— Может, тебе стоило его хотя бы выслушать? — предположила она осторожно. — Ведь зачем-то он все же помчался за тобой.

— Нет, Ольга. Это лишняя трата нервов, — возразила ей Мэдди. — Я бы ещё поняла, если бы эта белобрысая просто вешалась на него, но он же целовал в ее ответ… сам целовал, понимаешь?

— Ну, может это было инстинктивно, — пожала плечами подруга. — Знаешь, как-то раз мы с Димой были в ресторане и я отошла в туалет, а когда вернулась, обнаружила, что какая-то девица к нему клеится. Она буквально совала свои буфера моему мужу в лицо!

— И что было дальше? — поинтересовалась Мэдди, мысленно посочувствовав этой девице с учётом того, что успела узнать об Ольге.

— Ну, волос у нее стало гораздо меньше, — усмехнулась Ольга. — Но главное — ты думаешь, мой драгоценный муж деликатно отвернулся? Черта с два, он пялился на это силиконовое добро весьма охотно. И это, в общем-то, нормальная мужская реакция.

Возможно, Мэдди и согласилась бы с ней, если бы не одно «но». Она прекрасно помнила тот момент в «Мельнице», когда сама поцеловала Марка Беккера, а тот ее решительно отстранил. И теперь Мэдди прекрасно понимала почему — все дело было в Алисе. И если бы Макс хоть немного думал о ней, Мэдди, он бы не пошел на поводу у каких-то инстинктов. И вся эта ситуация лишний раз подтверждала — вся их история с самого начала была тем, что обычно называют «не судьба». И больше Мэдди не хотела тратить на Макса Беккера ни времени, ни душевных сил. Она устала. Устала до чёртиков от этой погони за призрачным счастьем.

Не дождавшись от Маделин ответа, Ольга добавила:

— Я это всё к тому, Мэдди, что за своё — своего мужчину и свой брак — нужно бороться.

— Я боролась, как умела, — сказала она в ответ. — Но если эта Барби снова появилась в жизни Макса — значит, у меня ничего не вышло. И, если честно, я больше не хочу это обсуждать, Ольга. Извини.

— Хорошо. А знаешь, жаль, что я не видела, как ты брала у нее интервью тогда в ВИП-ложе, — усмехнулась Белова. — Уверена, это было интересное зрелище.

Мэдди в ответ только слабо улыбнулась. Ей самой тот эпизод, даже спустя время, не казался ни интересным, ни забавным. Никогда в жизни до Макса Беккера она не чувствовала себя настолько идиоткой, причем испытывала подобное ощущение регулярно, после каждой их встречи. Но это уже было в прошлом. Как и все бесплотные надежды. Она получила достаточно тумаков от жизни, чтобы наконец понять, что нужно быть реалисткой и заботиться в первую очередь о себе.

А ещё — о ребенке, что так доверчиво называл ее мамой. Все остальное не стоило ни нервов, ни сил. И на этой мысли Мэдди собиралась отныне зафиксироваться.


Часть 2. Отрывок 14

Телефонный звонок от Ольги застал Мэдди в примерочной, где она натягивала на себя платье для грядущей фотосессии — это была очередная съёмка товара для магазина Беловой. Сначала Мэдди чувствовала себя под прицелом камеры очень неуютно, но постепенно сумела расслабиться, сказав себе, что она в этом процессе — всего лишь манекен, и люди будут смотреть вовсе не нее, а на одежду, которую она на себе демонстрировала.

Откровенно говоря, после журналисткой жизни, в которой бывало всякое — в том числе и охота за звёздами с камерой наперевес, которую Мэдди вела для одного жёлтого издания — позирование в роли манекена было совсем непыльной работенкой. Хотя первое время Маделин никак не удавалось побороть в себе чувство внутреннего дискомфорта от того, что Ольга платит ей деньги. Зато эти средства позволяли Мэдди навещать Диану и баловать ее так, как только могла. А это было для нее теперь самым главным, и потому пришлось наступить на горло всем своим принципам и прочим бесполезным чувствам, вроде гордости.

— Ольга, связь плохая, — сказала Мэдди, не услышав из трубки ничего, кроме молчания. Зажав телефон между плечом и ухом, она параллельно пыталась застегнуть два крючка, на которых держалось платье, и чуть не уронила свой айфон, когда вместо Беловой услышала голос Макса.

Сердце нервно дернулось и судорожно забилось где-то в горле. Она почти забыла, как дышать, на те несколько мгновений, что Макс говорил с ней. Говорил торопливо, точно боялся, что не успеет высказать все, что хотел. И слова, которые он произносил, порождали в Мэдди серьезные сомнения в том, что это действительно младший Беккер. Она уже хотела было сухо поинтересоваться, не шутка ли все это и повесить трубку, но вдруг в динамике телефона послышался голос Дианы. И то, что говорила ее девочка, заставило Мэдди мгновенно закипеть от гнева и негодования.

«Приезжай… к нам с папой».

Какой мерзавец! Какого черта он вмешивал во все это дерьмо ее ребенка? Какое право имел даже просто подходить к Диане? И как посмел убедить ее называть его папой?

— Ехаю, солнышко, — с огромным трудом выдохнула Мэдди в трубку по-русски то, что сумела сообразить.

Руки тряслись, когда она вызывала такси через мобильное приложение Убер. В голове бесконечным рефреном звучало то, что сейчас услышала, все больше выбивая Мэдди из равновесия.

