– Ну, раз уж сегодня день откровений, то и я расскажу о себе, – подключилась Ксения. – Меня, например, долгое время не брали прислугой в богатые дома. Я была слишком шумной, как мне говорили в кадровых компаниях. Где бы я ни появлялась, что-то обязательно задевала, роняла, задвигала, раздвигала – в общем, создавала вокруг себя свое пространство, а прислуга должна быть мягкой, покладистой, умеющей создавать комфортную среду, так меня учили…

– И с тобой, видимо, всегда влетал твой характер! – засмеялась Анна, а вместе с ней и все остальные.

Кухня зазвенела от всеобщего веселья.

– Ну да. Я, видите ли, создавала дискомфорт для нанимателя. Мне пришлось пойти на курсы и обуздать себя, чтобы существовать в прогибе!

– А личная жизнь? – Михаил пристально смотрел на девушку.

Ксения скромно опустила глаза, что было ей несвойственно, и театрально вздохнула.

– Ах, двадцать четыре часа в сутки! Куда уж тут до личного…

Ксения подняла на него взгляд с оттенком женского флирта, от чего последний с трудом сглотнул и заставил себя перевести взгляд на Гулю.

– Ну, Юсупова, теперь твоя очередь.

Гуля смутилась, как она обычно делала, когда к ней проявляли излишнее внимание.

– Вот она – мягкая и покладистая, типаж кошечки. Таких, как Гуля, любят в кадровых агентствах! – заметила Ксения.

Гуля кинула на нее обиженный взгляд.

– Ну, ну… Я же не со зла, – попыталась оправдаться Ксения.

Анна положила руку на плечо девушки.

– Не хочешь – не рассказывай.

– Ну почему же… – Гуля выпрямила спину и начала рассказ. – Я приехала в Москву семь лет назад. Почти сразу же устроилась прислугой к состоятельным москвичам. Поработала у них три года, они улетели в Америку, а я устроилась к их другу – холостяку, богатому наследнику, который никогда не работал и так и не нашел себя. Он всегда наводил ужасный бардак в доме. Вместо книжных полок у него были стеллажи с DVD-эротикой и боевиками во всю стену. Его жизнь – это девочки, Мальдивы, тусовки, боевики и эротика. Во всей квартире чем-то по-настоящему ценным были лишь фотографии его дочки. Ее детская комната пустовала, а о жене я никогда ничего не слышала. Личная драма. Единственное, что осталось у этого человека без семьи и без самого себя, – это его дом. Однажды он пришел, как всегда, пьяный и стал ко мне приставать. Я собралась в тот же день и ушла. Теперь я с вами, чему очень рада. – Гуля улыбнулась мягко, застенчиво, по-восточному.

– Так, у нас остались Анна и Люба. – Ксения потерла руки. – Ждем от вас криминальных подробностей, – пошутила девушка и захихикала.

Люба уселась поудобнее, оглядела окружающих и, глотнув воды, продолжила эстафету.

– В двадвать один год я осталась одна с дочкой на руках. Банальная история о мужчине, променявшем жену на любовницу. Мне пришлось работать на трех работах. Утром кафешка, вечером унитазы, ночью мойка машин. В общем, всего понемногу. Потом устроилась поваром в молодую семью. Хозяин начал зарабатывать большие деньги, и они переехали в Москву. Дочку оставила с бабушкой, а сама с ними. Пять лет проработала я у них. Они были неплохими людьми, только вот деньги испортили хозяина, уж очень сильно изменили. – Люба откинулась на стул, и перед глазами возник флэшбэк:

– У нее началась своя жизнь, у него – своя. Она практически ничего не ела, пыталась сохранить фигуру. Как-то со мной на кухне разговорилась: мол, хорошо фигуристым девушкам, они аппетитные в глазах мужчин. Мой от таких млеет и блеет, жаловалась она. А я, мол, доска. «Так вы же практически ничего не едите, вот и форм у вас нет!» – говорю я ей. А она мне в ответ: «Если располнею, муж бросит. Чтобы в люди выходить, ему нужна модель, хотя любит он пышные формы». Такое вот противоречие… Бывало, придет она после какой-нибудь вечеринки – и на весы становится. И так каждый день. Но настал тот самый день, когда все ее страхи оправдались и муж бросил ее ради другой, с пышными формами и куриными мозгами. Хозяйка горько переживала измену, а потом он подал на развод и ей пришлось собрать вещи и уйти. Детей не было, а все имущество на него. Вот и осталась ни с чем. А та, другая, просто жуть! Однажды хозяин смотрел по телевизору историческую программу, во время которой прозвучало имя Надежды Аллилуевой, и она поинтересовалась у хозяина, кто это. Я, признаться, чуть дар речи не потеряла: это же надо – таких вещей не знает! Я хоть и без образования, но Аллилуеву стыдно не знать даже мне. Я была против нее. Хозяку жалела, хотела, чтобы вернулась, и всем своим видом высказывала недовольство этой фигуристой курице, вот она от меня и избавилась. Прихожу как-то вечером, а она мне: «Люба, вы свободны, мы наняли другую кухарку. Она готовит, как мне нравится». И все тут. Сказала как отрезала – по-деревенски, никакого шика и гламура, в лучших традициях Юлианы Сергеевны.

– Да, интересно, – задумались участники междусобойчика.

– Анна? – все взгляды сосредоточились на девушке.

