— Но…

Не успела Мэдди высказать свои возражения, как в трубке раздались короткие гудки. Кейд отключился.

Она прислонилась к стене и мысленно застонала. Новая попытка взять у Макса Беккера интервью после всего произошедшего обернется, возможно, катастрофой пострашнее увольнения.

Часть 1. Отрывок 5

— Марк, ну пожалуйста!

— Мэдди, ты с ума сошла. Нет.

— Беккер, это вопрос жизни и смерти. Прошу тебя.

Мэдди смотрела на Марка умоляюще, удивляясь про себя тому, насколько проще ей просить его о довольно диких вещах, в то время как с Максом не смогла договориться о банальном интервью.

Да и черт с ним, с этим Максом! Если удастся уломать Марка — ей больше никогда не придется сталкиваться с младшим Беккером. И это будет прекрасный повод напиться. От радости, разумеется.

Марк стоял перед ней, сложив руки на груди и пристально изучал. От этого взгляда, которым он сканировал ее до того тщательно, что становилось не по себе, хотелось спрятаться. Мэдди не решалась задать вслух вопросов о том, известно ли что-то Марку про нее и Макса, и если да, то не потому ли он тогда смотался из раздевалки, так и не вернувшись. В тот день Мэдди обнаружила своего оператора Билла в какой-то подсобке, где тот на чистом английском тщетно пытался воззвать к российскому милосердию, которое указало бы ему путь хоть куда-нибудь, кроме туалета, у которого он и терся. Но языковой барьер, увы, встал на дороге милосердия мертвой стеной. Позже Мэдди спросила Марка, почему он не привел к ней оператора, но старший Беккер только пожал плечами и сказал, что попросту его не нашел. За неимением доказательств обратного ей пришлось ему поверить. Кроме того, это происшествие дало Мэдди отличный шанс уговорить Билла поучаствовать в том безумии, которое она задумала. В качестве награды за спасение из недр российского сортира.

— Я одного не понимаю, — говорил, между тем, Марк, — что там у вас такое произошло, что Макс отказался давать тебе интервью?

— Не хочу об этом говорить, Беккер, — отрезала Мэдди, с облегчением сделав вывод, что вряд ли Марк в курсе ее незадавшихся с Максом отношений. Причем незадавшихся с самого начала.

— Окей, — протянул капитан «Скорпионз», — тогда объясни мне, по какой причине я должен тебе помогать?

— Нууу… — Мэдди ненадолго замялась, но вскоре вдохновенно затараторила:

— Ну, например, разве ты не мечтал в детстве дурачить взрослых, притворяясь своим братом, как делают все близнецы? Так вот! Я исполню твою мечту, возможности реализовать которую раньше ты был жестоко лишен!

Марк скептически вскинул бровь и хмыкнул.

— Это была неплохая попытка, но нет.

Мэдди обреченно вздохнула, уже рисуя в своём воображении ужасы новой встречи с младшим Беккером во всех красках, но тут Марк добавил:

— Но я тебе всё-таки помогу. Только не потому, что у меня есть странные фантазии родом из детства, которые ты мне непонятно с чего приписала, а потому, что вижу, что по какой-то причине ты настолько не хочешь пересекаться с Максом, что изобретаешь совершенно фантастические идеи.

Мэдди широко улыбнулась и даже подпрыгнула от радости.

— Спасибо! Ты меня спасаешь. Вот только… — она красноречиво покосилась на его причёску.

— Даже не думай.

— Но твои волосы…

— Останутся в том виде, в котором пребывают сейчас.

— Ладно, — согласилась Мэдди, — я подарю тебе очень милый паричок.

— Нет. Я надену бейсболку и точка. Я тебе не кукла, которую ты можешь наряжать в парички и платьишки, так что не наглей.

— Хорошо-хорошо! — благоразумно поддакнула Мэдди. — Спасибо тебе. Ты лучший кэп на свете.

— Не подлизывайся, Маделин Хантер, тебе не идёт.

Они обменялись понимающими взглядами и рассмеялись. На это короткое мгновение Мэдди даже показалось, что между ними все снова стало, как прежде. Но она знала, что это заблуждение, которому не стоит поддаваться. Для собственного же спокойствия.


— Пишем!

Марк сидел в студии Скорпионз-тв, где на фоне командной эмблемы обычно записывали подробные интервью с игроками. Облаченный в свитер и бейсболку «Скалы» он очень даже годился на роль Макса Беккера, от которого его и без подобных ухищрений незнающим людям трудно было отличить. Во всяком случае, годился ровно до того момента, как открыл рот.

— Расскажите о своём детстве. Как вы пришли к занятиям хоккеем? — задала Маделин первый вопрос.

Марк кинул на нее тяжёлый взгляд из-под козырька.

— Ты издеваешься надо мной, Мэдди?

— Нет, с чего ты взял?

— Откуда я знаю, черт возьми, как Макс пришел в хоккей? Меня с ним не было!

— И вы это ни разу не обсуждали?

— Вообрази себе, нет.

— Вас записывать или нет? — проворчал из-за камеры Билл.

— Нет! — дружно отрезали Марк и Мэдди.

— Так чего я тут стою вообще? — поинтересовался оператор. — Вы бы хоть придумали заранее общую легенду.

— Да зачем вообще ее придумывать? — спросил Марк. — Ты что, не читала его интервью, в которых он наверняка миллион раз рассказывал о том, как начал занятия в хоккейной школе?

— Вообрази себе, нет, — саркастически ответила Мэдди.

Она действительно не интересовалась Максом Беккером заранее. Почему — не хотела признаваться даже самой себе. Просто не желала наткнуться в сети на миллион его фото с другими женщинами. Или обнаружить, что он несвободен. Но этот рок все равно настиг ее в виде несчастной белокурой красотки в вип-ложе. А после этого Мэдди не хотела ничего знать о Максе Беккере и подавно. Вот только Марку об этом рассказывать не собиралась ни при каких обстоятельствах.

— Я тебя не узнаю, — сказал Марк, стаскивая с головы бейсболку. — Ты же профессионал. Ты всегда знаешь и предусматриваешь любую мелочь. Что происходит, в конце-то концов? — не получив в ответ ничего, кроме мертвого молчания и поджатых губ, он вздохнул:

— Давай дальше. Только будь добра, спрашивай то, что я знаю.

— Ну и что тут творится? — в студию вошёл Алан Кейд и с первого взгляда точно определил всю суть развернувшейся перед ним картины. — Мэдди-Мэдди, — покачал он головой с таким осуждением, что одного этого было достаточно, чтобы Маделин испытала стыд. Ну или как минимум неловкость.

— Виновна, — признала она, опуская голову. — Уволишь? — взгляд, брошенный ею на Кейда из-под ресниц, был настороженным, а вот раскаяния изобразить никак не удавалось.

— А ты, оказывается, умеешь стрелять глазами, когда тебе нужно, — удивился Алан.

— Да? И как, действует?

— Не особо. Последний раз тебе повторяю: мне нужно интервью Макса Беккера. Настоящего, прошу заметить.

— Дался он тебе, — пробормотала Мэдди, — наш Беккер разве хуже?

Марк приподнял брови.

— Не меняй тему, Мэдди. У кого брать интервью — решаю здесь я. И ещё один подобный выкрутас — и я больше просто не смогу тебе доверять. А значит, и работать с тобой. Ясно?

— Да, — коротко кивнула Мэдди и Алан вышел, оставляя ее растерянной и по-настоящему испуганной.

Часть 1. Отрывок 6

Тяжелые времена требовали отчаянных решений.

На этот раз Мэдди была приперта к стенке намертво. В сложившемся положении ее пугала не столько перспектива остаться без работы, сколько потерять то, что ей было дорого. Единственное, что ей было дорого.

Стадион Скорпионов стал для Мэдди родным домом, а команда — в какой-то мере семьёй, которой у нее не было. И лишиться всего этого она просто не могла себе позволить. А значит, придется наступить на горло собственной песне, и засунуть гордость и длинный язык куда подальше, как и советовал Кейд.

Ей нужно было интервью Макса Беккера. Нужно до того отчаянно, что Мэдди пошла на то, на что в других условиях не пошла бы ни за что на свете.

Она стояла в середине площадки на «Голден лайтс арене», с трудом сохраняя равновесие на выданных ей коньках, и мертвой хваткой сжимала клюшку, одолженную Люком.

— На фарт, — улыбнулся Дюбуа, помогая правильно взять в руки орудие хоккейного труда. Жаль только, что вместе с клюшкой он не мог передать ей и долю своих способностей, хотя бы самую мизерную.

Развлечение для болельщиков, которое придумали американские организаторы коммерческих матчей, дало Мэдди великолепную возможность выставить себя на потеху публике. Она сильно подозревала, что это может быть ее единственный шанс подобраться к младшему Беккеру, а потому упускать его было никак нельзя.

За час до матча всем желающим предлагалось пробить в ворота вратарей буллит. Пробивающий сам выбирал того, кого вызывал на дуэль из числа голтендеров, заявленных обеими командами на игру. Был и альтернативный вариант: встать в ворота самому и выбрать того игрока, от которого хочешь получить удар в ворота, а если особенно повезет — то и по морде. Вернее, по маске. Впрочем, этот вариант Мэдди совершенно не интересовал.

Воспользовавшись своим служебным положением, она оказалась в первых рядах желающих соприкоснуться с миром большого хоккея. Или хотя бы с каким-нибудь хоккеистом, судя по очереди девиц, выстроившихся за этой благодатью. Было унизительно стоять здесь среди этого спортотряда, слушая разговоры фанаток о том, какой весь из себя секси тот или иной игрок, и думать, что скоро над ней будет ржать весь стадион.

Потому что Маделин Хантер совершенно не умела кататься на коньках.

— Я вызываю на дуэль Макса Беккера, — решительно заявила Мэдди в микрофон ведущего, когда до нее дошла очередь, но прежде, чем прозвучал свисток, после которого ей нужно было бы нестись к воротам — по крайней мере, в ее воображении это выглядело именно так — Мэдди подняла руку, обозначая таким образом просьбу повременить с минутой ее позора. Ну или славы, тут с какой стороны посмотреть.

Неловко передвигаясь на дрожащих ногах, все время норовивших разъехаться в разные стороны, Мэдди покатилась к воротам, которые уже занял Макс. Этот путь, полный ужаса и попыток не упасть, прошел почти благополучно, если не считать его итога — эффектного приземления на задницу прямо у беккеровских ворот, съехавших от открывшегося им великолепия широко разведенных ног Мэдди в сторону. А если быть точнее — от ее конька.