Содрогаясь, спрашиваю:

— Как ты собираешься меня убить?

Он снова смеется, словно я шучу или что-то в этом роде.

— Господи, ты правда хочешь умереть, не так ли?

— Ты хочешь убить меня, Феникс. Это то, зачем ты пришел, разве нет?

— Да, — он размещает руку на моем плече, отчего я дергаюсь. — И убью.

— Тогда почему не делаешь этого?

— Потому что ты просишь об этом. — Внезапно я чувствую что-то острое у шеи и тут же задерживаю дыхание. Это, должно быть, нож. — А я не собираюсь давать тебе то, что ты хочешь. Никогда. Видишь ли, я не посредник, как все твои предыдущие парни. Я попросту не дам тебе того, что хочешь ты, хоть и надеюсь, ты проявишь достаточно милосердия, чтобы дать мне то, что я хочу. — Я слышу улыбку в его дыхании, таком близком ко мне. — Нет, я собираюсь взять то, что мне нужно, когда захочу и без разрешения. И тебе придется принять это.

— Так ты не собираешься меня убивать?

— Пока нет, — добавляет он и встает.

— Тогда что тебе от меня нужно?

Мой стул резко отрывается от пола, и я визжу, чувствуя невесомость.

— Разве это не очевидно? — произносит он. — Я хочу, чтобы ты страдала.

— Пошел ты нахер! — выплевываю я через мешок.

Много сделать не получается, но это то малое, что я могу.

Не то, чтобы мне было нечего терять, будучи связанной. Он все равно, скорее всего, собирается убить меня, поэтому я в любом случае помогу ускорить процесс. Не хочу находиться в этой ситуации дольше. Я лучше умру, чем позволю ему пытать меня дальше.

— Называй меня как хочешь, тебе это не поможет. По факту, это только усугубит твое наказание, — отвечает он, ставя стул назад вместе со мной.

— Просто убей меня! Покончи уже с этим.

— И вот поэтому, пока меня не было, я решил, что не стану тебя убивать.

Я ахаю, но у меня не оказывается времени ответить, потому что мой стул резко разворачивают вместе со мной, и я почти слетаю вниз. Единственная вещь, удерживающая меня от падения, это ремень, завязанный на моих запястьях.

— Убить тебя было бы огромной тратой всех потенциальных страданий, которые я мог бы тебе дать. Ну уж нет, я это просто так не оставлю. Зачем мне, если существует так много способов, которыми я могу дать тебе то, что ты дала мне?

— Что ты делаешь? — визжу я, когда он толкает мой стул вперед, и лбом я ударяюсь об пол.

— Даю тебе именно то, что ты заслужила. То, через что ты меня провела. — Он толкает стул, пока я не упираюсь головой в пол, а затем отпускает его. Боже, голова болит от того, что вес остального тела давит на нее. О чем, мать его, он думает? Это какой-то способ наказать меня?

Внезапно что-то вклинивается между моими запястьями, и ремень исчезает. Резкое освобождение заставляет меня упасть на пол. Стул быстро оттаскивают. Опять слышится скрежет, а затем звук цепи, и металл защелкивается. Звук почти как… у клетки.

Я стону, срывая мешок с головы.

То, что я вижу, воплощает мой самый жуткий кошмар.

Мою смерть.

Не просто образную тюрьму, как ту, которую я терпела так много лет, когда меня приковали к тирану по имени Филипп.

Это настоящая металлическая клетка.

Я пленница в своем собственном доме с Фениксом Салливаном в роли моего похитителя. Загнанная в ловушку без способа найти выход.

Глава 8

ФЕНИКС

Какая же она красивая, когда плачет.

Тушь стекает по щекам, глаза влажные, макияж собирается пятнами на лице, и губы соблазнительно припухли. Я хватаю ее лицо и сжимаю, увеличивая эту припухлость. Обожаю этот вид. С улыбкой спрашиваю:

— Как тебе твое новое окружение?

— Выпусти меня, — выплевывает она.

Отпускаю ее лицо.

— Не могу.

— Ты посадил меня в клетку. В долбаную клетку!

— Действительно. — Я вскидываю голову. — Какое точное наблюдение с твоей стороны.

Она крепко хватается за прутья.

— Ты рехнулся?

— Может быть. — Кладу руки на колени и наклоняюсь, чтобы иметь возможность посмотреть ей в глаза. — Но за это мне стоит поблагодарить тебя.

Она морщится.

— Я тебя ненавижу.

Мои губы изгибаются в усмешке.

— Оу, я тоже тебя ненавижу.

В ответ она рычит, впивается пальцами в прутья, но, естественно, толку от этого нет. Клетка заперта на цепь, которую можно разрезать только кусачками. Металл не согнется в руках человека. Клетка рассчитана на особо сильных домашних животных, учитывая, что мое домашнее животное требует особых условий содержания.

— Мы с тобой невероятно повеселимся, — произношу я, расплываясь в улыбке. — Так много вещей и так много времени, чтобы испробовать их все.

— Тебе не сойдёт это с рук, — отвечает она.

— Уже сошло.

Она снова рычит, почти как ведьма, жаждущая мести.

— Все поймут, что меня нет, и когда обнаружат, полиция в ту же секунду окажется на пороге моего дома. И когда они поймают тебя, я постараюсь, чтобы ты больше не вышел из тюрьмы.

