Правда, ощущение это было недолгим, потому что Зак снова закричал. На этот раз это был не только крик боли — в первую очередь это была просьба, мольба о помощь. И надежда, что в только что обретенном отце еще осталось что-то человеческое.

— Отец! — простонал он, захлебываясь криком. — Помоги, отец!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Юный глупец... — усмехнулся Палпатин. Сейчас на сцене был именно он, а не Курт. — Неужели ты еще не осознал могущество темной стороны? — спросил ласково и снова принялся пытать свою жертву.

Зак снова закричал. Поднял голову, протянул к отцу руку.

— А сейчас, Скайуокер, ты умрешь, — рассмеялся Палпатин.

Курт выдержал паузу, посмотрел в зал, и лишь потом включил "молнии" на полную мощность. На его лице отражалась жажда абсолютной власти, и упоение, с каким он причинял боль.

— Нет! — выдохнул Эрик и рванулся вперед. Игра ли Зака и Курта или погружение в атмосферу фильма сыграли свою роль, но он вдруг почувствовал это: Вейдер на самом деле любил своих детей. И он был достаточно сильным, чтобы пойти против Императора и вполне умным, чтобы понимать, чего ему это будет стоить. Давным-давно, увидев фильм впервые, Эрик подумал, что Вейдер отомстил Палпатину за то, что тот сделал с ним. Потом, когда вышли фильмы приквела, решил что произошедшее — расплата Императора за смерть Падме. И лишь теперь понял — Дарт Вейдер никому не мстил. Ценой собственной жизни он спас сына. Оплатил Силе неподъемную дань, лишь бы его дети остались на светлой стороне и никогда не познали хаос и беспощадность тьмы.

Снимая с него шлем, Зак плакал. Не потому что так нужно было по роли — слезы сами текли у него из глаз и он всхлипывал, то и дело утирая их с щек.

— Все будет хорошо, — прошептал он, вглядываясь Эрику в глаза. — Я спасу тебя!

Репетируя, они строили предположения, какова будет реакция зрителей на маску под шлемом. Курт беспокоился, не помешает ли Эрику подобие губной гармошки, заменявшее Дарту Вейдеру дыхательный аппарат.

Сейчас было не до этого. Дарт Вейдер, уже почти став частью Силы, впервые видел сына своими глазами.

— Ты уже меня спас, — прошептал Эрик, чувствуя, как немилосердно щиплет глаза. Из-за плеча Зака торчал "глаз" видоискателя камеры, слышался шорох осторожных шагов оператора. От этого Эрик уже привычно абстрагировался, но не для того, чтобы сосредоточиться на выполнении трюка. Он утонул в эмоциях. Собственных — бесконечной любви, гордости за то, что Люк сумел противостоять Императору, что Сила, текущая в нем, чиста и светла. И чувствах Люка — яростной, юношеской любви, максималистском желании не дать свершиться неизбежному и острой, жадной жажде жизни.

Кажется, Зак забыл слова. А может, наплевал на них. Потому что вместо ответа он потянулся к Эрику, крепко его обнял и прошептал:

— Папа…

Все получилось само собой: Эрик обхватил его в ответ, досадуя, что в этом чертовом костюме ни согнуться, ни толком пошевелить шеей. Сквозь силикон маски щеку обожгло дыханием, снова послышалось едва различимое: "Папа"... и Эрик не выдержал. Слезы хлынули градом, горло сдавило рыданиями. Он-то думал, что уже разучился плакать. Оставил этот навык на кладбище, бросил на крышку гроба матери, как ком земли.

— Мой сын, — выдавил Эрик, захлебываясь накрывшими его чувствами теплого счастья, острого беспокойства и ощущения бессмертия. Конец телесной жизни — ерунда, если знать, что ты сам продлишься в бесконечных поколениях твоих потомков.

Сцена погрузилась в темноту.

* * *

Им хлопали все — даже улыбающийся во весь рот Курт, откинувший жаркий капюшон Палпатина. Операторы, ведущие, зрители… С огромным удивлением Эрик вдруг выхватил взглядом знакомую фигуру. Поняв, что он ее увидел, Деб радостно махнула ему рукой. Рядом сидел довольный Фрэнк и яростно хлопал в ладоши.

Зак помог ему подняться и, счастливо улыбаясь, обнял их с Куртом за плечи. А потом громко крикнул:

— Курт Льюис, господа! Мой лучший друг и коллега!

Если кто и стал звездой в этот вечер, так это Курт. Зал неистовствовал, не давал ему уйти, буквально оглушая аплодисментами. Съемку давно остановили, потому что зрители потребовали от Зака и Эрика исполнения "на бис" боя на мечах.

Победили все равно пара профессора университета и шеф-повара. Когда снова была дана команда "Мотор" и на экране высветились графики и диаграммы, зал притих, будто волна отхлынула от берега в предшествии цунами. Но Зак выскочил на сцену и принялся обнимать опешивших победителей, а вслед за ним зрители зашлись радостными воплями.

Эрик, все еще не пришедший в себя после пережитых эмоций, стоял на сцене, улыбался, аплодировал. Когда к нему обратился ведущий, он вспомнил о словах тогда еще не Зака, а мистера Камерона, что народ жаждет шоу. И как бы ни хотелось ответить односложно, Эрик выдал требуемые по закону жанра благодарности и откровения о том, какой трудный путь пришлось пройти и как много нового удалось узнать.

