Он прищуривает глаза, и я вижу промелькнувшую на лице боль.

— Мы пойдем вдвоем или не пойдем вообще. Если ты хочешь, чтобы я согласился с этим безумным планом, то это мое условие.

— Но…

— Я люблю тебя. И я не потеряю тебя.

У меня слезы появляются на глазах от открытых эмоций в его голосе.

— О, Дэниел. Я тоже тебя люблю. И нет никого, кому я могла бы доверять так же, как тебе.

Он кивает и снова поворачивается к Сэму, который старается выглядеть так, словно только что нас не слушал.

— Так что, устрой все это. Мы готовы.

Сэм вздыхает, лоб пересекают морщины.

— Ладно. Вероятно, завтрашним вечером у его дома.

— Спасибо, мужик, — говорит Дэниел.

— Мне придется прояснить это с моим боссом.

— Ты справишься.

Сэм оскаливается и улыбается.

— Да уж, должен справится.

Принесли нашу еду, и в животе у меня болезненно заурчало от всех этих запахов свежеиспеченного хлеба и сырной пасты. Я так голодна.

— Еще кое-что, — говорит Дэниел, когда мы начинаем есть. — Можешь выяснить, есть ли заявление о пропаже или похищении на нее?

Сэм кладет свою вилку.

— Ну, ублюдок, ты не упоминал, что ты в бегах.

— Возможно... — Дэниел подносит вилку с лазаньей в рот. — Вот это ты и должен выяснить для меня.

— Мне же не придется снова вытаскивать твою задницу из тюрьмы, а?

Тишина накрывает наш столик.

Снова? Сэм уже вытаскивал Дэниела из-за решетки? И по их выражению, могу сказать, что это не было чем-то мелким.

— Прости, — бормочет Сэм.

— Все в порядке, — Дэниел поворачивается ко мне. — Я расскажу тебе об этом позже.

Сэм мотает головой и смотрит вниз.

— Я придурок. Мне не следовало говорить этого.

— Все нормально, — коротко отвечает Дэниел. — Просто проверь, в розыске ли я, ладно? — он тянется к тарелке Сэма. — И отдай мне свой чесночный хлеб. Это последнее, что ты можешь сделать.

Остальная часть нашего ужина прошла в неуютной тишине или напряжении и коротких разговорах. Мне стало легче, когда пришло время расходиться на парковке, Сэм обещал прислать сообщение Дэниелу, как только что-нибудь узнает.

По пути в наш отель, у меня не проходит ощущения шока. Дэниел хороший и честный. Не могу представить, что он делает что-то, что привело бы его в тюрьму. И судя по его мрачному выражению и мертвой хватке на руле, это что-то, чего он стыдится. 

Мужчина, в которого я влюблена, может вскоре слететь с этого пьедестала. Я снова задаюсь вопросом, могу ли я правильно оценивать мужчин, надеясь, что не влюбилась снова в очередного преступника.


Глава 27

Дэниел

Однажды, когда я был в армии, мне довелось делать одной рукой непрямой массаж сердца, пока другой рукой я отстреливался от повстанцев. Я не промазал, и мой пациент выжил. Я не говорю, что идеален во всех смыслах, но во мне есть сила. Я хороший парень для тех, кто хочет меня на своей стороне. Я горжусь, что могу быть сильным и надежным.

Но требуется всего лишь одна бутылка алкоголя, чтобы поставить меня на колени. Я сажусь на краю постели в номере отеля, локти на коленях, виски потеют, а пульс стучит. 

Я смог учуять алкоголь, когда мы проходили мимо бара в фойе отеля, и это было словно воссоединение двух друзей после долгой разлуки. Все мои воспоминания о том, что я делал, когда напивался, были плохими, но воспоминания о том, как всегда отзывается во мне первая выпивка, самые могущественные.

После первой выпивки все мои проблемы кажутся меньше. После второй — кажется, что жизнь не так уж и плоха. А после третьей, мне всегда становилось очень хорошо. Впрочем, у меня никогда не появлялось намерения остановиться после третьей. 

Прямо сейчас Ава принимает ванну, и без нее рядом со мной, мое внимание переключилось к бару. Я мог бы сбегать быстренько вниз и махнуть стопочку. Чтобы успокоиться. Объясниться. Возможно, было бы легче вести ужасающий разговор о том, почему я был арестован.

Бл*дь. Мне нельзя пить. Я не могу вернуться к этому. Стоит только начать, и я перестану себя контролировать.

Я пробегаюсь рукой по волосам и тяжело вздыхаю. Вот с чем мне придется сражаться каждый день, если меня уволили с Хоторна. Я закончу в современной больнице с барами рядом с домом и работой.

Я чувствую боль от презрения, словно меня ударили в живот. Я должен быть сильным и уравновешенным для Авы, но вот он я — истекающий потом и практически трясущийся из-за моего желания выпить.

— Эй, — произносит она, улыбаясь, когда выходит из ванной.

Одно полотенце обмотано вокруг её тела, а другое — на голове. Как только она подходит ко мне, все мысли о баре внизу исчезают.