Когда пришло уведомление, что машина прибыла, Мэдди выскочила из студии прямо в чем была — в длинном, путающемся под ногами платье нюдового оттенка, с огромным вырезом на груди, в котором должна была позировать. В этот момент она уже ничего не соображала, в висках бился лишь один инстинкт: как можно скорее добраться до Дианы и забрать ее у человека, который причинил достаточно боли ей, Мэдди, и ни в коем случае не должен был сделать то же самое с ее малышкой.

Он сказал, что она нужна ему. Услышь она от него это чуть раньше — почувствовала бы себя, наверное, самой счастливой женщиной на свете. Теперь же не то чтобы не верила словам Макса Беккера, а скорее попросту не хотела верить. Возможно, он что-то осознал или переосмыслил, и вполне заслуживал того, чтобы получить второй шанс, вот только Мэдди была не готова снова рисковать своим покоем. Тем более теперь, когда дело касалось не только ее.

Даже если она сама, как жалкая дворняжка, готова была бы снова терпеливо ждать от Макса ласкового слова, варя борщи и лепя пельмени, то для Дианы она такого не хотела. Она вообще не желала вовлекать свою девочку в отношения, что однажды уже потерпели крах и имели неясные перспективы в будущем.

К моменту, когда такси довезло ее до дома Макса, Мэдди уже дошла до высшей точки кипения. Вылезая из машины и оттоптав при этом подол платья, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного успокоиться. Диана ни в коем случае не должна была заметить, что между мамой и самопровозглашенным «папой» что-то на самом деле не так. По крайней мере, сейчас. А позже она как-нибудь объяснит девочке, что они с Максом расстались. Хотя как сумеет это сделать — не могла сейчас даже представить. Черт бы его побрал!

Сердито цокая каблуками, Мэдди точно ураган влетела в прихожую и, услышав в кухне голоса, быстро прошла туда. Выдохнула невольно, когда увидела, что ее малышка сидит рядом с Максом и чувствует себя при этом, по видимости, весьма комфортно. Но вот светловолосая головка поднялась, среагировав на шаги, и Диана тут же бросилась ей навстречу. Сглотнув внезапно возникший в горле ком, Мэдди опустилась на колени и раскрыла девочке свои объятия.

— Ди, — выдавила она, прижимая к себе худенькое тельце и утыкаясь лицом в мягкие детские волосы.

Сонм разнообразных ощущений, которые испытывала всегда, когда находилась рядом с Дианой, и осознание, что готова ради этого ребенка на все, мгновенно привел нервы Мэдди в порядок. Одного того, что девочка все ещё в ней нуждается, оказалось вдруг достаточно, чтобы почувствовать себя спокойнее. Словно за то время, что Диана провела с Максом, он мог забрать себе всю ту детскую любовь, что так необходима была Мэдди. Ту любовь, без которой ей было уже не прожить.

— Мама, смотри, что мне папа подарил, — сказала Диана, когда Мэдди наконец нашла в себе силы, чтобы разжать объятия.

Она посмотрела на огромного зайца, которого Ди держала за лапу. Ей не требовалось хорошего знания русского, чтобы понять, что это — подарок Макса.

— Как его зовут? — спросила Мэдди, старательно изображая, что рада зайцу не меньше Дианы.

— Марк. Как дядю.

Мэдди ощутила, что челюсти непроизвольно сжались от того, что Ди оказалась настолько вовлечена в то, из чего она хотела ее выдернуть, что уже даже знала, как зовут ее «дядю». Определенно, все это нужно было немедленно прекращать.

Выпрямившись, Мэдди нашла глазами Ольгу и, глядя на нее осуждающе, коротко сказала:

— И ты, Брут.

— Ты мне потом за это спасибо скажешь, — невозмутимо ответила Белова.

— Сомневаюсь. Но ты меня очень обяжешь, если уведешь отсюда Диану.

— Окей, — кивнула Ольга. — Иди сюда, Ди. Будем играть с тобой и Марком в мамину любимую игру «Кухня».

Прихватив кое-что из посуды — очевидно, для импровизации чаепития, Белова в сопровождении Дианы и зайца Марка вышла из кухни. Проводив их взглядом, Мэдди наконец повернулась к Максу и ощутила, как внутри что-то предательски дрогнуло. Наверное, ей никогда не избавиться от этой чисто женской слабости перед мужчиной, который был дорог, несмотря ни на что. Перед мужчиной, подобного которому — и она это знала всегда, с самого начала — больше просто не встретит. Но ее чувства теперь уже отошли на второй план, а значит, следовало сосредоточиться не на том, как бешено колотится сердце под взглядом этих голубых глаз, а на том, что являлось сейчас единственно важным.

— Можно узнать, какого черта ты притащил сюда моего ребенка? — холодно поинтересовалась Мэдди и, не дожидаясь ответа, тут же ринулась в атаку:

— Я не знаю, что ты там задумал, Макс Беккер, но хочу сказать тебе сразу: Диане даром не нужны твои «попытки жить вместе». И мне, кстати, уже тоже.

На последних словах голос предательски дрогнул, выдавая эмоции, которые снова накатили на Мэдди при воспоминании о том, что услышала из уст Беккера тем проклятым вечером. Судорожно переведя дыхание, она, собравшись с духом, продолжила: