Было бы странно ожидать другого, находясь на высоте почти триста метров. Ещё был третий этаж, но на него было страшно подниматься. Там, наверное, уже температура в минус ушла.

Ну, образно говоря. Если уж на втором этаже было зябко, то выше должно быть ещё хуже.

Следую за парнем, который уводит меня подальше от края башни. Вокруг носятся дети, едва не сбивая с ног. Когда я была маленькая — всегда сторонилась старших. Особенно в школе, была же какая-то иерархия. Одиннадцатиклассники казались вообще чем-то святым и ужасным, с кем не стоит связываться.

Когда я была одиннадцатиклассницей, я опасалась пятиклашек. Дикие люди, без стоп-крана в голове.

— Вот тут будет лучше.

И ладно, не согласиться с Ромой нельзя. Сетка вдали все ещё перекрывает обзор, но не так страшно. И ветра нет, и даже туристов. Закоулок, в котором мы вдвоём с Исаевым, тихий и спокойный.

— Ну что, морковка, теперь будешь меня слушаться?

— Ещё чего. Ты слишком высокого о себе мнения.

— Но это не значит, что я не прав. Подняться на лифте было бы намного быстрее и проще. И сейчас нашел лучше место. Пока сплошные плюсы, разве нет?

— Нет.

Да, но не собираюсь признаваться в этом парню. У меня хватает проигрышей перед ним. Включая те жаркие поцелуи на кровати и постыдное желание, чтобы сейчас они повторились.

— У тебя в генах заложено спорить, Маргош? Можешь хоть раз со мной согласиться?

— Не могу. Видишь, это действительно заложено во мне. Так и прописано в моем генетическом коде — не соглашаться с Исаевым.

— Язва.

Не знаю, что видит на моем лице Рома, но когда я оборачиваюсь к нему — парень начинает улыбаться. Словно заметил что-то, что я ещё не поняла. А я и не хочу понимать!

Вот этого всего мне не надо, спасибо.

Я не самоубийца, чтобы влюбляться в Исаева. Ну, точно не младшего, с именем Рома. Который слишком близко, чего раньше я не замечала.

— Дистанция, слышал о таком?

— Нет, — просто жмёт плачами, даже не стараясь оправдаться. — Расскажешь?

— Легко, дистанция это расстояние…

«Между» и «людьми» тонут в поцелуи. Исаев, конечно же, не дослушивает. А пользуется тем, что мой рот открыт, и я не могу его ударить.

Могу, на самом деле. Но ладони сами по себе укладываются его плечи, едва сжимая. Удерживают от падения, когда ноги подкашивают. Они превращаются в вату от того, как касается парень.

Рома обхватывает ладонями лицо, притягивая к себе. Надавливает, усиливая поцелуй. Чтобы всё внутри переворачивалось, раз за разом, с жалким интервалом в секунду.

У него горячие руки, слишком. И плавят меня подобно тому, как пламя расправляется с несчастным воском. Опускаются на шею, обнимают за талию. Касаются, постоянно и везде.

А я ничуть не лучше. Так же спускаюсь по рукам, ныряю за ткань расстёгнутой худи.

И целую, целую, целую. Пока не заканчиваются последние капли кислорода в крови, пока не начинают раздаваться тёмные вспышки перед глазами.

Мне так хорошо, как не должно быть с Исаевым.

Жарко, тепло, хорошо.

И это дурацкое желание, чтобы поцелуи не заканчивались. Ни длинные, которые словно к самой душе пробираются. Ни короткие, рваные, когда парень на мгновение отрывается от меня.

— Ты почти заставила меня полюбить Эйфлеву башню, морковка.


Рома, Эйфелева башня


— Три тысячи или четыре? — спрашиваю у Маргоши, когда та начинает вырываться из моих объятий. — Сколько тебе фотографий нужно?

— Не так много, — смеётся легко.

Кажется, истерики от неё за поцелуй не будет. И полного игнора тоже. Новая реакция, которой ещё не было. Лёгкий румянец, блеск в глазах. Маргоша невероятно красивая.

Ещё бы так сильно не кусалась взглядами и словами, цены бы ей не было. Особенно когда она без этого ванильного запаха духов. С первого дня раздражал тот парфюм. И Маргоша тоже. Но если с отношением к девушке что-то менялось, то точно не к запаху ванили.

— Так, ты хотела покататься на Сене? — спрашиваю, когда с фотографиями закончено. — На корабликах, да?

— Ну, если ты приглашаешь…

Не могу понять с чего такие перепады настроения. Маргоша обычно не смущалась и не позволяла мне решать. А тут сплошная смиренность с опущенным взглядом в пол.

И не скажу, что мне такой вид не нравится. Особенно, если бы где-то в спальне, без лишних людей. А ещё никаких платьев и прочей мишуры. Только мы вдвоём, наедине. И эта покорность…

— Кхм, — прокашливаюсь, надеясь, что никто не видит моего состояния. — Да, идём тогда на кораблики. Тебе должно понравиться.

Маргоша кивает, вызывая новый виток вопросов. Ладно, со всем остальным буду разбираться потом. Сейчас главное затащить девушку на свидание и, может, повторить наши поцелуи.

