Когда он закончил, повисла долгая пауза. Потом Зак встал и принес забытые бокалы, а Курт сжал кулаки.

— Я его в порошок сотру! — прорычал он. — Будет валяться у тебя в ногах и просить прощения!

Эрик взял свой бокал, отпил глоток и устало улыбнулся. Рассказ вытянул из него все силы, но на душе стало легче. Десятилетиями он прятал ото всех свое прошлое, но теперь знал: не бывает идеальных людей. И показательно-картинной жизни тоже не бывает, разве что в сказках про принцесс.

— Всегда знал, что ты кровожаден и опасен, — сказал, обнимая Курта. Со спины к нему прижался Зак. — И знаешь, сейчас мне очень хочется попросить тебя взять меня с собой на охоту. Хочу послушать, что он сможет сказать, глядя мне в глаза.

— Я выпью всю его кровь, — прошептал Курт ему в ухо. — Перегрызу горло и брошу труп к твоим ногам. Если захочешь.

Годы должны были смягчить острые углы, а медитации — сделать воспоминания размытыми, превращая прошлое в бесплотные тени. Но Эрик будто открыл шкаф, все эти годы стоящий плотно закрытым, и на него вонючим ворохом вывалились грязные тряпки. Наверное, это было мелко — мстить больному старику. Но для Эрика его поступки не имели срока давности.

— Что мне делать? — спросил он. — Чем я могу помочь?

— Доверься Курту, он все устроит, — Зак скользнул рукой по его спине. —  Перетряхнет все белье, но поверь, тебе понравится.

— Идет, — Эрик зажмурился, отдаваясь в спеленывавшие его объятия, позволяя Курту и Заку закутать себя в тесный, безопасный, надежный кокон. Надо было спросить, что именно решил поведать миру отец, послушать запись разговора или посмотреть видео, Но Эрик отчаянно не хотел встречаться с ним лишний раз, пусть и не наяву.


Они какое-то время так и стояли, крепко обнявшись, пока их уединение не нарушил настойчивый звонок телефона Зака.

* * *

— Мистер Ласард, приятно видеть, — Доминик Купер льстиво улыбнулся и протянул Эрику руку для приветствия. — Ваш отец вот-вот приедет. Прошу, располагайтесь. Господа, чай, кофе?

— Нет, спасибо, — сухо ответил Эрик и сел в одно из кресел, стоявших вокруг большого стола.

— А я выпью, — отозвался Курт. — С молоком и сахаром. И воды пусть принесут.

Доминик распорядился немедленно принести все озвученное и сел напротив Курта.

— Итак, что вы решили? — спросил он без предисловий.

Курт раскрыл свой портфель и достал оттуда пухлую папку.

— Несколько фактов из рассказа мистера Ласарда вызывают сомнения, — сказал он, взвешивая папку на ладони. — Короче, врет он как сивый мерин. И если не испугается прийти сюда сегодня, я лично ткну его мордой в его дерьмо. А потом уже ты решай, стоит ли связываться.

Эрик крепко сцепил руки в замок. Курт показал ему запись только сегодня утром, когда ему прислали все затребованные им документы. И хотя в словах отца не было ни слова правды, у Эрика все равно осталось ощущение, что его хорошенько вываляли в грязи.

— Что ж, бассейн для дерьма я вам обеспечу, приятного заплыва, — Доминик встал и открыл дверь как раз вовремя — старик Ласард ковылял по коридору, картинно подволакивая ногу.

— Сынок! — выдохнул он, едва переступив поток и картинно схватился за сердце.

— Не выродок и не ублюдок? — Эрик скрестил руки на груди и порадовался, что рядом Курт и Доминик: он не был уверен, что сумеет сдержаться и не врезать папаше на самом деле, если тот вдруг решит разыграть сцену с примирениями и объятиями.

— Сын, как ты можешь! — отец закатил глаза и показательно упал в кресло. — Где же мы с матерью ошиблись в твоем воспитании! Я столько лет не спал ночами, все пытаясь понять, что сделал не так.

— Лучше бы вспомнили, когда поступали правильно, — Курт холодно оборвал его. — Курт Льюис, поверенный мистера Ласарда, — представился, когда отец с негодованием уставился на него. — Я и мой клиент просмотрели представленные материалы и хотели бы получить объяснения по ряду высказываний.

— Да неужто родные люди без посредников не договорятся? — Ласард-старший скользнул по Курту колючим взглядом. — Вы, молодой человек, погуляли бы. Дайте сына хоть обнять.

— Непременно, — Курт зло улыбнулся. — Но сначала немного кино. Доминик, включи проектор и дай мне пульт.

— Свет приглушить? — спросил Доминик. Он нажал кнопку, и с потолка вниз поехала плотная ткань экрана, опускаясь во всю торцевую стену.

— Нет, картинка нам особо не интересна, — Курт открыл папку, достал стопку документов. — Спасибо, — взял пульт и щелкнул кнопкой.

Эрику казалось, что он не выдержит и пары минут повторения этой чудовищной лжи. Но зная, что за документы лежат перед Куртом, он равнодушно смотрел на экран.

— Стоп, — Курт нажал на паузу. — Мистер Ласард, вы утверждаете, что ваша мать высказывала свое мнение о вашей жене. Но ваши родители умерли за два года до вашей с Энн свадьбы. Вот свидетельства о смерти. И сразу же вслед за этим вы утверждаете, что работали на нескольких работах, но почему-то при этом исправно получали пособие по безработице…

Он разбил в пух и прах все до единого слова. Эрик понятия не имел, как Курту удалось всего за сутки собрать столько документов, но к концу его речи был впечатлен даже привыкший ко всему Доминик.

