Соскочив на пол, Таня в ужасе сглотнула и ощупала свое тело. Нет, ничего не болело, но ведь наркотический эффект мог еще сохраниться. Одежда цела? Нет наручников, веревок? Крови? Никаких следов того, что этот маньяк надругался над ней, пока она была без сознания?

Господи, ты все-таки помнишь обо мне… Надо будет поставить свечку. Обязательно. Самую большую. Две. Какие там святые отвечают за защиту от насильников?

– А, проснулась, – голос Краскова заставил Таню подпрыгнуть.

– Не смей! Не подходи! – Она лихорадочно огляделась, выставив руки вперед. Попятилась, увидела на полу стопку дров и схватила одну деревяшку, как лазерный меч джедая. – Я убью тебя!

– Да успокойся ты! – Он отошел к противоположной стене и щелкнул выключателем.

Свет резанул по глазам.

– Не подходи! – выкрикнула она, ничего не видя и размахивая поленом.

– Боже сохрани снова тебя трогать. – Красков произнес это с таким сарказмом, что Тане немного полегчало. Что-то ей подсказывало: маньяки так не шутят.

Таня поморгала и, привыкнув, осмотрелась. Она была в деревянном доме, просторном и явно не деревенском. Широкая лестница вела на второй этаж, у одной из стен красовался кирпичный камин. Все явно строилось с размахом, но не до конца: между бревен торчала пакля, вместо люстры с потолка свисали лампочки Ильича, а из мебели стоял только жуткий, затянутый в пленку, диван.

Вспышка озарения – и у Тани все сошлось. Тот самый дом среди сосен. Мечта Краскова. Его потенциальное семейное гнездо. Но какого черта он ее-то сюда приволок? И зачем было вырубать ее хлороформом?! Мог бы просто пригласить и показать свое творение. Нет, она бы вряд ли согласилась, но ведь мог бы для начала спросить! К тому же зачем именно посреди ночи? И что она теперь должна сделать? Сказать «ой, как красиво, а покажи мне, что вон там», дождаться, пока он повернется к ней спиной, и со всей дури его по затылку?..

– Давай сразу все проясним. – Красков будто прочел ее мысли. – Ты здесь не потому, что я этого очень хочу. Просто это был единственный способ обезопасить Байгозина от тебя.

– Что? – Фамилию бывшего Таня ожидала услышать в последнюю очередь.

Ваня выразительно посмотрел на нее, а потом произнес нечто, что для любого другого показалось бы бредом сумасшедшего:

– Яна Коркунова.

– Что за… – начала было Таня, но пазл наконец сложился.

Яна Коркунова, одна из активисток ее группы. Подписалась с утра, сказала, что может помочь, даже, кажется, перевела деньги. Пять?.. Нет, шесть тысяч рублей. Миловидная такая блондинка, написала, что Байгозин соблазнил ее год назад…

– Господи, что ты с ней сделал?! – Танино лицо вытянулось от страшной догадки.

– Хватит уже смотреть на меня, как на Джека-потрошителя! – Красков раздраженно сдвинул брови. – Я и есть Яна Коркунова.

– То есть ты… – Таня потерла свободной рукой висок. – Ты внедрился… Завел женский аккаунт… Чтобы…

– Чтобы узнать, как ты собираешься мстить Байгозину дальше. Это моя работа, Тань.

– А, он тебе велел. Ты ему все-таки рассказал, что это я.

– Он мне ничего не велел, – нахмурился Красков. – Он дал понять: если еще хоть раз произойдет нечто подобное, как на том тренинге, я уволен. По статье. За несоответствие занимаемой должности. Ты понимаешь, что это значит?

– Что тебе нечем будет платить за свою избушку на курьих ножках? – с вызовом спросила Таня, на всякий случай покрепче сжав полено.

В глазах Вани мелькнула тень – и Таня знала, что ударила его по самому больному. Но на сей раз она об этом ни капли не жалела: он заслужил. Похитил ее! Вырубил! Это ж надо?! Это уголовное преступление, в конце концов! Вот пусть теперь слушает, что она думает о его несчастной хибаре!

Впрочем, Красков не доставил ей особого удовольствия, не вышел из себя и не расплакался, как дитя. Единственное, что выдавало его обиду, были желваки на скулах.

– Если я берусь за работу, я ее выполняю, – сухо ответил он и отошел к окну.

Удивительное безрассудство! А если она сейчас подкрадется сзади и вырубит его этой увесистой деревяшкой? Или вон кочерга, к примеру, торчит из камина.

– Давай ударь, – сказал он, не оборачиваясь. – Я даже отбиваться не буду.

Таня сглотнула. Он телепат или под гладкой кожей головы прячет третий глаз?! Откуда он каждый раз узнает, о чем она думает?

– Только имей в виду, – невозмутимо продолжил Ваня. – Не рассчитаешь силу – убьешь меня. И вряд ли это засчитают за самооборону, уж поверь. Придется избавляться от трупа. Ты к этому готова? Я тяжелый, сто десять кило. Может, сто восемь, слегка сбросил за последние пару дней. Ты дотащишь меня до подвала? – Он обернулся и шагнул к Тане. – Если нет – придется расчленять. Пила в сарае. Ты когда-нибудь распиливала трупы?

– Пытаешься меня запугать? – Таня храбрилась, но голос дрогнул, а по спине прошлась мелкая неприятная дрожь, словно Красков вытряхнул перед ней ведро мотыля.

– Нет, просто объясняю, что будет дальше. Допустим, ты меня грохнула и сбежала. Да, отпечатки пальцев стереть не забудь. – Его лицо исказила жутковатая улыбка. – Но ворота я запер, забор высокий, а перелезть… – Он окинул Таню оценивающим взглядом. – Сомневаюсь. И да, аккумулятор и ключи от машины я спрятал. Но ты рискни, вызови такси. Чтобы, когда мое тело найдут, а время смерти установят, следователь знал, кто именно отъехал от моего дома через полчаса после…

– Хватит! – рявкнула Таня и отшвырнула полено. – Не буду я тебя убивать. Доволен?

– Самое романтичное, что я когда-либо слышал от девушки, – усмехнулся Красков.

Он издевался. Он снова издевался над ней, и, что хуже всего, Таня понимала, что бессильна.

– Похитил меня, значит, да? – Она уселась на диван и закинула ногу на ногу. – Что дальше? Будешь иголки под ногти загонять?

– Вообще-то не собирался, но если такие вещи тебе нравятся…

– И на что ты рассчитываешь, Красков? – Таню злило, что он постоянно переводит все в шутку.

– Честно? – Он подошел и сел рядом. – Что ты будешь сидеть тут тише воды, пока Байгозин не выступит на «Синтезии».

– О’кей, – кивнула она с достоинством Джеймса Бонда. – План – огонь. И, конечно, без меня никто его выступление не сорвет. И никто не уволит тебя, если ты в понедельник не явишься на работу.

– До понедельника еще целые выходные. – Уголок его рта самодовольно дернулся вверх. – А пока моя работа – это ты. И да, ты сделаешь так, чтобы никто не сорвал выступление.

– Вот это вряд ли. – Таня упрямо скрестила руки на груди.

– Ну… Фактически ты уже это сделала. – Красков извлек из кармана Танин телефон и дразняще потряс им над головой.

– Ты?.. Ты что, написал им?.. Ты что сделал?

– Потом как-нибудь расскажу, – Ваня ухмыльнулся и спрятал гаджет обратно. – Вместе посмеемся.

– Это… Это нарушение… – Она попыталась вспомнить, как называют в уголовном кодексе тех, кто тырит чужие телефоны и под чужим именем пишет людям в соцсетях, но не смогла. Ей очень хотелось ответить умно и достойно, вести себя так же, как он: хладнокровно, невозмутимо, будто никто и ничто неспособно лишить ее самообладания. Однако изнутри все горело от возмущения, все длинные слова вылетели из головы, а потому Таня сорвалась и по-детски накинулась на Ваню: – Отдай! Отдай сейчас же!

Колошматила его куда придется, пыталась дотянуться до кармана и вернуть телефон, но Красков преспокойно блокировал все ее неумелые удары. Казалось, если ему сейчас приставить к виску здоровенное дуло танка, он с интересом заглянет туда и выдаст что-то вроде: «Серьезно? Разве так его заряжают? О’кей, стреляй, но, если тебя пришибет отдачей, я тебя в травмпункт не повезу». И под натиском сарказма снаряд застрянет где-то внутри.

В конце концов, Ваня просто перехватил ее запястья и притянул к себе, словно иначе Таня бы его не расслышала.

– Я не отдам тебе телефон, – сказал он с расстановкой. – Просто усвой это, и нам обоим будет проще.

Таня лихорадочно соображала, что делать дальше. Драться с ним было бесполезно: и силой, и ловкостью ее явно обделили. Но ведь должно же у нее быть хоть какое-то преимущество?! И, глядя в его потемневшие глаза, Таня вспомнила о главном женском оружии.

– А если я тебя поцелую? – Она подалась вперед и прижалась к нему.

Этого Ваня не ожидал, его брови удивленно взметнулись вверх, с лица исчезло скучающе-равнодушное выражение.

– Чего? – растерянно выдохнул он.

– Ну да. – Таня заискивающе хлопнула ресницами, приблизилась к его губам и почувствовала, что хватка на запястьях ослабла. – Поцелуй за телефон. Что скажешь?

– Не поведусь я на такое… – Голос Краскова прозвучал не слишком уверенно.

Таня поняла: это аккурат тот самый случай, когда мужчина говорит «не поведусь», а про себя думает: «А поцелуй с языком или без? И грудь, интересно, даст потрогать?»

Возможно, Байгозин и не научил Таню, как ставить свои интересы выше остальных, но как угодить мужчине, она усвоила назубок. А потому включила свою флюидогонку на полную, аккуратно высвободила правую руку и, пробежав пальцами по широкой груди Краскова, ощутила, как часто колотится его сердце. Небольшой отвлекающий маневр – и до его губ остаются жалкие миллиметры, а рука прытко опускается вниз, к штанам, нащупывает в кармане что-то твердое… Красков странно дергается, прерывисто втягивает воздух, и до Тани доходит: то, что она сжимает через ткань, явно не имеет никакого отношения к мобильным технологиям. Потому что телефоны, мать их, не пульсируют.

– Фу! – Она дернулась и отскочила в противоположный угол дивана. – Почему ты не сказал, что это не…

– Ждал, пока ты по нему позвонишь. – Ваню инцидент ни капельки не смутил, напротив, он рассмеялся так искренне и бесхитростно, будто услышал лучший анекдот в своей жизни.

– Извращенец, – буркнула Таня и, встав с дивана, направилась к окну.

Злилась и на него, на этого беспринципного похитителя, сторожевого пса несчастного, и на себя за то, что покраснела, как школьница. Отвернулась не столько от обиды, сколько для того, чтобы Ваня не заметил, как полыхают ее щеки.