Прислонившись к стене рядом с табличкой «Беккер», Мэдди неожиданно для себя самой разрыдалась.

Часть 1. Отрывок 12

Хотелось исчезнуть. Избавить себя от лишних переживаний и сожалений, но она пересилила это чувство. Эта вечеринка — ее последняя возможность побыть с командой. Ухватить за хвост ускользающую от нее жизнь, которая, как ей казалось, наконец-то сложилась верно. Побыть ещё немного рыжей занозой со Скорпионз-тв.

Алан ей так и не позвонил, чтобы отсчитать за проваленный эфир. Видимо, решил, что не стоит тратить на это ни сил, ни времени. Скорее всего он просто вручит ей завтра соответствующие документы и отправит на все четыре стороны.

Но это будет завтра. А сегодня ещё можно обмануть себя, притворившись, что ничего не изменилось. Сегодня ещё можно улыбаться всем так, будто ничего не случилось, скрывая под улыбками неподъемную тяжесть, повисшую на душе.

Она переоделась в помещении для персонала, выбрав на этот вечер короткое чёрное платье — простое, но симпатичное, и туфли на удобном низком каблуке. Больше не было желания перед кем-то красоваться, не было потребности обратить на себя внимание или понравиться.

Быть на этой вечеринке, среди людей, которые скоро исчезнут из ее жизни, оказалось даже труднее, чем она думала. В итоге довольно скоро Мэдди оказалась за барной стойкой ресторана, снятого «Скорпионами» на этот вечер.

Она успела прикончить два бокала джина, когда рядом с ней нарисовался Люк.

— Нехорошо пить в одиночестве, — заявил он, присаживаясь на соседний стул и делая бармену знак подлить ему тоже.

Мэдди только молча пожала плечами.

— Какая-то ты сегодня неразговорчивая, — заметил Дюбуа, внимательно изучая ее лицо.

— Зато ты — чрезмерно, — пробормотала Мэдди в ответ, делая новый глоток.

— Только не притворяйся, будто мое общество тебе не нравится, — ухмыльнулся он в ответ на ее неприветливость.

Отставив бокал, Мэдди выпрямилась и посмотрела прямо ему в лицо.

— Давай начистоту, Дюбуа. Что ты ко мне пристал? Это у тебя развлечение такое — обольщать неприметных девушек? Только зачем — не понимаю. К твоим услугам абсолютно любая. — Мэдди неопределенно махнула рукой в сторону банкетного зала. — трахать-не перетрахать.

— Это ты-то неприметная? — опешил Люк. — Ты шутишь, Маделин Хантер. Или просто нарываешься на комплимент.

— Ни черта подобного, — резко отреагировала она. — Я трезво себя оцениваю. Ты только посмотри на меня! — она раскинула руки в разные стороны, словно предлагала рассмотреть себя всю, — мое лицо уродуют дурацкие веснушки, мои волосы жёсткие, как сено, а ноги…

Люсьен не дал ей договорить. Поднявшись со своего места, резко приблизился и зажал ее рот ладонью. Мэдди упорно продолжала что-то мычать, но он не убирал руку до тех пор, пока она не замолчала. Тогда Люк взял ее за подбородок и повернул лицо Мэдди к свету. Несколько секунд он нарочито пристально ее изучал, затем сказал мягко:

— Ты не права. Ты очень красивая, девочка Мэдди.

От этих слов внутри у нее неожиданно потеплело. Смутившись, она отстранилась и, не глядя на него, спросила:

— И что, ты даже мог бы в меня влюбиться?

Немного поразмыслив, он ответил:

— Я мог бы тебе соврать, но не буду. Ты мне нравишься, Мэдди, но серьезных намерений у меня нет.

— Даже не сомневалась, — хмыкнула она, снова придвигая к себе джин. — Тебе это просто ни к чему, верно?

— Не думаю, что человек способен решать это заранее, — сказал Дюбуа на удивление серьезно. — Влюбленность сваливается всегда внезапно, тебе не кажется? Ну а серьёзные намерения идут с ней в комплекте.

— Судя по твоим размышлениям, это счастье тебя миновало.

— Пока да, — рассмеялся он. — Но я искренне верю в то, что сказал.

Она ничего на это не ответила. Помолчав несколько секунд, Люк негромко добавил, подавшись к ней ближе:

— Будем откровенны, Мэдди, — вряд ли я твоя история, а ты — моя. Но если решишь, что хочешь чего-то несерьёзного — вспомни обо мне, детка.

Он подмигнул ей и отошёл, и Маделин ощутила вдруг, что ей стало холодно. Желудок совершил кульбит от резкого приступа страха перед грядущей неизвестностью, и нутро затопило отчаяние. Неуверенность и чувство одиночества накатили на нее с новой силой, и, чтобы заглушить их, она потянулась к бокалу текилы, к которой Люк так и не притронулся. Беспорядочно мешать алкоголь было, наверное, не самой блестящей идеей, но в данный момент ей было на это глубоко наплевать.


Вольготно устроившись на одном из диванов в дальнем углу ресторана, Макс пил виски и старался делать вид, что слишком увлечён своим одиночеством, чтобы принаряженные девицы, приглашённые на вечеринку, не особо интересовались его персоной. Откуда они здесь появились, было нетрудно догадаться, но Макса они ровным счётом не интересовали.

