Эмма Скотт - Среди тысячи слов

Остановилась машина. Нет, пикап.

Dodge Айзека Пирса.

«О боже, только не это. Пусть он не увидит меня такой».

Я пошла быстрее.

Он медленно ехал рядом со мной, опустил стекло пассажирского окна.

– Эй. Куда ты…

Он замолк, увидев мои окровавленные колени и испачканное платье. Айзек ударил по тормозам, выключил двигатель и выскочил из пикапа.

– Что произошло? – Он взял меня за руку. – Уиллоу?..

Я уставилась на него, и за секунду тысячи мыслей проскочили в моей голове. От его прикосновения по коже не побежали мурашки. Его присутствие казалось щитом, а не опасностью, а его лицо… Боже, он такой красивый. Ему бы так пошел костюм, я бы так гордилась, если бы приехала на его пикапе, а не на лимузине. Если бы Айзек был моим партнером, танцы прошли бы идеально, потому что рядом с ним мне не казалось, что я тону в ледяной воде…

– Уиллоу, что произошло?

– Ничего, – ответила я, вырываясь. – Я упала. Все в порядке.

Взгляд Айзека пробежался по моему лицу, опухшим глазам и размазанному макияжу.

– Ты упала.

– Да, я упала, – огрызнулась я. – На пути из спортзала. Нестрашно. – Я отвернулась от его пристального взгляда и пошла дальше. Камень проткнул пятку, и теперь я хромала. Но я не покажу ему, как мне больно.

– Ты была с Джастином Бейкером, да? – спросил Айзек. – Так где, черт побери, он?

Я остановилась и резко развернулась к нему.

– Тебе какая разница?

– Он сделал тебе больно?

– Нет, и это в любом случае не твое дело.

– Уиллоу…

Во мне вспыхнул гнев, принесенный приливом слез раздражения.

– Не произноси так мое имя, – сказала я. – Ты не имеешь к этому отношения. Ты не ходишь на танцы, не забыл? Ты покончил со старшей школой. А я нет. И я просто пыталась хорошо провести время, как любая нормальная девушка и я… я…

– Что? – мягко спросил Айзек, подходя поближе. – Что произошло?

– Ничего, – ответила я, пытаясь не потерять контроль. – Ничего не произошло. Я… ощутила клаустрофобию и… это так глупо. Так ужасно глупо. И несправедливо, – я вытерла глаза. – Не обращай внимания. Это не важно.

– Нет, это важно.

– Неужели? Кому? Если тебе было настолько не все равно, что произойдет на танцах, тогда ты должен был…

«Должен был сказать мне в субботу…»

Я проглотила слова, прежде чем они успели вырваться и лишь ухудшить все.

– Ты права, – произнес Айзек глубоким тихим голосом. – Я должен был.

Сердце громыхало в груди. Я уставилась на него, не зная, что сказать или что чувствовать. Мне отчаянно хотелось вернуть хоть толику достоинства. Тыльной стороной ладони я вытерла нос.

– Ну, теперь уже слишком поздно.

Мгновение он смотрел мимо меня, словно мои слова о чем-то ему напомнили. Потом он кивнул на мои колени.

– У тебя идет кровь. Пойдем, я отвезу тебя домой. Припаркуюсь, где твой отец не увидит.

– Нет, спасибо. Я пойду пешком.

– Ты что?

– Пойду пешком. Я собираюсь пойти пешком.

– Боже, Уиллоу, забирайся уже в машину.

– Со мной все в порядке. И что ты вообще делаешь? Разъезжаешь по городу в поисках дамочек в беде?

– Нет, я… просто ехал, – он провел рукой по волосам. – Кому какая разница, что я делал? Забирайся в машину.

– Не говори мне, что делать, – сказала я и продолжила идти.

– Отлично.

Я услышала хруст ботинок по гравию. Дверь машины открылась и захлопнулась. Двигатель взревел и затем переключился на тихое гудение. Айзек поехал рядом со мной на скорости пяти километров в час, глядя вперед. Его рука была небрежно закинута на руль, а вторая лежала на пассажирском сиденье.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Еду.

– Ты издеваешься?

– Нет.

Я разозлилась.

– Здорово. Веселись.

Я прохромала еще пару метров, пока до меня не дошла вся абсурдность ситуации. Я остановилась и повернулась к нему лицом, скрестив руки на груди.

– Я хочу убедиться, что ты доберешься домой в безопасности, – ответил он низким голосом. – Вот и все.

«Вот и все, что ему нужно».

На глаза снова навернулись слезы. Я сморгнула их и забралась в Dodge.

Меня сразу же окружил запах Айзека, пропитавший интерьер машины. Бензин, одеколон, сигаретный дым и что-то сладкое и лесное – он сам. Этот запах победил остатки моей панической атаки и заменил ее чем-то новым.

Я прочистила горло.

– Спасибо, что подвез.

– Пожалуйста.

Несколько кварталов мы ехали в тишине. Я вздохнула и уперлась лбом в окно.

– Что произошло? – наконец спросил он.

– Я же сказала тебе, – ответила я. – Клаустрофобия.

Мы остановились перед знаком «Стоп». Машин не было видно ни в одном направлении. Вокруг ни души. Ночь черная, тихая и холодная. Айзек протянул руку и положил большую ладонь на мое левое предплечье, поворачивая его. Блеклые черные крестики виднелись в тусклом свете уличных фонарей на углу.

Я задержала дыхание. Потом выдохнула. Айзек все смотрел на мою руку, а его большой палец двигался по поблекшим чернилам.

– Я хотела быть как другие девушки, – сказала я, испытывая ненависть к слезам, застилавшим глаза, делавшим мой голос высоким, как звук флейты. – Я ничего такого не ожидала. Одного нормального танца было бы достаточно.

Айзек ничего не сказал. Он потер большим пальцем крестик в последний раз, а потом вернулся к управлению машиной. Я положила руку на колени, касаясь места, где только что лежала его ладонь, пытаясь сохранить тепло.

Мы повернули на Эмерсон-роуд. Она поднималась вверх на полкилометра, а потом выровнялась примерно на высоте пятидесяти футов над городом. Айзек подъехал к смотровой площадке и припарковался под высоким дубом, стоящим, подобно стражу, на вершине холма. Крошечный центр Хармони раскинулся внизу, поблескивая маленькими желтыми огоньками и большим золотым пятном ОТХ.

Айзек выключил двигатель, но оставил ключи в машине. Огни все еще освещали приборную панель, и он стал крутить радио, пытаясь что-то найти.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Точно не знаю, – ответил он.

Радио захрипело. Айзек пропустил несколько орущих реклам, а затем заиграли первые гитарные аккорды песни «Imagination» Шона Мэндеса.

Айзек посмотрел на меня. Его зеленые глаза казались глубже и мягче, чем раньше.

– Ну, как?

Я кивнула.

– Она милая.

Айзек выбрался с водительского места и обошел машину, чтобы открыть пассажирскую дверь. Он предложил мне руку, и я ее взяла. Его ладонь на ощупь было грубоватой и мозолистой от работы, но теплой и сильной. От одного ее прикосновения мне захотелось, чтобы он обнял меня. Чтобы все его тело прижалось к моему.

Никогда бы не подумала, что снова этого захочу.

Он помог мне выйти из машины, и я вздрогнула, когда ноги коснулись земли. Айзек поймал меня, когда я споткнулась, а затем ступил назад, чтобы через окно пассажирского сиденья включить музыку погромче. Он снова взял меня за руку, и мы подошли к краю смотровой площадки. Ступили на мягкую траву, растущую под дубом.

Айзек обнял меня за талию и прижал мою руку к своей груди, поверх сердца.

– Так нормально? – спросил он.

Я кивнула и обвила рукой его шею. Его запах, такой насыщенный в машине, мягко обволакивал меня. Я наклонилась к нему и положила голову Айзеку на грудь, на белую хлопковую кофту, виднеющуюся под кожаной курткой. Я глубоко дышала, пока мы медленно качались под музыку, а слова песни говорили за нас обоих.

Через несколько мгновений я подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– Ты не играешь сейчас, да? Это ты?

Айзек открыл рот, словно собираясь протестовать или отрицать. Затем он кивнул.

– Я этого не планировал, но… Да. Это просто я. – Он поднял руку к моей щеке и большим пальцем стер слезы. – Ты в порядке?

– Да, – я снова положила голову ему на грудь. – Прямо сейчас все идеально.

Он ничего не сказал, но я почувствовала, как он кивнул, прижался щекой к моим волосам. Именно это мне и было нужно.

Возможно, и ему.

Песня завершилась, и включилась реклама подержанных машин. Мы оставались в объятиях друг друга, а под нами лежал Хармони. Настоящий Хармони с ОТХ, где мы встретились, и амфитеатром, где Айзек впервые коснулся моих рук. Не тот район позади нас, где в белом холодном доме жили мои родители.

– Мне нужно вернуться, – наконец сказала я. – Они начнут искать меня. Чем дольше меня не будет, тем хуже. – Я взглянула на окровавленные колени. – Это уже плохо.

– Насколько плохо?

Я поднесла руку и нежно коснулась опухшего места под его глазом.

– Не настолько. Со мной все будет в порядке, обещаю.

Он неохотно разорвал наш защитный круг и помог мне дойти до пикапа. Мы поехали на мою улицу, и я сказала ему притормозить за несколько домов до моего. Лимузин Джастина был припаркован перед моим домом.

– Черт, – сказала я. – Джастин здесь. Возможно, и мои друзья.

– Не хочу, чтобы ты шла туда одна.

– Так нужно, – ответила я.

– Они знают? – спросил Айзек тихим голосом. Он потянулся и снова нежно взял меня за руку, а затем перевернул ее, открывая взгляду крестики. – Знают, что это такое?

– Нет, – ответила я. – Никто не знает.

Я поняла, что это не совсем правда. Ксавьер знал бы, что это. Он владел ими всеми. Он пометил меня, и, возможно, навсегда.

– Мне нужно идти, – сказала я. – Спасибо, что подвез, и за танец и… просто за то, что был рядом.

Я выбралась из машины, прежде чем что-нибудь могло произойти, и побрела, держа туфли в руке, домой. На подъездной дорожке я обернулась. Айзек не уезжал. Я махнула ему и зашла в дом.

Джастин был в гостиной с моими родителями. Они все повернулись, когда я вошла, и мужчины вскочили на ноги. Рука мамы подлетела ко рту, она ахнула, сжимая в другой руке бокал вина.