Деб лежала на полу. Глаза полуприкрыты, грудь едва заметно поднималась и опускалась. Пошатываясь, Зак поднял отброшенный к окну шприц, с силой вогнал его в огромный кактус, росший в большой кадке, и нажал на поршень.

А потом собрал свои вещи и вызвал такси.

Курт принял его обратно не сразу. Зак хорошо понимал, почему. Слишком долго они были вместе, слишком глубоко проросли под кожу друг к другу, чтобы не почувствовать в ту ночь всю его боль. Заку было стыдно за нее. Настолько, что он так никогда и не заикнулся ни о совместном жилье, ни о собаках. А Курт еще несколько лет держался на расстоянии, боясь до конца поверить, что Зак действительно завязал.

Никто и никогда не узнал, чего это стоило Заку. Ломка, пережитая в одиночку. Месяцы серых будней, когда все мысли были только о том, как хочется закинуться хоть чем-нибудь. Тщетные попытки найти хоть какое-то занятие, способное отвлечь Зака от сжигавшей его тяги. Когда уже стало казаться, что ничего не получится и в итоге он снова вернется к леденцам, Курт принес сценарий и предложил присмотреться к роли второго плана.

— Денег выплатят как за главную роль, — сухо сказал он. — Но полицейский-дуболом с двумя извилинами слишком примитивен.

Зак, привыкший доверять его чутью, принялся за чтение. Спустя несколько часов он понял, что навертел на себя кучу одеял и читает с фонариком. Незаметно для самого себя он погрузился в мир героя. Парня с внушительным психиатрическим диагнозом, ставшим свидетелем преступления.

Это стало его новой зависимостью в считанные дни. Еще глубже в роль, еще полнее в персонажа — он словно пытался обыграть сам себя, вжиться в чужую шкуру, чтобы забыть про свою. А когда выныривать на поверхность все же приходилось, спасала еда. Очень долгое время она казалась совсем картонной без дополнительной стимуляции мозга, но потом Зак все же научился снова получать от нее удовольствие… много удовольствия. Настолько, что пришлось научиться себя ограничивать.

Постепенно он нашел какое-то равновесное состояние. Позволял себе наслаждаться едой, а потом потел в спортзале. Зак никогда не занимался спортом сколь-нибудь серьезно, и первое время упражнения давались с трудом. Но со временем Зак начал находить в них свою прелесть. Монотонные повторы, сосредоточенность на правильности выполнения, физическое измождение в конце тренировок отлично прочищали мозги.

 Зак смог научиться жить без наркотиков. У него получилось не превратиться в бледную тень самого себя, живущую только воспоминаниями о том, как было хорошо раньше. С леденцами жизнь была проще, но без них — куда интереснее — и Зак не кривил душой.

Но Деб считала иначе. Где-то глубоко в душе Зак понимал, что именно его уход тогда подтолкнул ее к краю пропасти. И как мог пытался расплатиться. И с ней, и с Куртом, и с собственной едва не загубленной жизнью.

И только Эрик своим отношением к жизни, этаким невольным ультиматумом, заставил Зака наконец вспомнить, что он просто человек.

Человек, который насовершал ошибок, но все-таки имеет право быть счастливым.

Глава 61

— Я бы все отдала за возможность снова нормально спать. Зак говорил, ему кошмары перестали сниться через пару лет, — Деб поболтала ложкой в чашке, отпила глоток. — Черт, никакой еды нет, — она обвела пустые кухонные полки тоскливым взглядом.

— Держи, — Эрик отдал ей свой пакетик сахара. — Я могу составить тебе травяной сбор для лучшего сна.

— Рецепт лучше состряпай на снотворное, — Деб потянулась за сигаретами. Вынула пачку из кармана джинсов, откинула клапан и поморщилась. — Кончились, твою мать, — она смяла пачку и бросила ее в пустую раковину. — Лицо попроще сделай, комендант. Пошутила я про колеса. Гони свой чай, один хрен на вкус все как пенопласт.

— Как тебе удалось? — задал Эрик самый волнующий его вопрос.

— Удалось что? — Деб прищурилась. — Не закинуться? Зак спустил все в унитаз раньше, чем я придумала план действий, как его отвлечь и завладеть кладом.

Эрик выдержал ее взгляд. Он не имел даже примерного представления, что почувствовала Деб, когда рядом оказались таблетки. Протяни руку — и вот конец всех мучений. Она смогла бы уснуть или  снова наслаждаться музыкой, пусть и всего несколько часов, пока не кончится их действие.

Она бесконечно любила брата, раз помчалась к нему на выручку, осознавая, какой соблазн ее ждет. Эрик в который раз почувствовал себя обделенным, ущербным. Судьба отказала ему в праве иметь семью, знать, что такое душевное тепло. Его если и обнимали, то дед с бабушкой в младенчестве. Потом он сидел, накрывшись с головой одеялом, и просил бога не позволить медведю снести дверь. Хотя бы не в эту ночь. А завтра он соберет всю мелочь, что у него есть, и сходит в магазин купить мороженой рыбы. Потому что мать опять замкнулась в себе и ни на что не реагирует, а отец снова запил и забыл пополнить медвежью кормушку.

— Зак молодец, — заметив, что она успокоилась, Эрик нарушил молчание. — Но я вообще-то спрашивал о том, как тебе удалось убедить его не глотать эту мерзость.

— Ты оглох? — Деб скрестила руки на груди и уставилась на него. — Или отупел? Я же сказала — он спустил все в унитаз. И даже не лизнул ни один, — она криво усмехнулась и добавила одновременно с тоской и с гордостью: — Он даже не собирался их принимать.

— Если бы не собирался, не приехал бы сюда через столько лет и не полез бы в тайник, — Эрик посмотрел в окно. Дождь и не думал утихать. — Но что-то заставило его передумать. Что именно — на самом деле не так важно. Главное — что Зак справился со срывом.

— Если бы собирался принять, принял бы, — жестко сказала Дебора. — Когда я приехала, он уже час тут сидел с леденцами в обнимку. Я бы уже давно… — она умолкла на середине фразы и, вздохнув, вытянула ноги. — Я никогда не думала, что он может снова подойти к этой яме, — сказала вдруг совсем тихо. — Не думала, что увижу его тут снова.

— Подозреваю, что он много лет ходил по краю и подсознательно ждал, что сработает какой-то триггер, — Эрик поежился. — Для Зака спусковым крючком, как выяснилось, была вода, — он растер ладонями лицо, пытаясь отогнать сонливость. Стоило схлынуть адреналину, тело мгновенно потребовало заслуженного отдыха. — Я даже представить не мог, что у него такая фобия. Он же в душе плещется, пока жабры не отрастит! Мефисто избаловал вконец, собственноручно купая после выездов.

— Так то в шланге, — Деб невесело усмехнулась. — Он открытой воды боится. Особенно — мутной. Если видит дно под ногами — еще ничего, но не дай бог ему оказаться в чем-то непрозрачном хотя бы по колено. А если с головой… То там уже вообще неважно, хоть вода прозрачной как слезы младенца будет. Причем это не просто страх, — он вздохнула. — Это что-то серьезнее. До судорог доходит порой.

— Какая-то из разновидностей посттравматического расстройства, — Эрик покрутил в руках чашку. — И такая давняя, что иголками не поможешь. А на лекарства не согласится сам Зак... Да, может, и не стоит ничего делать. Этот страх не мешает Заку в обычной жизни, а Курт, я уверен, в следующих контрактах запретит даже упоминать воду.

 Эрик вспомнил сценарий собственного фильма и любовно выписанные им сцены битвы в воде. Перечитывая ее раз за разом, он все размышлял, а стоит ли настолько утяжелять бюджет фильма, ведь обычный зритель вряд ли оценит всю красоту и сложность подобного трюка. Но Эрик все равно ее оставил. Он надеялся, что зрителю понравится общая идея: провести героя по всем стихиям. Заставить выдержать сражение в воздухе — на подвесном мосту в ущелье, славящимся своими ветрами, одержать победу в битве под землей, когда начнут обваливаться своды шахт, и не спасовать перед ненасытным лесным пожаром. Вода должна была замкнуть круг стихий, дать герою понять, что он принадлежит этой стране, стал ее частью.

 — Неужели? — Деб усмехнулась. — А я думала, твои иголки всесильны, — она бросила на него быстрый взгляд. — Полгода назад я бы дралась до крови за эти чертовы леденцы. Заку пришлось бы вырубить меня, чтобы бросить их в унитаз. А когда я очнулась бы, связать полотенцем руки, чтобы не полезла в унитаз проверять — а вдруг какая-то да не смылась. А сегодня мне даже не хотелось расцарапать ему лицо... — она помолчала. — Но я все равно полезла в помойное ведро, чтобы достать оттуда коробку и слизать с ее стенок пыль. — глубоко вздохнула и зажмурилась. — К счастью, десять лет назад эту дрянь выпускали в оболочке, такой твердой глазури.

— Я предупреждал, что мгновенного результата не будет, — ответил Эрик. — Но мне кажется, прогресс все равно есть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ага, я становлюсь похожа на мартышку, — ухмыльнулась Деб. — Каждую ночь чешу места твоих иголок. Фрэнк бесится, потому что и так уснуть не может, а тут я еще.

 — Это тоже пройдет, — эту жалобу Эрик слышал не в первый раз. Реакция кожи и нервов. Плюс у Деб все еще шел процесс детоксикации, и ночной зуд мог быть свидетельством поражения печени. Пока обратимого, раз обследования в многочисленных клиниках не выявили серьезной патологии. — Главное набраться терпения.

— Ты невыносим, — Дебора поморщилась. — Не представляю, как Зак терпит твое занудство. Впрочем, ему помогает Курт… — она внимательно посмотрела на Эрика, впервые за все это время заговорив на скользкую тему. — Я все могу понять, кроме одного. Как такой, как ты, на это согласился?

Эрик усмехнулся, вспомнив с чего все началось.

— А почему нет? — спросил он у Деб. — Или ты считаешь, что мой предел — это миссионерская поза под одеялом, а все остальное — из-под палки и под угрозами? А ведь это я пригласил Курта в нашу постель. И не только в нее.

— А ты умнее, чем я думала, — Дебора фыркнула и окатила его отнюдь не уважительным взглядом. — Разумеется, остаться с Заком можно было только так.