Но самым тяжёлым для Мэдди стал момент, когда к ней подбежала маленькая девочка лет четырёх и неожиданно обняла за ноги. Она не понимала, что именно говорил ей ребенок, но слышала умоляющий тон, а затем — плач, когда девочку уводили. И даже оказавшись за пределами детского дома, Мэдди ещё долго не могла избавиться от все еще стоявшего в ушах голоса, полного отчаяния, и от боли, упрямо засевшей в сердце.

К моменту, когда она переступила порог дома Макса — немалого по площади помещения, где даже для них двоих было, пожалуй, слишком много места, Мэдди уже твердо знала: она хочет взять этого ребенка себе. Она хочет дать кому-то то, чего была лишена сама. Вот только как к подобному отнесётся Макс — не могла даже представить. Ведь этот шаг означал переход их отношений на совершенно новый уровень. Он означал, что они должны будут стать семьёй не только на бумаге. И, несмотря на все, что сказал ей Макс тем утром в Вегасе, Мэдди была вовсе не уверена, что он действительно к этому готов. Тем более, что речь шла о совершенно чужом и, весьма вероятно, проблемном ребенке.

Попросив Макса взять опеку над этой девочкой, Мэдди могла раз и навсегда по реакции мужа понять, какое же место ей отводится в его жизни и на что стоит рассчитывать в дальнейшем, но решиться на этот шаг, в один миг разрушив собственные иллюзии, оказалось эгоистично тяжело. И потому в тот вечер она ему так ничего и не сказала.

А потом стало попросту поздно.

Часть 2. Отрывок 9

Дни шли своим чередом, и постепенно шум вокруг свадьбы Макса и Маделин, который и без того был не особенно громким, утих. Рано утром после того памятного первого совместного ужина Беккеров, позвонил Марк, который в весьма цветастых выражениях кратко обсказал брату, что именно он думает по поводу их с Мэдди скоропостижной женитьбы, но в голосе его не было ни злости, ни обиды. Только требование повторить то же самое на бис, но уже с участием всех заинтересованных лиц вроде родственников и друзей. И Макс расслабился. Это словно стало той самой точкой, за которой полноценно начиналась совсем другая жизнь. И он собирался получать наслаждение от неё с лихвой.

Борщи, торты, стряпающая Мэдди — только от этого Макс получал такой кайф, которого не испытывал никогда до сих пор. Ровно до того момента, как понял — высшим удовольствием стал тот момент, когда он стоял на льду Ледового в первом домашнем матче родного клуба и знал, что в ВИП-ложе находится Маделин, гордо носящая на своей груди «своё, родное». А на спине — его фамилию.

— Бек, снова спишь? — гоготнул после одной из вечерних раскаток Дадонов, подсевший к Максу, когда тот погрузился в то, что частенько занимало его в последнее время — размышления. В основном о детях.

Раньше карапузы, пелёнки и пустышки казались ему тем, что будет в его жизни обязательно, но не сейчас. А когда-нибудь — в неопределённом будущем. Сейчас же он всё чаще представлял своих детей. Мальчика или девочку — неважно. Или может, обоих сразу. Мелкая явно будет похожа на Маделин, а парень… Его они однозначно поставят на коньки, чем раньше, тем лучше.

Правда, с Мэдди они вероятность скорого рождения детей так ни разу и не обсуждали, тем более, что их брак пока не мог похвастаться даже юбилеем в один месяц, но почему-то казалось, что именно в этом вопросе миссис Беккер будет полностью солидарна с мужем.

— Не сплю, задумался.

— О том, что торчишь нам мальчишник?

— Нет. Хотя, я помню, что ты готов набухаться за мой счёт.

Он улыбнулся, давая понять, что это шутка, хотя, Андрея таким было с толку не сбить.

— Ну и хорошо, что помнишь. Не только я готов. Ребята проставу ждут.

Дадонов поднялся с лавки и принялся переодеваться, а Макс понял, что совершенно не желает никаких мальчишников. Тем более таких, задним числом. Не потому что Маделин может быть против, если они зависнут с друзьями в баре, а потому что ему вообще больше не хочется таких развлечений. По крайней мере, пока.

А вот прямо сегодня намекнуть на возможность завести детей — очень даже желается. И именно этим Макс собирался заняться сразу по прибытии домой. Если только снова не застанет снова жену на полу с раздвинутыми ногами. Впрочем, так будет даже удобнее. Сначала заделает карапуза, а потом спросит, не против ли она.

Вполне в духе Беккеров.


Он не сразу узнал Терезу в крохотной, съёжившейся фигурке, на которую с неба лились потоки осеннего дождя. А она даже не прикрывалась зонтом, просто стояла, обняв себя руками и смотрела на дорогу. Или это вовсе не Тэри, хоть и чертовски на неё похожа?

Они с ней не виделись бог ведает сколько, и Макс решил, что Тереза просто уехала в Штаты, где её ждал муж, и их общение снова прервалось неизвестно на какое время. А сейчас, когда увидел, как она безучастно стоит и явно ждёт его, в груди что-то перевернулось.

Интересно, почему не позвонила ему или не зашла в дом? Маделин наверняка не стала бы выгонять её на улицу. Или стала бы?