Ее свежий кокосовый аромат заполняет сознание, когда она останавливается между моих колен, и я сажусь ровнее на краю кровати. Ее руки отправляются мне на плечи, а мои — к ней на талию.

— Ты любишь меня, — говорит она тихо. Когда она смотрит вниз на меня, её карие глаза изучают тепло.

— Да? — я крепче сжимаю ее.

— Так покажи мне это.

Мое тело тут же реагирует: член твердеет, когда я хвастаюсь за ее полотенце, чтобы избавиться от него. Но она останавливает меня, накрыв мои руки своими.

— Расскажи мне, почему ты был арестован, Дэниел. Любить меня значит доверять мне.

Тяжелый вздох вырывается из моей груди.

— Ты права.

Она обхватывает ладонями мой покрытый щетиной подбородок, большим пальцем проводя по моей нижней губе.

— Я не имею в виду доверить мне информацию, — говорит она, её голос словно теплый шелк. — Доверься в том, что я все еще буду любить тебя. Потому что я буду.

— Ты видишь меня человеком, который ставит других на первое место, — я снова хвастаюсь за её талию и склоняюсь вперед, лбом упираясь в полотенце под её грудью.

— Потому что так и есть.

— Но было время, когда это было не так.

Она пробегается рукой по моим волосам и ниже, по шее.

— Ты уже рассказал мне о своей неудаче в статусе мужа и отца, которым бы хотел быть. А я о своей быстрой влюбленности. Элисон могла бы быть сейчас жива, если бы я доверилась её инстинктам и не была такой эгоистичной.

Я откидываюсь назад и смотрю вверх.

— Все не так-то просто, Ава.

— Вероятно, у тебя тоже не так все просто.

Она смотрит вниз на меня, её взгляд полон ожидания и любви. Я впитываю его, задаваясь вопросом, увижу ли я когда-нибудь его снова. А затем, начинаю.

— Я рассказывал уже, что после того, как Джули забрала Калеба и оставила меня, я сильно напивался. Я не собираюсь оправдываться о том, почему пил, потому что неважно, насколько мне было больно и какой это был стресс для меня, я должен был понимать, что есть проблема и мне нужна помощь. Я доктор, а выпивка начинала влиять на меня. Я ходил на работу с похмельем и с середины смены начинал отсчитывать часы, пока не смог бы снова напиться, — я трясу головой, с отвращением вспоминая мужчину, которым был. — Так что, в один вечер... Я лечил пациента, который поступил в неотложку с жалобами на боль в брюшной полости. Я пробежался по обычным тестам, но не смог найти ничего убедительного. Близился конец моей двадцати четырех часовой смены, и меня уже начинало потрясывать и... — я выдыхаю с отвращением. — Я был пьяницей. Мое тело нуждалось в своей дозе. И я выписал пациента, не проведя последних тестов, которые должен был сделать по правилам, чтобы исключить внутреннее кровотечение. Мне не хотелось перерабатывать и ждать результаты. Тем вечером, после работы, меня остановили и арестовали за вождение в нетрезвом виде. Мой пациент... умер той ночью у себя дома, — я закрываю глаза, сражаясь с комком у меня в горле. — Все достигло апогея, когда меня арестовали. Мою медицинскую лицензию приостановили, и я закончил на реабилитации, чтобы избежать тюрьмы за вождение в нетрезвом виде.

Мои плечи опускаются от облегчения. Неважно, что случится с этих пор, она знает худшее обо мне. Я думал, что не хочу этого, но давление внутри меня исчезло.

— Мне жаль, что ты прошел через это, — говорит она, обхватывая мое лицо своими нежными руками.

— Не жалей меня. Пожалей мужчину, который умер из-за меня.

Она кивает.

— И его мне жаль. Но, Дэниел, ты — человек.

— Не оправдывай меня, — я прочищаю горло. — Я дал клятву «не навреди» и убил человека.

— Ты не убивал его.

— Я не разобрался с тем, что убило его, а это моя работа. Он бы все равно умер от кровотечения, но я мог бы дать ему шанс попрощаться с семьей. Возможно, немного больше времени. Хоть что-то.

Она наклоняется и целует меня в лоб.

— Каждый день держать в своих руках жизнь и смерть — очень тяжелая ноша.

— Я был под воздействием алкоголя и знал это.

— Ты заплатил за это.

— Не сполна, — усмехаюсь я грустно.

— И так ты очутился в Хоторне?

— Да. Джоан Хоторн связалась со мной, когда мне вернули лицензию. Она сказала, что у них проблема с поиском квалифицированных врачей, согласных переехать в такую глушь, и неважно как много они готовы заплатить. Но для меня это сработало. Я не хотел возвращаться к условиям загруженности неотложки. Я хотел шанса измениться и подумал, что смогу стать другим в Хоторне. Психические расстройства несправедливо подвергаются осуждению, их клеймят позором. И как ветеран войны и бывший алкоголик, я знаю, каково это, бороться с демонами.