Эмма Скотт - Среди тысячи слов

– Но он ненавидит Хармони, а ты любишь его. Это не будет проблемой?

– Не знаю, ясно? – сказала я, чувствуя, что ощетиниваюсь. – Разве я не могу насладиться этим маленьким мгновением счастья сейчас? Ты знаешь, каково это, когда мужчина касается меня и целует. Я думала, что эта часть моей жизни закончилась, но нет. Я думала, что Ксавьер приедет в Индиану через несколько недель, но нет. Все идет очень хорошо. У меня нет причин считать, что так не может продолжаться.

Мистер Полсон поздоровался и начал нудно рассказывать о поэтическом задании на следующую неделю.

Энджи наклонилась, чтобы шепнуть.

– Думаю, отпустить его – разумное решение. Я это уважаю. Просто я не знаю…

– Что?

– Готова ли ты к тому, насколько больно это может быть.

* * *

Тем днем я сидела на королевского размера кровати родителей, в то время как мама упаковывала одежду в чемодан от «Луи Виттон». Папа входил в гардеробную и выходил из нее, нагруженный галстуками и рубашками.

– Помните, премьера в пятницу, – сказала я, вырывая ворсинку из одеяла.

– Не драматизируй, милая, – сказал папа. – Мы уезжаем лишь на неделю. Мы вернемся к твоему великому открытию.

– Премьере, – поправила я. – Почему вам нужно уезжать на целую неделю? Я думала, что вечеринка всего на один вечер.

– Росс Уилкинсон попросил меня остаться на несколько дней, чтобы проконсультироваться по важному проекту.

– И ты просто запрыгиваешь на самолет и летишь?

– Твой отец незаменим и важен для Росса, – сказала мама. – Незаменимые люди прыгают на самолеты.

В голосе мамы звучал скрытый сарказм, и папа уловил это. Напряжение между ними всегда возрастало, когда они говорили о Россе Уилкинсоне. Мне он напоминал плохого хозяина собаки, который ненавидел собак. Он дергал за папин ошейник, таская его повсюду, размахивая косточками, пользуясь его верностью, чтобы вытащить его из Нью-Йорка. Возможно, зарплата того и стоила. Но мне все равно не казалось, что папа незаменим. Скорее, он мальчик на побегушках Уилкинсона, и все в комнате знали об этом.

Мама помахала пальцем перед моим носом.

– Никаких вечеринок. Никаких парней.

Оба предложения словно ударили меня в живот.

– Нет, – тихо сказала я – Больше никаких вечеринок.

Папа встал надо мной, завязывая галстук.

– Ты говорила с Джастином Бейкером в последнее время? Мне он показался достойным молодым человеком.

«Который впадает в ярость и душит коллег по сцене?»

– Я не интересуюсь Джастином, – сказала я. – Я никем не интересуюсь.

Папа что-то проворчал.

– Знаешь, одна из моих задач здесь проверить нерадивых хозяев франшизы. Некоторые из них опаздывают с выплатами, но заправка Чарльза Пирса в Калхерне – худшее из виденного мной.

– Пап…

– Он столько задолжал Wexx, что даже банкротство ему не поможет. Юристы считают, что у нас есть весомый повод для судебного дела.

Я пыталась успокоиться, но не могла.

– Вау, папа. Гигантская мультикомпания с миллиардами долларов размазывает кулаком маленького человека. Ты должен гордиться собой.

Я поднялась, чтобы уйти, но папа схватил меня за руку.

– Эй, во-первых, не разговаривай со мной так, – сказал он суровым тоном. – Во-вторых, я хочу, чтобы ты об этом подумала. Как плохое решение приводит к подобным ситуациям. Никто не заставлял Чарльза Пирса пропивать свой бизнес, а также часть моего бизнеса. В этом мире те, с кем ты общаешься, говорят о тебе больше, чем все остальное. А в этом городе твой круг общения влияет на нашу семью. Помни об этом.

Он отпустил меня, и двадцать минут спустя родители уже направлялись к двери.

Мама поцеловала меня в щеку.

– Веди себя хорошо, – сказала она, а потом прошептала мне на ухо: – Пожалуйста.

Папа обернулся, стоя у парадной двери.

– Хочу напомнить, Уиллоу, что мы с твоей мамой доверяем тебе. Если ты подорвешь это доверие, ты серьезно навредишь нашим отношением. Понимаешь?

– Да, папа, – сказала я, потирая руку. – Ясно и четко.

– Сегодня первая генеральная репетиция, мальчики? – спросила Брэнда, присоединяясь к нам с Мартином за столом с тарелкой роллов. Мне нравилась кухня Фордов, особенно эклектичный хаос искусства на стенах: культурное наследие маленького американского городка, смешанное с масками африканских племен с их медового месяца в Конго.

– Одна из многих, – ответил я.

– Нервничаешь? – спросила она. – Мартин, ты выглядишь так, словно это ты скоро взойдешь на сцену на четыре часа.

– Мне и одного хватит, – ответил Мартин. Он положил себе жареную окру и показал на меня ложкой. – Этот, как всегда, совершенно невозмутим.

– Ты ужасно молчалив, Айзек, – сказала Брэнда. Она переводила взгляд с меня на мужа. – Это часть твоего процесса?

Я моргнул и вернулся к реальности.

– Что? Нет, – мои мысли были далеки от «Гамлета». – Я подумываю остаться. В Хармони.

Вилка Мартина упала на тарелку с громким стуком.