— Ваша жена никогда не была в больнице, потому что у нее не было страховки, — Курт говорил спокойно, но его голос, казалось, гремел под потолком. — А в вашем городе всего один госпиталь и всех его посетителей обязательно вносят в базу. У вас никогда не было переломов ребер, об этом свидетельствует рентген вашей грудной клетки, сделанный во время профмедосмотра. Все рентгены, — выложил перед Ласардом целый веер документов. Когда вас все же приняли на работу — когда Эрику было уже пять лет — то на вас неоднократно налагались наказания на работе из-за несоблюдения режима труда и неисполнения трудовых обязанностей, — новые документы. — Вас штрафовали за явку на работу в нетрезвом виде и дважды обязывали пройти курс реабилитации. После того, как вы не выполнили требования, компания расторгла с вами трудовой договор, — Курт подкрепил свои слова документами. — Ваш сын брал кредит на обучение и жил в кампусе, оплачивая проживание работой в прачечной университета, — на стол легли выписки из канцелярии университета и кредитный договор. — И последнее. Вы женились после смерти вашей первой жены и подписали дарственную на дом в пользу вашей второй супруги.

— Но… Я… — Ласард-старший хватал ртом воздух, уже совершенно не притворяясь. А потом вдруг подался вперед и крикнул: — Он избил меня! Когда я пришел просить о помощи!

— Когда вы пришли, с моим клиентом в машине находился свидетель, — Курт улыбнулся так довольно, что Ласард отшатнулся. — Хотите привлечь к этому делу Захария Камерона? Правда, он бывает довольно несдержан на язык и склонен рассказывать всему миру на всех интервью о случаях вопиющей несправедливости, которые, благо, встречаются ему не так часто.

— Кое-что не меняется, да, сынок? — Ласард откинулся на спинку кресла и посмотрел на Эрика. В ставших водянистыми глазах отца Эрик увидел тот самый злой огонь, не предвещавший ничего хорошего в его детстве. — Как был тряпкой и размазней, так и остался. Все как всегда: язык в задницу и за чью-то спину прятаться. Только раньше мать тебя покрывала, теперь денег у тебя много, защитников покупать начал?.. — он сплюнул на пол, не обратив внимания на недовольное лицо Доминика. — Ты вообще мужик? Или член тебе нужен только место в штанах занимать?


Эрик видел, как Курт набрал воздуха в грудь, чтобы достойно ответить.

— А ты свой наконец научился под замком держать? — спросил Эрик у отца, не дав Курту сказать ни слова. — Стоять перестал, и стал не нужен своей этой Джейн. Или Эмили, прости, не успевал запомнить имена всех твоих подстилок, — отец дернулся, но Эрик предупреждающе покачал головой. — Не вздумай, мне больше не десять. Нет, я тебя пальцем не трону. Но ты сядешь, даже если просто решишь распугать мух в моем личном пространстве.

— Да больно надо, — процедил отец. — Я на алименты подам.

 — Ваше право, — Курт пожал плечами. — Но не надейтесь, что выплаты будут сильно больше того, что вы сами тратили на сына, — он достал из портфеля еще одну папку. Ее содержимое Эрику было незнакомо, а сам Курт как-то напрягся. — Возможно, мой клиент не захочет обнародования этих сведений, но я считаю, что в войне с такой мразью, как ты, Ласард, все средства хороши, — Курт раскрыл папку, и Эрик узнал документы. Это был его личный медицинский архив, хранившийся в доме. Наверное, Дебора обшаривала углы и разыскала их. Но как Курт узнал, что они есть, и кто ездил к Деб, Эрик не имел понятия. — Мистер Ласард, как вы можете объяснить, что к восемнадцати годам ваш сын обзавелся сразу несколькими хроническими заболеваниями? И как в современной Америке у ребенка мог оказаться нелеченный дефицит минеральных веществ, существенным образом сказавшийся на развитии скелета? Мистер Ласард, этих бумаг хватит, чтобы засадить вас в тюрьму за издевательства над человеком! — Курт повысил голос. — Вы морили сына голодом, спуская все деньги на выпивку и свое распутство.

— Ладно, — Доминик забрал у Курта пульт и выключил проектор. — Никакого эфира не будет. Материалы я все удалю.

— Ссыкун! — выплюнул Ласард. — Он что, всем и каждому будет бумажки эти свои показывать?

— Ему достаточно один раз показать — в суде, на слушании дела о клевете, — холодно сказал Доминик.

— И как он потом в бирюльки свои играть будет? — Ласард злобно оскалился. Никакого раскаяния в нем не было и впомине. — Засадив собственного отца за решетку? И все эти бумажки… Кто-то поверит им, а кто-то — мне, — он посмотрел Эрику в глаза и злорадно усмехнулся.

Уши словно заложило ватой. Эрик смотрел на отца, и время будто начало идти назад. Разгонялось, с каждой секундой набирая скорость, и вот уже ему не сорок, а снова пятнадцать. И дом по самые окна замело снегом, а он не может ничего сделать с уродом, снова зажавшим мать в углу. Отец сбросил маску и больше не прикидывался немощным стариком. Сейчас перед ними сидел больной на всю голову садист, эгоист и пьяница, считающий, что весь мир ему должен и полагающий, что ему достанется все, до чего дотянется рука.