— Это ненормально, — процедил Макс, который всё это время слушал Терезу не перебивая. Хотя, видит бог, ему хотелось рассказать, что именно он обо всём этом думает. Причём — матом.

— Я знаю…

— Не знаешь, иначе бы давно прекратила это дерьмо.

— Нет, Макс. Я правда, знаю. Но это… я даже не могу передать, что чувствую.

— Что тебе съездили по лицу?

Он улыбнулся, пытаясь неловко разрядить обстановку, и Тереза нервно рассмеялась, стирая слёзы.

— Что думаешь делать со всем этим? Ты от него ушла?

— Да. Ушла. Просто оделась и ушла.

— Без вещей?

— Угу.

— Класс.

Он снова плеснул себе и Тэри коньяка, и на этот раз она выпила его залпом без лишних напоминаний. Было видно, что она успокаивается, хотя, всё ещё всхлипывала, когда по телу её проходили судороги.

— Мне же можно будет у тебя переночевать? Хотя бы сегодня.

— Можно.

— А Мэдди не будет против?

В этом он был очень не уверен, но не погонят же они Терезу куда-то посреди ночи? Одну, в мокрых насквозь вещах. По крайней мере, Макс надеялся на то, что сможет убедить Маделин в необходимости дать кров Тэри хотя бы на сегодня.

— Не будет.

— Хорошо.

Она вздохнула и посмотрела в опустевший бокал. То ли хотела что-то спросить, но не решалась, то ли напротив, их беседа была окончена, и Тереза давала понять, что больше говорить не о чем.

Он бы многое мог сказать ей о том, что думает по поводу её откровений, но молчал. Достаточно будет того, что он постарается быть рядом с Тэри в качестве друга, но только после того, как его жена будет в курсе происходящего.

— Как так получилось, что вы поженились? — поинтересовалась Тереза, после того, как Макс снова молчаливо наполнил их бокалы. Она всё больше расслаблялась, на щеках появился румянец, и такая Тэри нравилась ему не в пример больше той, которую он увидел у ворот дома какой-то час назад.

— Совершенно случайно, — улыбнулся он в ответ. — Правда. Вообще случайно.

— И теперь живёте вместе?

— Пытаемся.

— Почему пытаетесь?

— Потому что иначе это не назовёшь.

Он улыбнулся ещё шире, вспоминая, что в холодильнике лежал очередной кулинарный шедевр от Маделин Беккер, на этот раз весьма сносный. Рыбные котлеты, которые вполне можно было использовать в качестве горячего, чтобы хоть немного снизить градус коньяка, который уже разлился по телу приятным опьянением. Поднялся из-за стойки и отправился к холодильнику.

— Сейчас я тебя покормлю.

Макс не сразу понял, как случилось то, что заставило его замереть на месте. Вроде Тереза только что сидела за барной стойкой, а мгновением позже уже соскользнула с высокого стула и оказалась рядом с ним. Обняла его крепко, прижимаясь так сильно, что стоило удивиться, как у него ещё не хрустнули рёбра.

— Макс, — выдохнула шёпотом, приподнялась на носочки и прикоснулась губами к его губам. Он ответил инстинктивно — где-то на периферии сознании успев поймать мысль, что с Маделин они целовались совсем иначе. Жарко, головокружительно, когда каждый вдох распалял сильнее и лишал остатков разума. С Терезой же это и поцелуем было не назвать — если бы он вдруг заделался извращенцем и у него была бы сестра или кузина, пожалуй, именно это бы он испытал, если бы ему взбрело в голову её поцеловать.

— Твою мать… — выдохнул он, стоило ему отстранить от себя Тэри. Взгляд остановился на застывшей в дверях Маделин, на лице которой было написано такое выражение, за которое Максу захотелось четвертовать себя на месте самолично. Он рванулся к ней, но было поздно — Мэдди уже развернулась и выскочила на улицу.

Как был — босой и без куртки — Макс сбежал с крыльца, промчался за ворота, заметив Маделин бегущей от него по одной из асфальтированных дорожек посёлка. Крикнул, что было сил:

— Мэдди!

Но это возымело обратный эффект — жена помчалась прочь ещё быстрее.

Перехватить её удалось только тогда, когда она отчаянно махала проезжающим мимо попуткам, пытаясь остановить одну из них. Стоило только пальцам Макса сжаться на предплечье Мэдди, как она стала вырываться и царапаться. Совершенно заслуженно прошлась по его морде, пока он пытался прижать её к себе.

— Мэдди, стой! Да стой же! Ты всё не так поняла.

— Пошёл ты к чёрту! Прибереги свой пыл для этой белобрысой Барби!

— Перестань…

— Иди давай… трахни её ещё раз. Не буду вам мешать.

Она ревновала, и это породило внутри Макса совершенно неуместное удовлетворение. Да, он сам виноват в том, что позволил всему этому случиться, но чёрт побери… Никто и никогда не заводил и не будет заводить его настолько, как это делает Маделин.

— Ты всё не так пон…

Он машинально разжал руки, когда тонкий и острый каблук туфли угодил ему прямо в ступню. Едва не взвыл от прострелившей ногу боли, мысленно попрощавшись с несколькими предстоящими матчами. Маделин метнулась от него прочь снова, а секундой позже уже садилась в машину, которая сорвалась с места с такой скоростью, будто её пассажиры спасались от армагеддона.

