— Вратари, — пробормотала Мэдди, отъезжая от ворот довольно стремительно, благодаря приличному шлепку, которым одарил ее младший Беккер. — На что только ни пойдут, чтобы сохранить ворота сухими.

К ее собственному удивлению, некоторое время она даже катилась по инерции ровно, ощущая при этом, как покалывает задницу от прикосновения руки Макса. В ушах все ещё звучали его слова, от которых в лицо невольно кинулась краска, усиливая чувство унижения, что испытывала от всего происходящего. Решительно отмахнувшись от двусмысленного «я весь твой» и подозрительно ласкового «милая», посредством которых Макс Беккер, по всей видимости, попросту над ней издевался, Маделин заставила себя сосредоточиться на задаче, которую ее визави упростил ей до нельзя — то ли из вратарского тщеславия, то ли по доброте душевной — ибо уж чего-чего, а промахнуться она, конечно, сумеет. Во всяком случае, мимо ворот.

Ибо зарядить самому Максу Беккеру куда-нибудь хотелось адски. И он, как заметила Мэдди, когда с горем пополам докатилась до центральной точки вбрасывания, похоже, ожидал подобного развития событий, натянув на лицо маску. Ну что ж, на сей раз, ради того, чтобы не лишиться работы, она, пожалуй, сдержится и не станет повторять то, что ей однажды так замечательно, хоть и нечаянно, удалось.

Мэдди повторяла про себя эту установку, как мантру, когда, расправив плечи, попыталась поудобнее ухватить клюшку Люка и абстрагироваться от завистливых шепотков, что раздавались в очереди девиц, желающих, видимо, тоже получить по заднице от какого-нибудь красавчика. Хотя в ее случае, наверное, это было скорее «под зад».

Сделав глубокий вдох, Мэдди дождалась, пока судья положит перед ней шайбу и осторожно двинулась к воротам, сосредоточив все внимание на этой чертовой круглой штуке и том, чтобы не потерять ее по дороге, иначе промахиваться будет просто нечем. Ноги по-прежнему норовили разъехаться в разные стороны, и она не столько катилась, сколько решительно топала по направлению к Максу Беккеру. Преодолев половину дистанции, Мэдди рассудила, что с нее уже достаточно, и, от души размахнувшись, зарядила шайбой в сторону трибун. Тут же раздавшийся подозрительный треск дал ей понять, что, похоже, ближайшая зарплата пойдет отнюдь не в ее карман.

Но это было не столь уж и важно. Желая как можно скорее покончить со своим позором, Маделин продолжала топать к воротам, чтобы заявить свои права на то, что ей было обещано, и, к ее облегчению, Макс немного упростил ей задачу, выехав навстречу.

Когда он оказался рядом, Мэдди задрала голову так, чтобы смотреть ему прямо в лицо, и сказала:

— Я решила пожалеть твою вратарскую честь. Не благодари, — не сдержавшись, она хмыкнула, понимая, как смешно это звучит, и, пока Макс не успел что-нибудь вставить в ее самоуверенную речь и тем самым деморализовать, решительно добавила:

— После матча я приду за тем, чтобы получить тебя. Всего, как ты обещал. — Чуть помедлив, Маделин все же пояснила: — На интервью, разумеется.

— Только на интервью? — эхом откликнулся Макс, подмигнув Мэдди и прежде, чем натянуть маску обратно, чтобы вернуться в ворота и дождаться следующего желающего загнать ему шайбу-другую, добавил: — Не отвечай, пусть это станет сюрпризом. Как стали сюрпризом твои недюжинные хоккейные умения.

Не сдержав короткого смешка, он покатился обратно, чтобы встать в рамку, испытывая ощущение сродни предвкушению. Такое бывает, когда знаешь, что впереди тебя ждёт что-то приятное, но при этом с оттенками новизны. Той самой, которая будоражит все инстинкты, понуждая острее ощущать происходящее.

Макс вспомнил, как Мэдди «вбивала сваи коньками», когда уверенно шла к нему по льду, и усмехнулся, покачав головой. Сейчас нужно сосредоточиться на матче и на том, что будет ему предшествовать. А потом… потом он обязательно возьмёт всё, от чего внутри рождается это незнакомое и одновременно узнаваемое чувство.

Часть 1. Отрывок 8

Нет, он, определенно, над ней издевался.

К чему иначе были все эти подмигивания, подначивания и провокационные вопросы? От которых — что скрывать — у Мэдди внутри рождалось какое-то невероятное чувство — дикая смесь досады и одновременно… удовольствия? От его шуток о ее умениях, от улыбки, которая делала его неотразимым, и просто от того, что он рядом. Все эти такие простые вещи вызывали у нее слишком сложные эмоции, совершенно полярные и чересчур острые, которые лучше было держать под контролем.

Как и собственные мысли, принимавшие опасный оборот. Ей не стоило задумываться о том, почему он вел себя так, будто флиртовал с ней. Ведь она собственными глазами видела его жену — или кем там ему приходилась белобрысая Барби. Как знать — может, все дело просто в том, что у младшего Беккера имелась привычка заводить подружку в каждом городе, где он появлялся? И если так, то она в число этих избранных входить категорически не собиралась. А потому все, что ей теперь нужно — это как-то перетерпеть предстоящее интервью, а потом забыть о существовании Макса Беккера навсегда. Ну или насколько это возможно с учетом того, что изо дня в день она будет видеть перед собой его точную копию.

