Эмма Скотт - Среди тысячи слов

– Что не так? – спросила я.

Он держал руки по бокам, словно это требовало усилий.

– Ничего. Я не могу так, – сказал он. – Нам нужно идти.

– Идти? Мы только добрались сюда.

– Я понимаю, но это чертовски несправедливо по отношению к нам двоим… – он вздохнул, опустил взгляд на землю, качая головой. – Ты понятия не имеешь, насколько ты прекрасна.

– Айзек… – я сглотнула, ощущая, как колотится сердце.

– Пора идти, – сказал он. – Нам стоит… я уезжаю через несколько месяцев. Мне нужно. Нужно убраться из этого города ради себя, и мне нужно выбраться, чтобы заработать деньги для отца, Мартина и театра. Я беден как церковная мышь, но, может, я понравлюсь агентам?..

Отчаянная надежда в его хрипловатом голосе разбивала мне сердце.

– Уверена, что понравишься, – ответила я. – Тебе нужно уехать. Это твоя мечта. Миру нужен твой талант.

Он тяжело сглотнул. Его кадык поднялся и упал, словно он проглотил острый комок.

– И твой талант нужен, – сказал он. – Твоя Офелия…

– Не уверена, но мне нужна Офелия. Мне нужна эта пьеса, потерять ее я не могу.

«Или тебя».

– Знаю, – произнес он тихим голосом.

– Благодаря этой пьесе я могу… встречаться с тобой, – сказала я громче. – До твоего отъезда у нас есть он. «Гамлет». Мой отец все испортит, если…

Он покачал головой, словно пытаясь прервать меня, и быстро кивнул.

– Ага, знаю. Вот почему нам нужно уйти.

Не сказав больше ни слова, мы бок о бок вышли из лабиринта. Айзек точно знал, куда нужно поворачивать. Мы не зашли ни в один тупик до самого выхода.

«Больше идти некуда».

– Ты сможешь добраться домой?

– Позвоню Энджи.

Он кивнул.

– Увидимся на репетициях?

– Да, увидимся там.

Он снова кивнул, развернулся и пошел прочь, в то время как я повернулась и двинулась в противоположном направлении.

* * *

Я дошла до центра города, и Энджи подвезла меня домой. Я почти не говорила. Сказала ей, что не очень хорошо себя чувствую, чтобы избавиться от потока вопросов. В любом случае это была правда.

Дом стоял пустой. Я пошла на кухню за стаканом апельсинового сока и на стойке нашла сегодняшнюю почту. На стопке лежал толстый конверт с приглашением. Имя адресата – «Уилкинсон».

Дрожащей рукой я перевернула конверт. Его уже открывали. Я вытащила из него открытку. Красивый каллиграфический шрифт поплыл перед глазами, собираясь в слова:

Мы рады вас пригласить на праздник в честь самой высокой прибыли за квартал в истории компании Wexx. Праздник пройдет в большом зале отеля «Ренессанс», 30 апреля в 20:00, Брэкстон, Индиана.

Ниже от руки было написано:

Ксавьер на время уехал из Амхерста. Если бы он знал, что и Уиллоу придет, я бы смог убедить его присоединиться. Уверен, он был бы рад снова встретиться с ней. Надеюсь всех вас там увидеть!

Росс Уилкинсон

Ксавьер. В Индиане.

Слова на приглашении снова поплыли, и теперь я видела лишь маленькие черные крестики.

«Ты это делаешь, – подумал я. – Ты уходишь от Уиллоу, как и обещал самому себе. Каковы ощущения?»

– Это чертовски неприятно, – пробормотал я.

До дома Фордов идти было минут двадцать. Двадцать минут под солнцем, с каждым днем становящимся все теплее. Оно так ярко осветило Уиллоу, когда та показалась из лабиринта из живой изгороди. Холодная бледность ее кожи, появившаяся той ночью, исчезла, и она словно сияла, когда лучи солнца попадали на ее волосы. Ее улыбка предназначалась мне. Все для меня.

«Как мог я позволить такому произойти?»

Я закинул рюкзак повыше на плечо и изменил клятву себе: я подарю ей «Гамлета» и больше ничего. Она отдаст мне свою Офелию, и так я выберусь из Хармони.

А мне нужно было выбираться.

Недавно я, как обычно, не мог заснуть. Спустился что-нибудь перекусить, но замер на полпути в гостиной. Брэнда и Марти тихо разговаривали на кухне. Я собирался уйти, но услышал, как Мартин произносит имя моего отца, и замер, прислушиваясь.

– …заявился в таверну «Ника»… устроил сцену… Поносил Айзека… Рассказывал всем, какой у него сын-гомик…

Папу арестовали, и ночь он провел в вытрезвителе. Унижение пробрало меня до костей. Не бред про гея, к этому я уже привык. Теперь батя был не только городским пьяницей, но и городским вопящим лицемером. Наши имена снова зазвучат в городских сплетнях. Я молился, чтобы Сэма Казвелла не было в тот вечер в таверне «Ника». Мы с ним ставили «Ангелов в Америке» два лета назад, и этот опыт так приободрил его, что он открылся друзьям и семье. А теперь папа и это портил.

«Боже, мне нужно убраться из Хармони», – подумал я по пути и зажег сигарету.

Но Уиллоу… Может, когда я заработаю состояние, как делают герои разных историй, я вернусь в Хармони.

От этой мысли я замер, похолодев под ярким солнечным светом. Все эти годы планируя побег, я не собирался возвращаться.

– Черт, – пробормотал я, выдохнув дым через нос. Наконец-то я был готов сбежать отсюда навсегда, и тут встречаю девушку, которая может вернуть меня. У Вселенной нездоровое чувство юмора.

Черт с ним, я сосредоточусь на «Гамлете». Я возьму мысли об Уиллоу и передам их Гамлету. Он сможет скучать по ней и сожалеть об их расставании. Он может злиться на ее отца и испытывать убийственную ярость к ее брату. Нужно оставить все это дерьмо на сцене, где слова, написанные сотни лет назад, смогут говорить вместо меня.

Тем вечером, когда репетиция началась в семь, Уиллоу не пришла в театр.

Как и Джастин.

– Дадим ей еще пару минут, – сказал Мартин.

Спустя двадцать минут Уиллоу все еще не было.

Меня накрыло тяжелое предчувствие. Я потянулся к телефону, чтобы написать Уиллоу, но она первой послала мне сообщение.

Айзеееек, я снаружи и боже мой я таааак пьяна: D: D: D

– Ох, черт, – я схватил кожаную куртку со спинки стула. – Это она. Скоро вернусь, – сказал я Мартину.

Стоя на тротуаре у театра, я оглядывал улицу во всех направлениях. Наконец, на расстоянии в полквартала я увидел ее перед магазином спиртных напитков. Она стояла с группой парней, мужчин постарше, не школьников, и громко смеялась.

Я пересек расстояние между нами за три секунды.

– Уиллоу.

– Айзек, – закричала она, и ее лицо засветилось, как у пьяных людей, словно они тебя лет десять не видели. – О боже мой, ты здесь.

Она обхватила меня руками за шею, и я почувствовал резкий запах виски в ее дыхании.

– Ребята, это Айзек. Разве он не красив? Он так красив. – Она положила ладонь на мое лицо и похлопала по щеке. – Он гениальный актер. Он Гамлет. Видите, там большой знак? – он ткнула пальцем в направлении объявления ОТХ, где черными буквами было написано «Гамлет, скоро». – Это он, – она хлопнула меня по груди. – Он наш Гамлет.

– Уиллоу, что ты делаешь? – я посмотрел на трех парней, наблюдающих за ней с веселым изумлением.

– С помощью этих милых джентльменов я покупаю пиво, – медленно ответила она, четко выговаривая слова.

Я взглянул на одного из парней. Он пожал плечами.

– Она дала моему другу пятьдесят баксов за пачку из шести бутылок «Хайникен».

– И вы думаете, это круто – покупать пиво несовершеннолетней девушке? – я обхватил Уиллоу за талию. – Давай, нужно идти.

– Нет, – она оттолкнула меня, слегка шатаясь. – Я не уйду без пива, – ее сердитое выражение лица сменилось радостью, когда еще один парень вышел из магазина с черной пластиковой упаковкой. Он остановился, увидев, как я мрачно на него смотрю.

– Нет, нет, нет. – Уиллоу помахала передо мной пальцем. – Никто не говорит мне, что делать. – Она забрала пластиковый пакет у парня и заглянула в него. – О, да. Идеально, – она хлопнула его по плечу, словно они старые приятели. – Оставь сдачу себе, друг мой.

Парни пошли дальше, смеясь и качая головами.

– Ты отдала ему пятьдесят баксов за пиво, стоящее двенадцать? – спросил я.

– И что? – ответила она. – Дома я выпила папин скотч, выдержкой в миллион лет, стоящий больше пятидесяти баксов, сразу тебе говорю.

– Не нужно мне говорить, – сказал я, снова почуяв алкоголь в ее дыхании. – Уиллоу, что произошло? Что происходит?

Она как-то странно посмотрела на меня.

– А разве непонятно? Я напиваюсь. – Она начала рыться в пакете, пытаясь вытащить одну бутылку из ящика. – Хочешь пиво? Никто не любит пить в одиночку.

– Боже, не здесь, – сказал я и забрал у нее пакет.

Ее счастливое пьяное лицо сразу же исказил гнев.

– Я сказала тебе, никто не будет говорить мне, что делать. Отдай мне пиво или я начну кричать.

– Ты уже достаточно выпила.

Так же быстро, как пришел, ее гнев исчез, и ее лицо потемнело.

– Ты не понимаешь, Айзек, – сказала она, хватая меня за толстовку – Мне нужно сбежать от всего этого, – она помахала рукой над головой, словно пытаясь разогнать темную тучу мыслей или воспоминаний.

Тучу чего? Кто ее туда принес? Я взглянул в ее широко распахнутые испуганные глаза и вспомнил черные кресты на коже, и глубокий страх развернул свои кольца внутри меня.

«Это плохо. Что бы это ни было, это чертовски плохо».

– Пожалуйста, – умоляла она. – Просто увези меня куда-нибудь.

Я бросил взгляд на театр, а потом снова на нее, разрываясь на части.

– Кладбище, – сказала Уиллоу, и ее остекленевшие глаза просветлели. – Отведи меня на кладбище. Оно, правда, старое? Ему сотни лет? Я хочу туда. Пожалуйста, – ее голос стал тверже. – Этой мой выбор. Я напьюсь с тобой или без.

Черт. Помогать ей напиваться казалось и правильным, и в то же время неправильным решением. Но, если она собиралась это сделать, лучше я буду рядом.

– Ладно, пойдем.

Он взяла меня под руку, словно мы собирались прогуляться по бульвару. Я вытащил телефон и написал Марти: