- Да мы и не собираемся сотрудничать с фабриками, - пусть Лотер этого и не видел, но я кивнула. – Между прочим, я сейчас лично разукрашиваю образцы посуды, которые позже будут продаваться в магазине.

- С удовольствием посмотрю, что из этого выйдет, - сказал Лотер и мне показалось, что он улыбнулся. – Кстати, Клоди, мадам Гросье сказала, что ты будешь работать там под псевдонимом. Ты его уже придумала?

- Пока что нет, - сказала я, немного нахмурившись. На самом деле, я постоянно оттягивала момент, когда мне следовало окончательно определиться с псевдонимом, так как в голову ничего толкового не шло.

- Тогда, у меня есть еще одно условие, при котором я буду с вами сотрудничать. Я хочу дать тебе псевдоним.

- Может, не нужно? Я же знаю, что это будет какое-то издевательство.

- Не угадала. Никакого издевательства, - парень засмеялся. – Раз ты меня называешь Призраком, тогда я хочу, чтобы ты была Кристиной.

- Странный выбор. Я слишком не похожа на Кристину, чтобы в своем псевдониме отсылаться на нее.

- Как раз, потому, что ты не похожа на Кристину, я хочу, чтобы у тебя был этот псевдоним. Тем более, Призрак с меня тоже паршивый.

- Прямо несоответствие на несоответствии, но, в принципе, я согласна, - устало вздохнула я, закрыв глаза. – Если честно, я думала, что ты предложишь псевдоним наподобие «Плоскогрудая девчонка», поэтому «Кристина» меня более чем устраивает.

Мы поговорили еще минут десять, в течение которых, парень еще три раза напомнил мне о моей маленькой груди, а я намекнула ему, что Призраку уже пора бы поиграть на органе, после чего мы распрощались, но уже вскоре начали переписываться в сообщениях. Даже странно то, насколько легко мне было общаться с Лотером, ведь в нашем общении стирались любые границы и парень мог без труда поддержать любую тему. Он часто посмеивался надо мной, но, тем не менее, на меня смотрел без стереотипов.

Примерно через час приехала Гросье и, улыбаясь одними только уголками губ, сказала, что встреча с Лотером прошла более чем отлично. За их короткую встречу, Гросье так же смогла рассмотреть в парне его внутренний мир, из-за чего она удивилась прямолинейности и неприхотливости Лотера, хотя, изначально, считала его напыщенным и избалованным. Еще больше ее удивило то, что он сам озвучил суму, за свою работу и она оказалась копеечной.

Начиная с этого дня, дела с магазином пошли куда быстрее и мы даже стали искать помещение для него, изначально рассматривая варианты с арендой здания, так как на покупку у нас не хватало денег.

Я все больше рисовала, практически научившись расписывать чашки и иногда садилась за холсты. Каждый день я ходила гулять и постоянно списывалась с Лотером, обретая в лице этого парня пусть немного необычного, но все же друга. Более того, у меня начал быстрее расти живот и на моем худощавом телосложении он стал очень даже заметен, из-за чего, я в который раз начала пересматривать свой гардероб.

***

Когда ты все время проводишь за любимой работой, сложно уследить за течением времени, которое ускоряется и иногда совершенно незаметно пролетает в бурном потоке, будто вовсе минуя тебя. Я стала путаться в днях недели, но настолько углубилась в роспись посуды, что совершенно не обращала на это внимания. И вот сегодня я опять находилась в мастерской, собираясь уделить работе как можно больше времени. Расхаживая вокруг стола, я недовольным взглядом посматривала на вазу, стоящую на нем. Ее сделали специально для нашего магазина и мне нужно было ее расписать, но с каждым новым мгновением в моей голове заседало все больше сомнения, опадая на дно головы грязным пеплом. Если честно, я уже ждала того момента, когда мне наконец-то снимут гипс, так как работать одной рукой было иногда сложно, что сказывалось на рисунках.

Растрепав на затылке уже порядком отросшие волосы, я тяжело вздохнула и, сев на диван, еще раз внимательно посмотрела на вазу, совершенно не зная, как ее расписать. Гросье в это время крутилась на кухне, внезапно решив испечь пирожки, но она все время выглядывала из дверного проема и посматривала на меня, всякий раз узнавая, как идут мои дела. Я отвечала, что все отлично, но на самом деле дела шли более чем паршиво. У меня просто не было нужного вдохновения, чтобы разукрасить эту чертову вазу.

Прищурив взгляд, я встала с дивана и правую руку засунула в вазу, чтобы иметь возможность ее получше рассмотреть, но у меня это получилось с огромным трудом, так как по середине она имела сильную зауженность и рука туда еле пролезла. Зато, когда у меня это получилось сделать, я смогла более подробно рассмотреть вазу и решила, что хочу расписать ее в нежных голубых тонах и придать рисунку морскую тематику.

Вот только, когда я уже настроилась заняться росписью, раздраженно зашипела, поняв, что рука застряла в вазе и ее не так легко высунуть, как хотелось бы. Тем более, мое положение усугублялось тем, что на моей левой руке все еще был гипс и у меня просто не было другого способа снять вазу, кроме как попытаться ее струсить.

