Это была моя первая заграничная поездка, поэтому собирали меня всем колхозом, вернее семейством Вознесенских. Папа топил меня советами и личным опытом, мама судорожно меняла мой гардероб, Женька составляла список своих хотелок, и одна лишь бабушка Тася залихватски подмигнула мне, велев оторваться по полной. На что я, конечно же, залилась краской.

И вот, с огромным чемоданом в руках, расцеловав Женю, маму, папу и бабулю, я отправилась в путь.

Лететь предстояло из Шереметьево, где, бродя по международному терминалу среди огромного скопления людей, я умудрилась наткнуться на Сашку Дмитриенко, давнего знакомого и бывшего одноклассника, который когда-то жил с нами в одном дворе.

— Вознесенская! — громогласно прокатилось едва ли не по всему залу ожидания. В какой-то момент даже уверовала в то, что меня зовут откуда-то свыше. Но нет, это был всего лишь товарищ Дмитриенко (верный друг и соратник Орлова по всяким школьным безобразиям), сгрёбший меня в свои стальные объятия.

И как только признать сумел? С нашей последней встречи прошло больше пяти лет.

Я жалобно пискнула, лишившись воздуха в лёгких, но неожиданно испытала странный прилив радости. Саня был частью какой-то прошлой жизни, той, где у меня был… Лёшка.

— Вознесенская, — всё с тем же восторгом повторил он, — какая же ты стала!

— Какая?

— Такая… охренительная!

Если честно, комплимент показался мне сомнительным. Хотя если разобраться, то Дмитриенко меня знал угловатым подростком, который даже в девятнадцать лет не отличался особенной женственностью. Но последние годы многое изменили во мне — роды заметно округлили тело в стратегически важных местах, а всё остальное уже доделала мама, переживающая, как же единственную дочь примут в Европе.

В ответ улыбнулась, неожиданно поняв, что мне нравится его восхищённый взгляд. И дело тут было даже не в самом Сашке, а в том… что на меня до этого в принципе так никто не смотрел.

— Слушай, — неожиданно спохватился бывший одноклассник, — у нас же через неделю встреча выпускников, ты приедешь?

— Зачем? Я же с вами не заканчивала школу. Помнишь, меня после восьмого в гимназию перевели.

— Фу, какая ерунда, — поморщился он, посчитав мои слова страшнейшей глупостью. — Всего лишь три года в какой-то там замшелой гимназии. Но зато целых восемь лет с нами! Да и каких!

Растерялась, не понимая его бурного восторга. С Сашкой у меня никогда не было никаких проблем, но и особого желания общаться со мной за ним раньше не наблюдалось.

— Да ладно тебе, Альбинка, это же прикольно! Встретиться, посмотреть друг на друга, косточки всем перемыть. Кто, где, с кем и в каких позах, — заржал Дмитриенко, довольный своей же шуткой. — Короче, всё как всегда. Наши почти в полном составе обещали быть: Валька, Карыч, Анька… Орлов! Точно, Лёха же будет! Вы же с ним вечно как Шерочка с Машерочкой были…

Я вздрогнула, почувствовав, как внутри меня всё похолодело. Первой мыслью было, что Саня всё знает. И про меня, и про Лёшку, и про Женю. Но тот продолжал всё так же радушно улыбаться мне без… всяких подтекстов, и я невпопад ляпнула:

— Его же в армию забирали.

— Ну да, только когда это было… Сейчас же не как в царской России на двадцать пять лет.

“А было бы неплохо”, — обречённо подумала я.

По громкой связи объявили посадку на какой-то рейс, и Дмитриенко в миг весь подобрался.

— Ладно, Вознесенская, мне пора. Но ты мне обещай, что приедешь.

— Я подумаю.

— Обещай! — сдвинув брови, потребовал он. — А то скажу всем, что у тебя трое внебрачных детей и купленный в интернете диплом.

— Тебе не поверят, — легко рассмеялась, понимая, насколько бредово это звучит. Где я и где трое детей? Скорей уж диплом себе в интернете куплю, какого-нибудь там академика гималайских наук.

— Это смотря как врать. Короче, Альбина, возражения не принимаются. Через неделю жду тебя на встрече! Вся информация на сайте школы.

И прежде, чем я успела выпалить сто и одну причину почему нет, Сашка подорвался и кинулся в сторону длинной очереди к гейту.

***

Весь полёт до Амстердама, где меня ждала пересадка, я думала об одном. И этого одного звали Алексей Игоревич Орлов.

Не то чтобы я совсем уж не вспоминала о нём все эти годы… Нет, не так. Я не забывала, ничего. Но времени на страдания и вечную рефлексию у меня просто не было. У меня была Женя, учёба, затем работа, насущная потребность в деньгах, которую нужно было решать, ну и, конечно же, научная деятельность в качестве дела всей жизни и любимой отдушины.

Он тоже был, где-то там, на периферии сознания — воспоминаниями детства, проблемами юности, тайной рождения Жени и кучей всего несказанного. Но это всё не было болью, скорее, так, грузом прошлых ошибок… или же, наоборот, чем-то светлым и неожиданно дорогим.