Формально это был проигрыш, но вкус у него оказался, как у чистейшей победы. Именно с этим ощущением Эрик вместе с Заком прощались со съемочной группой, с ним в последний раз шел по коридору в свою гримерку. Но в этот раз Зак и Курт, наплевав на всех, пошли туда вместе с ним.

— Вот и все, друзья, — Курт стянул с себя балахон Палпатина и бросил его в угол. — Мы их сделали!

— Их сделал владыка Ситх, — Эрик ухватил зубами пальцы перчатки, стянул ее с руки, потом освободил вторую. Казалось, кожа сейчас пойдет пузырями под этой чертовой маской. — Боже, если бы Вейдер действительно существовал и ему на самом деле пришлось бы носить на себе такое, я не удивлюсь, что он был бы воплощением зла! — он дернул маску, но безуспешно: она была плотно заправлена под пластик “дыхательного аппарата”.

— Давай помогу, — Зак осторожно освободил его из пластикового плена и с мясом выломал “губную гармошку”.

Курт рассмеялся и принялся отстегивать плащ. В шесть рук они сумели избавиться от костюма. Эрик наконец стащил надоевшую маску и выхватил влажное полотенце из лежавшей на туалетном столике стопки.


— Полмира за бассейн! — простонал он, вытерев лицо, шею и грудь. — И большую рюмку лимончелло!

— Смотри-ка, — Курт довольно пихнул Зака под локоть. — Наш Пиннокио все-таки превратился в мальчика. Еще немного, и ему уже начнут продавать сигареты.

Зак рассмеялся и, взяв еще одно полотенце, заботливо вытер Эрику волосы.

— Ты классно сыграл, — похвалил он искренне. — Я ни разу не увидел Эрика Ласарда на сцене. Его там просто не было.

— Что, и даже тот самый комендант не пробегал? — улыбнулся Эрик, вспомнив, как во время самого первого шоу Зак писал ему задание. — Это тяжело и страшно — надевать чужую шкуру, — признался уже серьезно. — Но очень интересно. И познавательно.

— Ага, особенно — познавательно, — фыркнул Зак. — Знаешь, сколько я всего уже знаю о маньяках-убийцах?

— Больше, чем Эркюль Пуаро? — Эрик набросил полотенце себе на шею. А потом обнял Курта и Зака за плечи, притянул к себе. — А теперь мне интересно, откуда наш кошмарно-темный друг так много знает о злодеях? — спросил, глянув на Курта. — Я чуть не отдал свою душу темной стороне второй раз, так ты был убедителен!

— Пф! — Курт закатил глаза. — Джедаи, адвокаты, продажные журналюги — какая разница, кого давить авторитетом? Мне даже играть не нужно было, у меня все это уже на автомате выходит.

— Как думаешь, дьявол возьмет мою душу в счет оплаты твоего участия в фильме? — Эрик снял полотенце, поймал им Курта за шею, как хомутом. — В сценарии есть такой злодей, тебе должно понравиться.

— Дьявол подумает, — усмехнулся Курт, глядя на него с нескрываемой нежностью. — И почитает сценарий. Как только один уставший мишка все-таки решится нам его показать.

— А если нет, то нам расскажет Деб… — протянул Зак и виновато пожал плечами, когда оба к нему развернулись. — Ну извини, она искала выпивку и залезла в секретер. А рассказала мне потому что чертовски хотела, чтобы я послушал музыку, которую она для тебя написала.

Первая волна почти отеческой ревности, едва не заставившая Эрика возмутиться, что кто-то трогал сценарий без его ведома, уступила место вполне заслуженной гордости. Видимо, в том, что Дебора снова начала писать музыку, была и его заслуга тоже.

— Мне будет нужно очень много музыки, прочитаете, сами поймете, — сказал Эрик. — У меня есть электронная версия на флешке, но ее я отдам только за поцелуй! — он выделил последнее слово голосом.

Зак с Куртом переглянулись, и Курт закусил губу.

— Стой! — остановил он ринувшегося было в атаку Камерона. — Не здесь. Тот поцелуй, которого он заслуживает, мы здесь точно дать не сможем.

Зак тяжело вздохнул, но все же отступил.

— Поехали, — Эрик огляделся. Подхватил валявшийся плащ Палпатина. — Я сегодня победил самого владыку ситха, хочу закрепить успех, — он накинул плащ Курту на плечи и легко коснулся его губ.

— Да, но сначала нужно заехать в зоомагазин, — неожиданно сказал Зак.

— Зачем? — удивленно посмотрел на него Курт.

— Не поверите, но Майка каким-то образом нашла свой куст, — Зак довольно улыбнулся. — Я видел ее утром.

— Да не может быть, — недоверчиво протянул Курт. — Наверное, это была какая-то другая птица.

— Нет, это была Майка, я уверен, — покачал Зак головой. — Она меня узнала и требовала завтрак. Так что это она. Прилетела домой.

Эрик покачал головой и рассмеялся. Даже птицам нужен дом и кто-то, к кому хочется возвращаться. Спать в одной кровати, завтракать за одним столом и валяться впритирку на узком диване, наблюдая за звездами. Эрик все-таки родился под самой счастливой из них, потому что сумел понять это не на склоне жизни, когда поздно что-то менять.