— Ты забываешь о том, что они не знают, что ты застряла в этом доме.

Она хмурится.

— Ты о чем?

— Если у них не будет причины приходить сюда, они не придут, — отвечаю я, поворачиваясь в поисках кое-чего в своей сумке. Достаю ноутбук, который украл, когда был с парнями. Подумал, что может пригодиться, и он пригодился. — Ты сама об этом позаботишься.

— Что? — она давится смешком, принимая это за шутку. Но я не шучу. — За каким хреном мне помогать тебе удерживать себя здесь в качестве заложницы в своем же доме?

Я улыбаюсь ей, включаю ноутбук и открываю браузер.

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я заморю тебя голодом, изрежу, и буду удерживать твою жизнь на волоске только, чтобы ты снова испытала все вышеперечисленное.

Она сглатывает, дрожь в ее теле становится заметной, когда я подношу ноутбук так близко к клетке, чтобы она смогла набрать текст

— А если помогу?

— Я все равно заставлю тебя страдать, — отвечаю я. — Только чуточку меньше.

Моя улыбка заставляет ее содрогнуться, а затем она подносит пальцы к клавиатуре.

— Чего ты от меня хочешь?

— Зайди на свою страницу в фейсбук. Остальное я сделаю сам.

Я не свожу с нее глаз, пока она печатает. После того, как она вводит пароль, я поворачиваю ноутбук к себе и печатаю пост о том, что она отправляется в отпуск. Добавляю несколько фото, скачанных из интернета, и размещаю пост. Затем мы повторяем то же самое в Твиттере, Инстаграмме и даже электронной почте. Теперь, когда мы установили автоответ с текстом «Я в отпуске, не ждите ответа», я могу быть уверен, что никто не станет рыскать возле ее дома в течение пары следующих недель.

— Ты не можешь вечно удерживать меня здесь, — говорит она.

— Знаю, но сейчас-то могу.

— Исчезновение охранника рано или поздно заметят, — бурчит она.

— Оу, не переживай о них. Приволочь сюда эту клетку — не единственное, что я сделал за время своего отсутствия.

Ее глаза расширяются

— Что ты сделал?

— Вытащил его тело из кустов, затащил в грузовик и спустил по дороге в реку.

Она ахает, застигнутая врасплох тем, с какой легкостью я могу говорить о смерти. Что тут скажешь? Когда убьете достаточно, то перестанете чувствовать то, что должны при убийстве. Мне плевать и на жизнь, и на смерть. Они обе могут быть как благословением, так и проклятием.

Внезапно она делает рывок к прутьям, словно зверь, отчаянно пытающийся ухватить больше.

— А что с Артуром? — спрашивает она.

— Ну, после того, как я ударил его ножом, не уверен, что он далеко уполз. Но когда я вернулся, чтобы проверить, его не было. Должно быть, уполз, чтобы спасти свою жизнь. Конечно, это бесполезно, потому что такое количество потерянной крови — фатально. Предполагаю, он до сих пор лежит во дворе где-то под деревом или что-то вроде этого.

Ее губы начинают дрожать, а глаза наполняться сладкими, желаемыми мною слезами. Я мог бы выпить их — вот насколько мне нравится их видеть.

— Он мертв?

— Возможно, — раздумываю я, присаживаясь на корточки, чтобы сделать последние коррективы на ноутбуке. — Вероятнее всего.

— Как ты мог? Он не имеет к этому никакого отношения. Никакого, — выплевывает она. — А ты убил его!

— Ага, что ж, технически, он имеет кое-что общее с этим.

— Только потому, что он мой любовник? Почему? Что он тебе сделал? — спрашивает она, отчаяние сочится из каждого ее слова. — Он не заслуживал смерти.

— Мне он не сделал ничего, но собирался сделать тебе. И не говори мне, что не заметила изменений в его поведении.

— Что ты имеешь в виду? Что тебе об этом известно? — спрашивает она, нахмурившись. — Расскажи мне!

Ее приказ вызывает у меня улыбку. Забавно. Она все еще думает, что может командовать людьми, даже сидя в клетке.

— Возможно, я расскажу тебе позже. А возможно, и нет. Кто знает? — Я наклоняюсь и подмигиваю. — Я знаю. И мне нравится быть тем единственным, кто знает, что с тобой случится.

— Пошел ты нахер, — произносит она.

Хватаю ее за подбородок и притягиваю к себе.

— Нет, пошла ты на хер за то, что разрушила мою жизнь.

Я отталкиваю ее так сильно, что она падает на задницу.

— Я не заслуживаю этого.

— О, уже забыла о том, что заперла меня в тюрьме за то, что сделала ты?

— Ты убил Филиппа! Естественно, ты отправился в тюрьму. Это был лишь вопрос времени, когда они поймают тебя.

— Нет, вопрос времени был лишь в том, когда они поймают тебя, но ты не думала об этом до сих пор, да?

Она прищуривается, поджимая губы, словно то, что она собиралась сказать, разрушит ее шанс на освобождение. Она не понимает, что я уже все знаю, и что поздно для нее искать искупление. Она сделала свой выбор, когда решила сделать из меня врага, а не друга.