В общем, я вспоминала, думала, рассуждала. Мой ежедневник был исписан сорока двумя причинами, почему мне не следует ехать на встречу выпускников. И лишь одной причиной за: Лёша должен был знать про дочь, прежде всего ради самой Жени.

***

Конференция прошла насыщенно. И дело даже не в информативности и силе научного знания, хотя уровень в разы был выше всех тех мероприятий, участвовать в которых мне доводилось до этого. Главным открытием этих пяти дней было то, что я почувствовала себя взрослой. По-настоящему взрослой. Я больше не была ни студенткой, ни аспиранткой, ни… дочерью профессора Вознесенского.

Я была отдельной самостоятельной личностью, которая с уверенностью смотрела перед собой и не чувствовала себя… другой. Здесь все жили наукой, идеей знаний, открытий, и это вдохновляло, делая меня равной всем этой людям с мировыми именами, потому что у меня больше не было причин чувствовать себя неправильной из-за своей увлечённости математикой. Та конференция изменила моё сознание раз и навсегда, научив знать себе цену.

Наверное, во многом благодаря этому по прилёте в Москву я отважилась пойти в кассу и купить билеты в город, на улицах которого выросла.

***

Город детства встречал кучей ненужных воспоминаний и хмурым небом. Дело шло к вечеру, когда я вышла из здания аэропорта, оставив чемодан в камере хранения. Надолго задерживаться здесь я не планировала.

С сомнением глянув на часы, я подумала, что затея была откровенно так себе. Во-первых, вряд ли кто-то меня сильно ждал на встрече выпускников, а тем более в такое время, с опозданием едва ли не в пять часов. А во-вторых… А во-вторых, что я ему скажу?

Привет, Лёша. Я — Альбина, если ты вдруг забыл. Помнишь, мы в детстве с тобой дружили, жили по соседству… Да-да, это именно я, у нас с тобой ещё секс по глупости случился.  Так вот. Знаешь, у меня от тебя дочь имеется. 

Короче, весело.

Встреча выпускников, приуроченная к юбилею моей первой школы, проводилась в местном Доме культуры, где, несмотря на поздний вечер, всё ещё было достаточно многолюдно. Лавируя средь смутно знакомых людей, я вышла к “буфетной” зоне, где вокруг столиков на диванчиках из дермантина сидели шумные компании. Мой бывший класс оказался самым многочисленным и громогласным, но заметила я их отнюдь не из-за этого. Ибо первое, что бросилось мне в глаза, был затылок Орлова, который спустя столько времени я всё ещё определяла безошибочно.

 ***

Разумеется, я споткнулась, чуть не растянувшись посреди зала. Жалко, что чуть, а то бы эффектно вышло. А кто у нас там? Лягушонка в коробчонке? Ан нет, всего лишь Вознесенская на своих каблуках буянит. 

Первым, как и положено, меня заметил Дмитриенко, в конце концов это он последним за прошедшие годы видел меня. А судя по всему, ещё и ждал — Сашка, расплывшись в широкой улыбке в тридцать два зуба, на кавказский манер объявил:

— Вах, какие люди посетили нашу скромную обитель!

Все тут же обернулись в сторону неожиданного гостя. Их было человек тринадцать. Мои бывшие одноклассники, неожиданно обрадовавшиеся моему появлению. Кто-то даже захлопал в ладоши, поставив меня в тупик своей реакцией. Приём на самом деле оказался непредсказуемо тёплым, и это было чертовски приятно, но волновал меня всё же только один конкретный человек, поэтому я смотрела на всех… кроме Лёхи, опасаясь увидеть на его лице что-нибудь не то. Вдруг не узнает? Или наоборот, узнает, но не сочтёт моё появление чем-то важным? А мне ему ещё про Женю говорить.

В общем, всё было сложно. В моей голове. Потому что внешне всё выглядело достаточно радужно: меня обступила толпа бывших одноклассников, кто-то обнимал, кто-то хлопал по плечу, другие отвешивали комплименты.

— Альбинка, какая же ты молодец, что приехала! — воскликнула Анька, наша староста.

— Это я — молодец, — тут же вклинился Дмитриенко. — Если б не я… то фиг вам было бы, а не Вознесенская. А я тут почти уже дошёл до своего обещания, — это уже было сказано мне, — про купленный диплом никто не поверил, а вот по поводу троих детей задумались…

— Хорош заливать, — дал дружеский подзатыльник Сашке кто-то из парней, — давно известно, что всё сказанное тобой нужно делить как минимум на три.

— Ну так давай поделим, — не сдавался Дмитриенко, — всё равно один ребёнок, да останется.

— Алечка, — пискнул кто-то из девчонок, — а у тебя дети-то есть?

Я нервно затрясла головой, отрицая всё на свете — детей, диплом, саму себя.

— Говорил же, что Сашко верить нельзя, — раздалось из толпы, вызвав новый приступ хохота.

Пока все продолжали дурачиться, я бросила осторожный взгляд в сторону Лёши: он один не смеялся и даже не улыбался, предпочитая пристально смотреть на меня. Выходило тяжело и давяще. Я даже плечом повела, словно пытаясь скинуть неведомый груз.