Вниз спускаться легче, лечу, перепрыгивая ступеньки. А Маргоша, наоборот, всё медленнее переступает, хвататься за поручни. И совсем забывает за то, что мы должны держаться за руки.

Вижу на первом ярусе Анну Викторовну и предупреждаю, что дальше без нас. Даже не интересно, уда ещё нас хотели завести. Всё самое нужное я сам покажу Маргоше. Без лишних людей. Особенно, Ника.

— Не беги так, — девушка просит, спускаясь за мной. — Убьёшься, а мне потом доказывать полиции, что я ни при чём.

— То есть, меня тебе не жалко?

— Ни капли, вот совсем. Извини, Исаев, я себе дороже.

— Да?

Маргоша визжит, когда я ловлю её за талию и поднимаю в воздух. Делаю резкий поворот, от чего края красного платья разлетаются, как у Мерлин Монро. Ребёнком я фантел от неё, а теперь меня другой цвет волос интересует, а вот любовь к букве «М» осталась.

— Поставить, ид… Исаев!

— Ставлю.

Улыбаюсь во все тридцать один (минус один зуб мудрости два года назад) и опускаю девушку на землю. Только продолжаю прижимать к себе. Откидываю её косички за спину, провожу пальцами по затылку и поправляю ворот.

— Видишь, так быстрее спустились.

— Во-первых, я тяжелая, не нужно так меня таскать. Во-вторых, не нужно так меня таскать! Я тебе не мешок с картошкой и не твоя девушка.

— Ну, по факту, все считают тебя моей девушкой. Так что я могу так делать. И буду, потому что хочу.

— Перехочешь.

А вот в этом Маргоша очень сильно ошибается. Если бы можно просто было бы щёлкнуть, было бы легче. А так вертись вокруг неё, уговаривай, придумывай каким образом заинтересовать. И чтобы ей действительно понравилось, а не разбилось об ироничное выражение лица.

— Ты такая злюка, морковка. Совсем меня не любишь, совсем не приголубишь. А могла бы.

— После того, как солнце встанет на западе и опустится на востоке.

— Может, хотя бы сговоримся на то, что высохнут моря и ветер унесёт горы?

Не могу поверить в то, что Маргоша видела сериал «Игра Престолов». Слишком много пошлостей и крови, жестокости. Даже для меня. Просмотрел пару серий и захлопнул крышку ноутбука, отказываясь.

Но эти фразу Кхалиси, или как там ту блонди, растащили по всем пабликам. Сотни мемов и цитат, так что многое запомнил. И интересно, что из этого касается Маргоши — реально фанатка или случайно.

— Предлагаю тогда сегодня воплотить одну сцену из сериала.

— Ту, где я тебя столкну с обрыва?

— Я предполагал что-то более горячее.

— Расплавленное золото на голову?

— Жестокая-жестокая Марго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

*Сизиф — в мифологии был приговорённый богами катить на гору тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз.

Глава 12


Марго, небережная Сены


Всё время держаться с Ромой за руки — несусветная глупость. Ну не растает моё сердце от того, что я рядом с ним. И от того, что парень вырисовывает большим пальцем узоры на моих костяшках.

Приятно и тепло, но не более. Особенно после того, как хорошо было с ощущением его губ на моих. Куда там равняться невинным переплетённым пальцам?

Я прихожу к гениальному решению. Если целоваться с Исаевым настолько приятно, то я ведь могу это делать. Просто так, без подоплёки и смысла. Это не дарует ему победу, а я перестану себя корить за подобное.

Хотя, конечно же, стану. У меня хватает причин осуждать саму себя. Этому спору пару дней, а Исаев уже целует меня, спит в одной кровати. Да даже видел меня голой!

Так что, видимо, вопрос времени, когда он действительно пойдёт дальше. Не просто на словах с издёвкой, а будет настойчиво подталкивать в нужном ему направлении.

И я не собираюсь переходить эту грань. Вот ни капли, спасибо. Поцелуй с Ромой уже мой максимум, которого изначально не должно было быть. У меня тут вовсе свой план был, который ничего не допускал из того, что мы уже делали.

— У тебя ведь нет морской болезни, да? — Рома уточняет, подходя к кассе. — Или…?

— Сена не море.

— Ты же поняла о чём я. Тебя не укачивает на воде?

— Без понятия. Вроде не должно. Но если что — будешь меня спасать.

— С искусственным дыханием? Тогда я только «за», морковка.

— Держи свои губы при себе.

— Ауч, а я думал, что тебе понравился поцелуй. Не роняй моё эго.

— Оно такое огромное, Ром, его просто так не уронишь. Поэтому я даже не пытаюсь.

Ежусь от порывов ветра, возле реки намного прохладней. Да и небо снова заволакивает тучами. Ощущение, что я не в Париж приехала, а в центр туманного Лондона попала.

— Неверное, не самая лучшее время идти на катер. А если дождь пойдёт?

— Там есть навесы, без проблем спрячемся. Я отвоюю нам место у той парочки немцев.