— А я хотел бы остаться в нашей первой ночи!

— И никогда не узнал бы, что я полюбила тебя? И у тебя не было бы сына?

— Да, действительно, тогда сейчас.

— И ты не хочешь узнать, какой будет наша свадьба? И как мы будем жить дальше? И как будет расти твой сын?

— Бетси, ты мыслишь глобально. Конечно, я все это хочу! Я только не хочу, чтобы мы страдали больше.

— Но ведь есть еще выход. Давай подождем год и, если ничего не изменится, ты переедешь жить ко мне.

— Хорошо. У меня и так сердце разрывается от сознания, что в следующий раз я увижу Алика, когда ему будет уже год.

— Я буду каждую неделю присылать тебе фотографии.


Провожать Колю в Лондон мы едем все, у Клер через три дня свадьба и Алиса — подружка невесты. Мы уже сшили ей очаровательное розовое платьице. На церемонии в церкви Алиса выглядит очень трогательно с корзиночкой цветов, которые она разбрасывает под ноги невесте. Я еще в Риме заказала Клер роскошное подвенечное платье, а Коля с Сашей подарили сервиз. На медовую неделю новобрачные едут в Шотландию, а потом, с новым назначением Майкла — в Рим. Мы съездили к Саше в Кембридж. Я повидалась с Сарой, и она долго хвалила мне Сашу, его работоспособность и ум. Ее восхитило, что я посвятила ей роман, который очень ей понравился. Смеясь, она сообщила, что стала благодаря этому знаменита. Все хорошее быстро заканчивается. Посадив Колю на самолет, мы с Дженни и детьми возвращаемся в Рим.

К Италии под Колиным влиянием отношение мое начинает меняться. Если раньше я воспринимала жизнь здесь как ссылку и осматривала все с интересом заключенного, знакомящегося с тюрьмой, где придется отбывать срок, то теперь, после Колиных восторгов и сожалений, что мало удалось посмотреть, я вхожу во вкус. Раньше я отлично знала литературную Италию и ее география прежде всего была связана с произведениями или биографиями, теперь я начинаю планомерно изучать историко-художественные богатства страны. В Болонском университете я встречаюсь с профессором Монтечелли, лекции которого в юности слушала в Сорбонне, и он предлагает мне написать исследование творчества Чезаре Павезе или Итало Кальвино. Эта идея очень привлекает меня, хотя времени вряд ли хватит. Помня, как из-за болезни Алекса я упустила из вида, как росла Алиса, я очень много времени провожу с сыном. Роман, который я начала еще в Москве, пишется очень медленно, хотя мысленно я уже выстроила его. Просто не хватает времени.

Алик, родившийся недоношенным, маленьким и слабеньким, так быстро наверстал упущенное, что уже к Новому году это толстенький и крепкий малыш, правда несколько нервный и крикливый. Когда он кричит, что-нибудь требуя, успокоить его может только Алиса. Она приходит поговорить с ним и он тут же замолкает и таращит на нее серые глазенки под такими же капризными, как у Коли, бровками. Они обожают друг друга. Когда я езжу по стране, я беру с собой Алису, чтобы Дженни было легче. Алиса очень любит такие поездки. А еще она любит ходить в гости к Клер.

10. Любовник ирландского происхождения

Внешне моя жизнь полна работы, занятий с детьми, творчества, но внутренне я одинока и неприкаянна. На Рождество вдруг приезжает Джек Флинн.

— Леди Элизабет, вы как-то говорили мне, что умеете хорошо кататься на лыжах. Не дадите ли несколько уроков?

— О, Джек, уже четыре года я не стояла на лыжах, боюсь, что опозорюсь. Но очень хочется покататься! Пожалуй, мы могли бы съездить дня на три в Альпы.

— На озеро Комо?

— Нет, — поспешно говорю я (для меня горный хребет и государственная граница — слишком слабая преграда между Комо и Лугано, больше всего я боюсь, что Ив может узнать про Алису), — давайте поедем в Больцано.

Я хотела взять с собой детей и Дженни, но она вдруг запротестовала, заявив, что Алика лучше не возить в горы. Тогда я решила, что возьму Алису и научу ее стоять на лыжах. Рождество я думала встретить тихо. Клер, конечно, захочет впервые устроить семейный праздник. Дженни я предложила пойти к сестре. Мы с Дженни приготовили елку с подарками и я осталась с детьми одна. В детской мы с Алисой уселись на полу, положив Алика между нами на коврике и, пока он сосредоточенно пытался засунуть ногу в рот, я рассказывала Алисе сказку Джанни Родари про Голубую стрелу и Фею, развозившую на метле детям подарки. Алик незаметно уснул, я переложила его в кроватку, и только мы сели с Алисой за поздний ужин, раздался звонок в дверь.

— Джек, я думала, что вы будете у Хиллардов!

— Они слишком заняты друг другом. Гость у молодоженов через полчаса начинает чувствовать себя лишним. Я подумал, что есть дом, который не ломится от гостей. Вы меня угостите рождественским пуншем?

— Заходите, я рада. Пока я уложу Алису, вы растопите камин.

Мы сидим у огня, отпивая по глотку горячее вино. Джек рассказывает, как без меня идет жизнь в посольстве в Москве, потом осторожно спрашивает, не тяжело ли мне здесь одной. Получив заверения, что все прекрасно, но, кажется, не поверив, Джек начинает расспрашивать о моей работе. Я рассказываю ему о своем новом романе, который никак не удается закончить.

— У вас слишком трагичный конец.

— Я верю, что есть судьбы, которые, как магнит, притягивают к себе потрясения, неудачи и трагические случайности. У таких людей даже счастливые эпизоды в жизни — это следствие или причина больших несчастий. Просто такие люди по-разному реагируют на это. Одни становятся ходячей иллюстрацией божьего наказания, а другие, собрав все силы в кулак, стараются с достоинством нести свой крест.

— Вы мужественная женщина, я знаю, я преклоняюсь перед вами — говорит Джек, стараясь не смотреть без отрыва мне в лицо, — Но ваша героиня Лидия, пережив несчастную любовь и все удары судьбы, неужели она ни разу не задумалась, что она сама несколько раз прошла мимо своего счастья?

— Знаете, Джек, есть женщины, которые очень разборчивы, и не потому, что очень капризны, а потому что то, от чего они отказываются, противно их натуре. Образно говоря, они предпочитают жить в нищете, но не продавать душу дъяволу.

— Да, я знаю, я думаю, что это чаще всего присуще русским женщинам. Англичанка не станет даже выбирать между гордостью и благополучием. Она просто объявит, что второе и есть первое.

— Вы жестоки к женщинам.

— Скажите, Элизабет, ведь каждая ваша героиня — это вы. Вы и правда не верите, что ваше счастье возможно?

— Джек, вы слишком упрощаете. Я — не Лидия. Но если вы хотите узнать мое личное мнение о моем будущем, то да, у меня возникает иногда сомнение в том, что я когда-нибудь смогу обрести желанную семью. Но это не значит, что я несчастлива. У меня сильная и разделенная любовь, дети, я могу работать, писать, я повидала мир, у меня начинают появляться друзья — разве это не счастье?

— Вы удивительная оптимистка. Вам надо открыть школу и обучать людей чувствовать себя счастливыми, не имея счастья. У вас отбоя не будет от страдающих из-за несчастной любви.

— Знаете, Джек, я вспоминаю, что в детстве читала об этом стихи. Я плохо помню, кто автор, кажется Заходер, но смысл таков: не бывает любви несчастной, она может быть трудной, горькой, безответной, но даже если она убивает, она все равно не может быть несчастной, потому что она дает счастье любить. Любовь не требует немедленных дивидендов! И там, помнится, такой конец: тот, кто этого не усвоит, и счастливой любви не достоин. К сожалению, это все, что я помню.

— Спасибо, Элизабет. Сегодня Рождество, можно, я буду звать вас Лиззи — это так по-ирландски.

— Конечно, Джек, это напомнит мне дом, ведь по-русски я — Лиза. Давайте, я налью еще пунша. Сейчас наступит Рождество.

Мы с бокалами подходим к окну, и Джек распахивает его. Почти сразу зазвонили колокола на всех церквах.

— С Рождеством, Лиззи! Я желаю тебе счастья!

— С Рождеством, Джек, я желаю тебе счастливой любви и хорошую жену!

— У нас в это время все целуются… — нерешительно сообщает он, глядя с затаенной надеждой.

— Ну так целуй, — разрешаю я, ободряюще улыбнувшись.

Джек осторожно берет лицо двумя руками и прикасается губами к моим губам. В следующий миг мы синхронно непроизвольно вздыхаем. Словно по сигналу, Джек сжимает меня в объятья и целует, как безумный. Не выпуская из рук, он шепчет: «Прости меня!»

— Прощаю и спасибо. Мне сказали однажды, что если не поцеловаться как следует в Рождество, весь год не будет счастья! — и я нежно глажу его по щеке, — Пошли есть рождественский пудинг?

Но съесть нам его не пришлось. Рев Алика мне удалось успокоить лишь через полчаса. Пока я хожу вокруг стола, напевая песенки, Джек после уговоров немного поел и слушает мое пение. Я пою колыбельные по-английски, по-французски, по-итальянски, но засыпает негодник лишь под песенку «У Бетси был веселый гусь». Когда я, осторожно уложив заснувшего сына в кроватку, возвращаюсь в гостиную, Джек говорит мне:

— Ты похожа на Мадонну с младенцем. Сколько же ты знаешь языков?

— Кроме русского — всего три. Разве ты не читал мое досье?

— Там написано совсем про другую женщину. Сейчас передо мной загадочная незнакомка. Но уже пора спать, ты устала. До свидания и спасибо, — он целует меня в щеку, — ты поедешь со мной в горы?

— Конечно, послезавтра. Завтра прием в посольстве.

— Я приду обязательно, не откажу себе в удовольствии потанцевать с тобой.


Я подозреваю заговор, когда через день Алиса отказывается ехать со мной. Оказывается, Клер пригласила ее пожить с ними, и Алиса, конечно же, не может отказаться.

— Поезжайте спокойно, леди Элизабет, отдохните от забот, я с Алексом днем тоже буду уходить к сестре, — уговаривает меня Дженни.

Таким образом, когда за нами заезжает Джек, в аэропорт он везет меня одну. Прилетев в Больцано, мы уезжаем в городок Мерано, там Джек усаживает меня в сани, почти такие же, как были у нас в Лугано, и везет в горную деревушку, состоящую из пятнадцати домиков и небольшого отеля.