— Б*я! — выругался Макс, стоя посреди обочины едва ли не на одной ноге. — Ну просто пи*дец!

Часть 2. Отрывок 11

Обратно он добрёл, мысленно проклиная женщин, каблуки, дождь и снова женщин. Что за дерьмовые привычки мчаться куда-то сломя голову, не давая ни единого шанса объясниться? Неужели так проще и легче? Нет, никто не отрицал того факта, что он тоже хорош, но твою же мать… Где теперь искать эту неугомонную, номер которой набирал раз за разом, но слышал только механический голос, повторяющий, что абонент вне сети.

Куда она сейчас поедет? К Беловым? Это так же нелепо, как и всё то, что случилось каких-то полчаса назад. На всякий случай набрав номер Димы и получив заверения, что он отзвонится Максу сразу же, как только Мэдди появится у них, он толкнул перед собой дверь и встретился лицом к лицу с новой проблемой в виде Терезы, которая уже натянула на себя мокрые вещи и, по-видимому, собиралась уйти.

— Только не это, — взмолился он, сам не зная, к кому обращается. — Ты-то куда намылилась?

Прозвучало грубо, но это в некоторой степени отражало то, что чувствовал Макс в данный момент.

— Я наверное, пойду. От меня одни неприятности.

— Нет.

— Но Макс…

— Поднимись наверх. Первая дверь направо. Гостевая спальня. Утром поговорим.

— Но…

— Наверх, я сказал!

Она испуганно вздрогнула и, развернувшись, устремилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Макс поморщился от самого себя. Ему не верилось, что вся эта хрень случилась с ним за какой-то грёбаный час. И сейчас ему кажется, что кто-то просто взял его едва устаканившуюся жизнь и хорошенько встряхнул, переворачивая кверху тормашками.

Захотелось нажраться. Сесть, влить в себя столько алкоголя, сколько нужно, чтобы впасть в состояние беспамятства, а завтра проснуться и понять, что всё это ему привиделось.

Мэдди… Настоящий ураган всегда и во всём. Одна, в России, где у неё никого. Она, конечно, взрослая девочка, но чёрт побери, его же уже перетряхивает от мыслей о том, что с ней может что-то случиться.

Он обязательно её найдёт. Если не этой ночью, так завтра. И вытрахает всю дурь. Авансом на будущее — в том числе.

А после скажет то, что хотел и хочет сказать до сих пор. Что он её любит, что хочет от неё детей. И если она откажется жить с ним и дальше, ему придётся запереть её в спальне и не выпускать оттуда до тех пор, пока она не согласится на все его условия.

Макс невесело усмехнулся. Он всегда подозревал, что рыжие женщины способны сделать из мужчин настоящих варваров. И он — не исключение.

И ему это чертовски нравится.


***

Макс об этом даже не догадывался, но Мэдди слышала гораздо больше, чем он, вероятно, предполагал. Гораздо больше того, что хотела бы знать.

«Пытаемся жить вместе — иначе это не назовёшь».

Эти слова она услышала, едва вошла в прихожую. С новой прической и маникюром, благодаря которым почувствовала себя наконец более уверенной. Более достойной такого мужчины, как Макс Беккер. Более соответствующей своему новому статусу и положению, к чему стремилась всеми силами. И все это в итоге лишь для того, чтобы, вернувшись в дом, который почти привыкла считать своим, обнаружить, что все старания, которые она прикладывала, для мужа не стоили и выеденного яйца.

Нет, конечно, Мэдди не воображала, что сумеет добиться своей цели так скоро, особенно после того, как пыталась накормить Макса борщом с костями, но все же в последнее время ей начало казаться, что в их отношениях наметился какой-то прогресс. И дело было, разумеется, совсем не в сексе, которым они занимались регулярно и вдохновенно, а в том, как она ощущала себя рядом с Максом. В том, как он обращался с ней — в том числе и на людях, давая надежду, что ее присутствие рядом с ним для него все же желанно. И вот теперь выяснилось, что все это было только в ее воображении.

Потому что для Макса Беккера не изменилось ничего. Их семья для него была лишь попыткой жить вместе. Не желанием, не потребностью, как для нее, а именно попыткой. Попыткой смириться с тем, что на него свалилось. И даже теперь, спустя время, Маделин Хантер — именно Хантер, никакая не Беккер — была в жизни Макса тем же, кем вошла в этот дом когда-то — то есть, никем.

Конечно, она подозревала об этом и сама. Но одно дело — сознавать неприятные факты, перемалывая страхи молча, про себя, и надеясь в глубине души, что ошибаешься, и совсем другое — слышать, как Макс характеризует все, что между ними происходило, холодными, сухими словами «пытаемся жить вместе».

Ей, наверное, стоило сразу уйти. Потому что все силы и всё желание бороться за привязанность мужа внезапно иссякли, оставляя после себя лишь отчаяние и мысли, что всё это бесполезно. И все же она не отступила, хотя сердце ухнуло куда-то вниз, когда увидела, как заботливо Макс обращается с Барби, как мягко звучит его голос, когда он говорит с ней. А был ли Макс хоть когда-нибудь также внимателен к ней, Мэдди? Ответ был жестоким, но смысла врать себе больше не было: нет.