пойдешь к врачу и к миссис Коннор. Надо решать все вопросы сразу. В отеле тебе больше жить нельзя. Тут рядом сдают квартиры, я видела объявление. Давай посмотрим, подойдет ли тебе что-нибудь. И завтра же я наведу справки насчет работы. С твоей квалификацией тебе, конечно, больше подошел бы Кембридж или Оксфорд, но на первое время — преподаватель французского или переводчик — годится?

— Можно еще с итальянского и с русского, — я вытираю слезы, — Сара, я ведь могу поехать переводчиком домой!