Чувствуя себя после всего случившегося не в духе, Мэдди кое-как докатилась до командной скамьи, где ее тут же подхватил Люк, одним лёгким движением перенеся через борт. С облегчением избавившись от коньков, которые, должно быть, теперь долго будут сниться ей в кошмарах, Маделин протянула Дюбуа его клюшку и развернулась к выходу, чтобы дать себе возможность перевести дух вдали от посторонних глаз. Уже ступив на лестницу, она вспомнила вдруг, что не поблагодарила Люка за помощь. Как минимум в том, что помог ей забраться на скамью без дополнительного позора.

— Спасибо, — кинула ему Мэдди, обернувшись.

— Как? Уже уходишь? А я-то надеялся, что ты продолжишь свое блистательное выступление, — приподнял он брови, и в глазах его мелькнули насмешливые искорки.

— Нет уж, спасибо, — нахмурившись, отрезала она, — с меня на сегодня достаточно. В том числе и дурацких шуток.

— Окей, я не со зла, — Люк поднял руки в капитулирующем жесте, и, подойдя ближе, склонился к Мэдди и проговорил почти интимным тоном: — Я, видишь ли, уже размечтался, что дальше ты решишь сама встать в ворота и попросишь пробить тебе буллит.

— Желающих получить от тебя буллит во все места и так хватает, выбирай любую, — махнула Мэдди рукой в сторону трибун, где стояли несколько девиц с плакатами, надписи на которых предлагали Дюбуа полный набор услуг на все случаи жизни — от «Трахни меня, Люк» до «Женись на мне».

— Ревнуешь? — хмыкнул канадец.

— Констатирую факт. Ты увел у Марка половину его фан-клуба.

— Ничего, ему он уже ни к чему, — улыбнулся Дюбуа, словно змей-искуситель, и добавил:

— А ты все же подумай… о буллитах, — многозначительно поведя бровями, он перемахнул через борт и выкатился на площадку, оставив Мэдди в неожиданной задумчивости.

Может, ей и вправду стоит переспать с ним? Конечно, ни о каких серьезных отношениях с Люком не может быть и речи — вряд ли он сумеет остановиться только на одной женщине, хотя, судя по Марку, бабники все же иногда исправляются. Вот только она не готова рисковать собственным спокойствием ради призрачной надежды. К тому же ей вовсе и не нужен знаменитый хоккеист с приданым в виде кучи визжащих от него девиц. Ей нужно только, чтобы ее любили.

Хотя секс с Люком, вероятно, был бы очень даже неплох при его-то несомненно богатом опыте и почти порочной привлекательности. И тогда, возможно, она наконец сумела бы затереть в памяти все, связанное с Максом Беккером. Мэдди невесело усмехнулась, подумав о том, до чего докатилась. Размышляет о сексе, словно это некий рецепт, а Люк — лекарство против болезни по имени Макс Беккер. При этом она была вовсе не уверена, что от этой болезни вообще можно излечиться. Хотя не попробовав — все равно ничего не узнаешь, а потому ей действительно стоит подумать о буллитах. Вот только думалось сейчас совсем не о тех, о каких следовало. Но и это тоже пройдет. Как и интервью, которое она возьмёт у Макса по окончании игры, после чего наконец сможет выдохнуть спокойно. А может, совсем наоборот.


Макс мысленно перекрестился трижды — и это только за последние минут семь, включая остановки в игре — что в рамке сегодня стоит именно он. Напор, который обрушили «Скорпионы» на его ворота, был подобен лаве извергающегося вулкана. Впоследствии ребятам на площадке удалось навязать свою игру, правда, ненадолго, да и заключалась она в основном в возне возле бортов, куда регулярно «приклеивались» три-пять игроков из обеих команд, пытающихся выцарапать шайбу. Порой такие эпизоды занимали добрых пару минут, что позволяло Максу хоть немного передохнуть, не вступая в игру.

А следом снова — водопад бросков, выходов с пятачка и ощущение, что сегодня «сухаря» ему не видать. Первый период закончился вничью, впрочем в раздевалке, где тренерский штаб быстро и по делу высказал всё, что думает об игре «Скалы», царило понимание момента. Иными словами, до них донесли то, что игроки знали и так — с таким темпом и отсутствием воли к победе, они просрут и этот матч.

Но надо сказать, как раз воли было много, жаль только с реализацией не особо получалось. Он видел, как горели глаза у тех, кто ещё и пороха особо не нюхал. Наверное, он и сам был таким несколько лет назад. Стареет, что ли? Впрочем, особо размышлять об этом было некогда. Вскоре «Скорпионы» вышли вперёд, и Макс теперь не только мысленно крестился, но ещё и матерился про себя так, что сам себе удивлялся.

Сравнять удалось ближе к концовке третьего периода, что рисовало перед и без того уставшими игроками «Скалы» перспективу овертайма. Не слишком радужную, ибо Макс видел, как они измотаны. Но, надо отдать им должное, даже не особо важный матч, который никак не влиял на их расположение в КХЛ никто сливать не собирался.