Встав около дивана, я стала дергать рукой, надеясь, что ваза все же упадет на мягкую поверхность, но своим действием ничего не добилась, что вызвало у меня бурю негодования и жгучей злости, пробегающей по венам мелкими разрядами тока. Еще и зазвучавший дверной звонок показался мне невероятно раздражительным.

- Я открою дверь, - сказала Гросье, выходя из кухни и на ходу снимая с себя фартук. Она кинула на меня недоуменный взгляд, но спеша открыть дверь не стала спрашивать, чем это таким странным я занималась.

Уже порядком разозлившись из-за того, что мне не удается снять эту вазу, я, тихо выругавшись, села на диван и, поставив вазу на пол, и упершись ногой в широкое горлышко, потянула руку на себя. Запястье начало ныть и тонкий кожаный браслет застегнутый на нем впился в кожу, но руку освободить мне не удалось. Более того, в таком положении я потеряла устойчивость и чуть не полетела лицом вниз.

- Да ну черт, - раздосадовано прошипела я сквозь потно стиснутые зубы. Это уже не на шутку злило и мне казалось, что из моих ушей вот-вот пойдет пар, из-за чего я легла на спину и, подняв руку, извернулась в очень ненормальную позу, обеими ногами упершись в горлышко вазы, уже принципиально собираясь снять с себя эту вазу. Она меня не победит.

- Что ты делаешь? – поскольку все мое внимание занимала ваза, я не услышала шаги и не поняла, что в комнате я больше была не одна и, уже некоторое время, несколько человек наблюдало за моим позорным сражением с вазой.

Встрепенувшись, я опустила руку и вскочила с дивана, словно обжегшись огнем, и с изумлением посмотрев на того, кто задавал мне этот вопрос. Лотер сегодня был сам на себя не похож. Черные брюки и такого же цвета рубашка без воротника выглядели на его подкачанном теле идеально, будто эту одежду сшили специально для него, что в принципе, было очень даже вероятно. Стоя ровно и опираясь на трость, он выглядел еще выше и более массивно, чем в больнице. Кожа парня, по сравнению с цветом одежды казалась еще белоснежнее, но с нее ушла болезненный серый оттенок, вот только, часть лица все еще была закрыта бинтами. Своим взглядом, ровным дыханием и позой он источал ту уверенность, которая была присуща только хищнику. Так вот как он выглядит в повседневной жизни.

- Лотер? Ты что тут делаешь? – спросила я, заметив, что за время противостояния вазе, мое дыхание сбилось и теперь я говорила прерывисто. Только сейчас, скользнув взглядом за спину парня, я поняла, что около Лотера стоял еще какой-то седоволосый мужчина лет пятидесяти с прямыми чертами лица и одетый в серый деловой костюм. Он так же как и Гросье смотрел на меня широко раскрытыми глазами, из-за чего я почувствовала себя еще более неловко.

- Меня вчера выписали из больницы и я решил сегодня приехать к тебе, - сказал Лотер и мне теперь стало ясно почему он последние два дня не отвечал на мои сообщения и звонки. Хотя мог и предупредить, что его выписывают. – Так чем ты только что занималась? – вновь спросил Лотер, посмотрев на мою правую руку прищуренным взглядом.

- У меня… рука застряла в вазе. Я пыталась ее снять, - пристыжено пробормотала я, отворачиваясь. Мне почему-то сразу стало жутко неловко и даже щеки покрылись предательским румянцем. Меньше всего на свете я хотела, чтобы Лотер увидел, как я непонятно изогнувшись пытаюсь снять вазу с руки, ведь это грозило мне долгими месяцами бесконечных насмешек.

Гросье тут же пошла ко мне и попыталась сдернуть с моей руки вазу, но у нее не получилось и тогда ей на помощь пришел тот мужчина, но и он не смог ничего сделать с вазой. Усадив меня на диван, эти двое начали обсуждать то, как можно снять эту чертову вазу, при этому у них были такие лица, будто эти двое пытались решить самую сложную теорему в мире. Лотер же… Этот придурок сел за стол и закрыв лицо ладонью, постоянно смеялся, поэтому от него помощи ждать не следовало. Ну я рада, что эта ситуация хоть кого-то веселила, так как мне вообще было не до смеха. Особенно, когда Гросье в вазу залила чуть ли не литр кукурузного масла, надеясь, что моя рука выскользнет из нее.

В итоге, было решено просто разбить вазу небольшим молотком и, к счастью, это было сделано очень аккуратно и осколки не порезали мою руку.

- Бедная Клоди, - сказал Лотер глубоко вздохнув. Он уже перестал смеяться, но на лице играла улыбка, а в глазе виднелись веселые огоньки. – Наверное, тебе, такой недалекой, не легко живется, - сказал парень, садясь рядом со мной. Он похлопал меня по плечу, наигранно сочувствуя и мне захотелось оторвать ему эту руку.

- Отстань, - я раздраженно зашипела, после чего поднялась и пошла мыть руку от масла, а когда я вернулась, Лотер уже сидел на диване и сосредоточенно рассматривал чашки, которые я разрисовала, хотя я ожидала услышать от него очередную порцию колкостей.

- У тебя отлично получается, - сказал парень, не отрывая взгляда от чашки. – Можно мне тоже попробовать?