Анна некоторое время колебалась. Она, как и Гуля, не чувствовала особого энтузиазма, но наконец, собравшись с мыслями, все же попыталась что-то рассказать:

– Всю свою сознательную жизнь мечтаю стать журналистом. Много читаю и много пишу… Что касается моей работы она схожа с рассказом Любы. Я работала на трех, а порой и на четырех работах: унитазы, посуда, дворы, школы… Потом состоятельная семья – пожилые супруги. С ними было сложно, но сносно. Детей не было, только племянница, которая появлялась у них раз в месяц. Жуткая стерва. Наследство стерегла, все ждала, когда они… ну, в общем… А еще у них было три кота – в доме невероятное количество шерсти и непереносимый запах. Когда я поняла, что приходить для того, чтобы убираться за тремя котами, мне просто невыносимо, я сказала себе: я не буду служить этим котам, и ушла. Потом опять унитазы и все такое… Ну а теперь я здесь… Как-то так, – Анна пожала плечами.

Так стафф поделился своими флэшбэками, начав маленькими шажочками приближаться друг к другу в этом огромном, холодном и чуждом доме, в котором каждый ощущал абсолютное одиночество.

– Девчата, а не хотите ли шампанского? – встрепенувшись, предложил Михаил.

Девушки переглянулись и пожали плечами.

– А нам ничего за это не будет? – боязливо оглядываясь на дверь, спросила Гуля.

– Так уже нерабочее время, – заметил шеф-повар.

– А почему бы и нет?! – согласилась Ксения.

– Нам надо бы скрепить созданный профсоюз, согласны? – при этих словах Михаил вытащил из шкафчика бутылку шампанского, открыл ее и разлил по бокалам. Сев за стол вместе со всеми, мужчина поднял бокал.

– За встречу в доме Вадимовых: для кого-то незначимую, для кого-то судьбоносную! – Михаил моргнул Ксении, покрасневшей до корней волос.

Анна мысленно удивилась смущению девушки, но не падала виду. Остальные присутствующие даже не обратили внимание на знаки, посылаемые Михаилом.

– За встречу! – в свою очередь поддержал тост Фролов.

Немного захмелев, Фролов, Михаил и Люба запели, да так заразительно, что даже Анна не смогла удержаться и стала им подпевать вместе с остальными девушками.

– Ах, ребята! Ей-богу, вы все настоящие люди! – удовлетворенно вздохнул Фролов.

– А че, похожи были на зверей?

– Да нет! – заплетающимся языком стал оправдываться Фролов. – Это не вы… это… те, – Фролов стал куда-то показывать пальцем.

– Ты хочешь сказать, эта сучка Юлиа-ааа-ннна, – не менее заплетающимся языком вторила ему Ксения.

– Тихо вы! Вас могут услышать! – осторожно косясь на дверь, попыталась вразумить их Люба.

– Хозяйка у нас хоть куда! – продолжал тем временем Фролов, который, по всей видимости, хотел, наконец, высказаться. Такое пренебрежение… Целыми днями катаю ее по Москве, так она хоть бы словом обмолвилась… как будто разговаривать со мной западло… Только указания дает, а разговоры пресекает – мол, помалкивай лучше и езжай… Нет, нет, прямо она это не говорит… Она же воспитана по-английски!!! Во! Это теперь мода такая: быть выше разговоров с прислугой…

– Эй, эй! Остановись! Мы – не прислуга! Слы-ши-шь? Мы – стафф! – хихикнула Ксения.

Гуля и Анна тем временем молча слушали разговоры и косились на дверь, боясь быть пойманными на месте преступления. Веселое начало могло превратиться в плачевное увольнение. Анна дернула Ксению за рукав.

– По-моему, нам пора по комнатам.

– Ты что? Какие комнаты? Я только начала отдыхать, – возразила Ксения.

– Я, наверное, пойду, – тихо шепнула Анне Гуля.

– Иди, конечно… Я попробую забрать Ксению.

– Что это тут происходит? – на пороге кухни в халате и с распущенными волосами стояла Виктория, а рядом с ней Роза.

Присутствующие разом стихли.

– О, женушка моя пришла! Иииии, – икнул Фролов.

– А ну-ка марш домой! – грозная Роза подошла к мужу. – Мужа моего спаивать решили? Своих заведите и делайте, что хотите, а моего не трогайте! – чуть ли не силком таща за собой Фролова, высказывала свое неодобрение Роза.

– Эй, ты че так разоралась-то? – Ксения была готова идти в наступление, если бы не сдерживающие движения Анны и Гули.

Виктория презрительно окинула взглядом стаффовский кружок, подошла к холодильнику, достала сок и, уже подходя к дверям кухни, обернулась:

– Видели бы вы себя! Такое ощущение, как будто в подворотне работаете!

– А у меня ощущение, что ты на панели промышляешь! – не замедлила с ответом Ксения, всегда бойкая на язык, даже несмотря на свой затуманенный алкоголем разум.

– Фу, даже спорить не хочу.

Гуля с испугом смотрела то на одну, то на другую. Михаил задремал прямо на стуле, Люба собирала со стола остатки роскошного ужина, а Анна попыталась поднять Ксению:

– Пойдем спать.

– Таким, как она, все равно, где завалиться! – напоследок бросила Виктория и скрылась за дверями.

– Ах ты, гадина! – завопила Ксения.

– Успокойся! Она специально тебя провоцирует! Пойдем быстрее спать! Сейчас она доложит всем!