— Тэри! — окликнул он девушку, припарковав джип у ворот и выйдя из машины. Противный ледяной дождь тут же ударил по лицу косыми нитями, понуждая поморщиться. — Тереза!

Она обернулась к нему, и Макс выругался — на скуле девушки красовался отчётливый багровый кровоподтёк.

— Макс, — только и выдохнула она, и он машинально обнял её в ответ, когда Тэри вцепилась в него мёртвой хваткой, вжимаясь с такой силой, будто хотела впитаться.

— Идём в дом, быстро. Ты вся насквозь мокрая.

Маделин дома не оказалось. Наверняка снова отправилась с Беловой по их делам. И это было даже к лучшему — они созвонятся чуть позже и он обязательно предупредит её о наличии Терезы, чтобы для жены это не стало неприятным сюрпризом.

Сама Тэри дрожала как осиновый лист. Едва успели войти в дом, как её стала бить крупная дрожь, которую она безуспешно пыталась унять, стуча зубами от холода.

— Так, в душ срочно. Всё остальное потом, — скомандовал Макс, указывая кивком головы на ванную комнату. В голове роились предположения, одно другого краше, но он предпочитал не циклиться на них. Если Тереза пришла к нему — значит, расскажет сама. Или не расскажет — в принципе, ему всё равно. Он готов дать ей всё, в чём она нуждается, но давить или расспрашивать о том, чем сама она может не захотеть делиться, не стоит.

Сам Макс тоже отправился в душ, примыкающий к их с Мэдди спальне на втором этаже. За те две минуты, что пробыл под дождём, успел вымокнуть до нитки, а уж сколько там проторчала Тереза, даже думать не желал.

Он прикинул, не стоит ли прямо сейчас позвонить жене, но справедливо порешил, что когда они с Тэри переговорят, возможно, ему придётся отвезти её куда-то. В отель, например, или в аэропорт. А Маделин вполне может быть против того, чтобы он помогал Терезе, учитывая, что именно она успела о них придумать.

Наскоро ополоснувшись, Макс быстро натянул штаны и футболку и, покопавшись в комоде, выудил пару рубашек на выбор, чтобы отнести их Терезе.

Деликатно постучав и получив разрешение войти, открыл дверь и обнаружил Тэри сидящей на краю ванны. Она снова смотрела прямо перед собой, цепляясь побелевшими пальцами за бортик, и Максу пришлось присесть перед ней на корточках, чтобы заглянуть в глаза.

— Я сказал — в душ. Так что быстро в душ. Не заставляй меня тебя раздевать и запихивать туда силой.

Всего на мгновение в глазах Тэри мелькнул испуг. Такой непередаваемый, что затопил собой радужку глаз, но, что странно, именно это и привело её в чувство. Она вскочила на ноги и принялась стаскивать с себя одежду, понуждая Макса быстро ретироваться из ванной комнаты.

Он прошёл в кухню и устроился за барной стойкой, предварительно плеснув себе в бокал коньяка. Думал в основном о том, не стоило ли ему ещё раньше расспросить Тэри обо всём? Заставить её рассказать? Сейчас, когда увидел следы того, о чём подозревал, но в чём не был уверен, понял, что стоило. Даже если она не желала этого вмешательства.

А ещё размышлял о Маделин и её вероятной реакции на наличие Терезы. И вот это озадачивало его куда сильнее, чем проблемы Тэри, которые теперь они обязательно решат вместе. Ведь он её друг, который обязательно ей поможет.

Часть 2. Отрывок 10

Он уже решился набрать номер жены, чтобы сообщить об их нежданной гостье, когда в кухне появилась Тереза, кутающаяся в его рубашку, которая была ей едва ли не по колено. Она выглядела смущённой и растерянной одновременно, и Макс отложил сотовый, кивая на стул напротив.

— Садись и рассказывай.

Взял второй бокал, тоже наполнил его коньяком, и когда Тэри вцепилась в него обеими руками, прибавил:

— Пей.

Она сомневалась ровно мгновение, по прошествии которого залпом выпила содержимое бокала и закашлялась, хватая ртом воздух. Макс покачал головой, отпивая свою порцию.

— Зато не заболеешь. И если приехала ко мне — рассказывай.

И Тереза заговорила. Сначала тихо, подбирая слова, после — всё быстрее и быстрее, сбиваясь, возвращаясь к тому, с чего начала, повышая голос и едва не плача.

Всё было банально и одновременно словно бы из параллельной жизни. Муж Терезы только поначалу был с ней ласковым и предупредительным. Первый раз ударил её, когда она задержалась на встрече с подругой, с которой познакомилась в Штатах. Тогда Тэри собрала вещи, чтобы возвращаться в Россию, но Пол так просил прощения, так раскаивался, буквально валяясь у неё в ногах, что она поверила ему. Поверила в то, что это первый и последний раз, который повторился с точностью до чёрточки уже через пару месяцев, когда Полу что-то снова не понравилось.

А после она поняла, что зависима. От этих уродливых отношений, от мужа, от его заверений, что он жить без неё не сможет. От его раскаяния — такого искреннего и настоящего, когда рыдал, ползая у неё в ногах.

Они пробовали ходить к психологу, но так или иначе всё заканчивалось тем, что одно и то же повторялось по кругу, будто на заевшей пластинке.