– Повтори?

– Или вернуться, наверное.

Они оба уставились на меня.

– Мне нужно уехать, чтобы заработать, но потом… – я кивнул. – Да, я собираюсь вернуться.

– Сюда? – сказал Мартин, тыкая пальцем в стол. – Ты собираешься вернуться сюда жить?

– Ага. Не здесь, в вашем доме, но… Да, я вернусь.

– Я просто… то есть ты всегда… – Мартин рассмеялся, откинувшись на стуле. – Знаешь, я боялся премьеры. Я знал, что эти агенты заберут тебя, и думал, что больше никогда не увижу тебя. Если только не приеду на премьеру твоего фильма. – Он выпрямился. – Раз заговорили об этом. Агент по кастингу, который приедет посмотреть на тебя, может предложить тебе роль, если захочет, в Голливуде. Знаменитый режиссер. Большие деньги.

– Может, тогда и так, – сказал я. – Возможно, я снимусь в этом фильме, заработаю денег, чтобы помочь бате. Помогу тебе с театром.

Улыбка медленно расползлась по лицу Мартина.

– А затем ты вернешься. – Он хлопнул в ладоши, качая головой и глядя на меня с изумленной улыбкой. – Отлично. Я бы не смог стать счастливее. И Айзек… – он отрывисто выдохнул. – Помощь с театром…

– Это меньшее, что я могу сделать, – ответил я, встречаясь с ним взглядом и произнося свои собственные слова. – Ты сделал для меня больше, чем кто-либо другой. Вы вдвоем, – я прочистил горло. – Не хочу больше об этом говорить.

– Ну ладно, – сказала Брэнда, все еще улыбаясь. – Возможно, неразумно тратить деньги, которых у тебя еще нет. Не то чтобы я не верила в тебя, Айзек, но я думала, ты хочешь на Бродвей, остаться на сцене?

– Хочу, но в Голливуде большие деньги. Думаю, я смогу решить, что делать дальше. А потом, когда устроюсь здесь, начну проходить прослушивание в театры на востоке страны.

Казалось, улыбка Мартина расползется на следующий округ.

– Боже, правильно. Попробуй. А что станешь делать с остатками голливудского состояния? – он засмеялся. – Марлон Брандо купил целый остров…

– Я куплю для Уиллоу дом в «Коттеджах».

Марти замолк, а Брэнда прикрыла улыбку рукой.

– Уиллоу?

Я кивнул.

– Как давно?..

– Несколько недель.

– Это серьезно?

– Серьезнее всего в моей в жизни. Включая актерское мастерство, – я улыбнулся, увидев их потрясенные лица. – Я не собираюсь делать ей предложение на премьере, если вы думаете об этом. Но я знаю, что ей нравится один из тех коттеджей, так что я куплю его ей и… Боже, Марти, соберись.

Марти вытер глаза салфеткой, переданной ему Брэндой.

В груди потеплело. Он всегда относился ко мне как к сыну и не просил ничего взамен, только чтобы я вовремя приходил на репетиции. Тепло в груди – чистая благодарность и облегчение.

Мне не нужно прощаться.

Я ткнул вилкой в его сторону.

– Не рассказывайте об этом Уиллоу или кому другому. Никто не должен знать о нас. Ее папа психанет, и вы остаетесь без Офелии.

– Лидия неплохой дублер.

Я взглянул на него.

– Ой, ладно, Уиллоу особенная. Но Айзек, она… так юна.

– Я веду себя хорошо, Марти, – сказал я. – Клянусь. – Она мне очень дорога.

«Чертово преуменьшение века».

Теперь настала очередь Брэнды вытирать глаза. Она встала с места, взяла мое лицо в ладони и поцеловала в лоб.

– Я горжусь тобой, – сказал Мартин. – И поражен. Ты и Уиллоу. Не предвидел такого.

– Вранье, – сказал я, глядя в стакан с водой.

– Следи за языком, – засмеялся Мартин. – И я понятия не имею, о чем ты.

– Ага, конечно, – ответил я. Я собирался отпустить умный комментарий насчет его вмешательства и сводничества, но был чересчур благодарен.

Мартин сцепил пальцы на затылке, он выглядел чрезвычайно гордым собой.

– Ты и Уиллоу. Милые возлюбленные любят весну. Это из «Как вам это понравится»… – он хлопнул рукой по столу. – Как вам это понравится. – Мартин взглянул на жену. – Я всегда хотел поставить эту пьесу. Разве ты не видишь их этих в ролях? Уиллоу и Айзек в ролях Розалинды и Орландо.

Я закатил глаза и поскреб окру вилкой, хотя сам не мог перестать улыбаться.

– Слишком рано, Марти.

– Ну, раз ты остаешься… – он широко улыбнулся и подмигнул мне. – Но сначала, конечно же, тебе нужно пройти прослушивание.

* * *

Тем вечером во время генеральной репетиции я ощущал себя чертовски непобедимым. Кусочки моей разбитой жизни вставали на место. Единственным темным пятном оставался папа. Я просил всех богов, готовых слушать, следить за ним, позаботиться о том, чтобы с ним все было хорошо, пока я не смогу позаботиться о нем сам. Я увижусь с ним в воскресенье, чтобы принести деньги за неделю, и я поклялся поговорить с ним. Сказать, что все будет хорошо. Благодаря Уиллоу я научился доверять своему голосу. Потому что она не требовала, чтобы я был кем-то другим, а не самим собой.

И за это я ее люблю.