Его внимание последние несколько минут было сосредоточено на Маделин, что устроилась за барной стойкой с Люком Дюбуа, и, судя по взглядам последнего, этот вечер вполне мог перейти в то же самое, во что перешло их более тесное знакомство с Мэдди после свадьбы Марка и Алисы.

Поморщившись, Макс мысленно чертыхнулся, понимая, что испытывает… ревность. Такую острую и жгучую, какой не ощущал уже давно. И оснований у него — ноль целых, хер десятых. Но ведь испытывает же и ничего не может с этим поделать.

Или не хочет?

Ведь вполне в его силах было прямо сейчас оторвать задницу от дивана, вклиниться между Мэдди и Дюбуа и показать, кто именно, по его скромному мнению, имеет право на эту женщину. И даже если Маделин отреагирует так, что ему потом захочется провалиться сквозь землю — насрать.

Но он почему-то просто сидел и наблюдал. Словно испытывал себя на прочность. Эксперимент имени Макса Беккера, когда сжимаешь челюсти до зубовного скрежета, но почему-то, мать его, остаёшься сидеть на жопе ровно.

Люк отошёл ровно в тот момент, когда Макс опрокинул в себя порцию виски — дай бог памяти какую за сегодняшний вечер — и собрался было подойти к голубкам. Мэдди осталась одна возле стойки, и вдруг показалась Максу безумно близкой, пусть даже их разделяло расстояние в эти несколько метров.

И одинокой.

Как и он сам — в окружении ребят из команды и девиц, каждая из которых готова была прыгнуть в его постель без каких-либо обязательств. Он чувствовал себя так, будто очутился здесь с какой-то другой планеты, и Маделин Хантер — тоже была если не из его вселенной, то из его галактики как минимум.

Он отставил бокал и, поднявшись с дивана, подошёл к стойке. Успел выхватить из рук Мэдди бокал Люка, из которого она как раз собиралась отпить. Отчего-то понимание, что она планирует пригубить напиток Дюбуа, вызвало внутри Макса волну неистовой ярости.

— Я закажу новый, — мрачно пообещал он, давая знак бармену. — Не люблю, когда та, что принадлежит мне, пачкается о чужое дерьмо.

И прежде, чем Маделин успела отреагировать, продиктовал:

— Виски безо льда и текилу даме.

Часть 1. Отрывок 13

В тот момент, когда Макс Беккер внезапно появился перед ней, точно черт из табакерки, Мэдди весьма порадовалась тому факту, что не успела отхлебнуть из бокала, потому что в противном случае его содержимое сейчас красовалось бы на Максовой рубашке. Просто оттого, что она непременно поперхнулась бы от услышанного.

Тем не менее, чувствуя себя ужасно глупо, Маделин обнаружила, что рот ее так и остался открытым и что таращится сейчас на Макса Беккера, будто рыба, выброшенная на берег и прибитая вдовесок веслом, совершенно незнающая, как сделать следующий вздох. Издав какой-то полузадушенный звук, Мэдди наконец сумела глотнуть немного воздуха, а затем — запить прозвучавшие новости вовремя подоспевшей новой порцией текилы.

Когда алкоголь обжёг горло, а затем уютно разлился по нутру, она тряхнула головой и мысленно повторила то, что сказал ей Макс, после чего пришла к однозначному выводу, что это заявление никак не могло быть адресовано ей.

Старательно сдерживая нервный смех, Мэдди аккуратно огляделась по сторонам, предположив, что младший Беккер говорил с кем-то другим. Когда эта гипотеза не оправдалась, задумалась над тем, что, может статься, у нее начались слуховые галлюцинации. Или, что наиболее очевидно — причина всего — трудности перевода и находящийся рядом мужчина имел в виду что-то совсем иное. Слизывая с губ солоноватый след скоротечно закончившейся текилы, она обдумывала вариант того, что, быть может, Макс хотел сказать, что у нее имеется что-то очень длинное. (Belong = be long). Но так как рта она раскрыть ещё не успела, чтобы пустить в ход тот свой орган, что мог бы подпасть под данное определение, пришлось признать, что, скорее всего, она расслышала сказанное верно. Вот только как трактовать это — решительно не понимала. Да и не хотела понимать.

Потому что, по разумению Маделин, подобные слова из уст Беккера могли означать только одно — он не прочь скоротать с ней ещё одну ночку. Только на этот раз ее это совершенно не устраивало.

К горлу неожиданно подкатила горечь. По большому счёту, все, что она хотела — это вычеркнуть данного мужчину из ума и сердца, и сейчас, когда он сидел перед ней — такой же недостижимый и неотразимый, как всегда, испытывала лишь одну потребность — встать и уйти. Подальше от его разрушительной притягательности и собственной слабости. Но почему-то осталась сидеть на месте. И спустя пару секунд даже обнаружила, что слышит собственный голос, который, выдавая все владевшие ею эмоции, говорил:

— Насколько помнится, однажды ты уже назвал меня чужими обносками, которые недостаточно хороши для тебя. Разве что-то изменилось с тех пор?

— Ничего не изменилось, если только вдруг сейчас не окажется, что ты напрочь не знаешь моего брата-близнеца. Во что я, увы, не поверю.