— Господи, ну откуда ты такая на мою голову!

— Какая?

— Цепкая, как репейник!

— Спасибо за комплимент. А теперь притормози и расскажи мне, что ты думаешь о сегодняшнем матче.

И он вдруг действительно притормозил. Мэдди перевела дух, сняла одну туфлю и собиралась снять вторую, но в этот момент Марк открыл дверь, у которой остановился, и она, инстинктивно, как гончая, боящаяся упустить добычу, неловко ввалилась в помещение следом за ним, и от неожиданности этого пируэта выронила чертову туфлю, которая отлетела от нее на несколько метров.

— Включай диктофон, — скомандовал тем временем Марк, — я скажу тебе все, что я думаю.

Тон Беккера Мэдди сразу не понравился. Когда он говорил так елейно, она чувствовала, что он скажет все, что думает, не только о матче, но ещё и о ней впридачу.

— Подожди, — пробормотала Мэдди, наклоняясь, чтобы снять и вторую туфлю, а не стоять, как дура, на одной ноге.

— Не могу ждать, — отрезал Марк, хватая ее за локоть и заставляя выпрямиться. — Вот, прямо перед тобой сидит мой брат, Макс. И все, что я думаю по поводу матча — это как он себя чувствует после удара Кристенсена, который умеет попадать куда угодно, кроме ворот. Ещё вопросы?

— Пресс-служба не пропустит твой комментарий, — пробормотала Мэдди, только теперь понимая, куда ворвалась вместе с Марком. Нет, конечно, ей было не привыкать вертеться в мужской раздевалке, но одно дело — это Скорпионы, а другое — Макс Беккер. Причем не совсем одетый.

— А мне насрать, — улыбаясь, откликнулся Марк. — Кстати, у тебя дурная привычка вламываться в раздевалки.

— Во-первых, Беккер, это не привычка, а моя работа. А во-вторых, если бы ты сразу дал мне комментарий, а не мчался на всех парах как Усейн Болт от стаи голодных крокодилов, мне не пришлось бы, как ты выразился, вламываться сюда. Во всяком случае, раньше срока.

— Не знаю, о чем ты толкуешь, Мэдди, но я уже дал тебе комментарий и теперь хочу поговорить с братом.

— Какое совпадение, я тоже.

Марк сделал глубокий вдох, словно набирался терпения, и Мэдди мгновенно поняла, что ещё немного — и ее выставят из раздевалки «Скалы» не самым достойным образом.

— У меня тут интервью, Беккер, — поспешно добавила она.

— Я уже сказал…

— Не с тобой! С твоим братом. — Маделин повернулась к Максу и улыбнулась — настолько безразлично и при этом приветливо, насколько ее научила журналистская жизнь. — У нас с вами договоренность, — пояснила Мэдди неподготовленному, похоже, Максу. — Вы в состоянии ее выполнить? — Она кинула взгляд на стоящего рядом Марка, который недоуменно хмурился. — А ты, Беккер, будь добр, сгоняй за моим оператором, которого мы потеряли метров девятьсот назад.


Первые несколько минут второго периода Макс смотрел на матч, стоя у борта и получив строгое предупреждение от врача команды. Даже если бы вышедший на замену Мельников получил травму или по каким-то другим причинам не смог бы продолжать игру, вместо него поставили бы совсем не Макса. И это рождало внутри него какие-то совершенно необъяснимые чувства. Раньше он подобного не испытывал — относился к происходящему хоть и с долей эмоций, но не настолько включался в игру, в которой в любом случае не смог бы продолжать участвовать.

Он ещё какое-то время наблюдал и за парнями из «Скалы», и за «Скорпионами», но после сосредоточил всё внимание на Мельникове.

Скорости не снижались, а кипер был к этому совершенно не готов, и хоть противник частенько нёсся в зону «Скалы», потеряв по дороге шайбу, всё равно опасных моментов у ворот создавалось довольно приличное количество.

Этот матч они просрали. Это стало понятным, стоило «Скорпионам» занести в сетку третью шайбу при счёте 1:2. За пару минут до финального свистка Мельникова заменили шестым полевым, оставив ворота «Скалы» без защиты. Это зрелище всегда порождало внутри Макса необъяснимое чувство. Пустые ворота без вратаря навевали какое-то ужасающее уныние, и в такие моменты ему приходилось бороться с собой за то, чтобы остаться на месте и не рвануть к ним, нарушив все возможные правила.

Так было и в этот раз. Только чудом ворота остались в неприкосновенности, но «Скала» в итоге смогла реализовать численное преимущество лишь единожды, сделав счёт не таким обидным. 2:3. Это был почти шанс на овертайм, что всегда лучше, чем разница в пару шайб.

Макс не стал дожидаться традиционного прощания со зрителями и выбора лучшего игрока матча, справедливо полагая, что уж он-то им точно не станет.

В раздевалке врач быстро осмотрел его и дал понять, что уже завтра его начнут обследовать и в хвост, и в гриву. Но оставил полураздетым без дальнейших манипуляций и то хорошо. Макс откинул голову на стену позади и прикрыл глаза. Даже раздеться и отправиться в душ сил и желания не было, а ведь впереди ещё была пресс-конференция и вечер, больше похожий на ночь, который он обещал провести с Тэри, гуляя по осеннему Питеру.

Максу даже показалось, что он задремал, когда до него донеслись сначала голоса из-за двери, а после — уединение нарушила парочка, которую он был рад видеть лишь отчасти. Марк и Маделин собственной персоной. Вместе. От чего Макс испытал какое-то мерзкое чувство. Ревность, что ли? Вот только бы понять, кого именно ревновал в этот момент.

Он с нарочитым интересом наблюдал за развернувшейся далее сценой и, когда Мэдди отправила Марка за оператором, вскинул бровь, ожидая, что же сделает брат. Он бы просто-напросто выставил журналистку за дверь, просто потому, что ему решительно не нравилась Маделин-репортёрша. И гораздо больше привлекала Маделин-женщина. Вот только от осознания, что он делил с братом и её — пусть не одновременно, но всё же — во рту появлялся какой-то горький привкус.

— Я чувствую себя нормально, — заверил Макс, растягивая губы в улыбке. — Жив и слава Кристенсену.

Он кивнул Марку, и тот, замявшись на полминуты, всё же вышел из раздевалки, очевидно, отправляясь на поиски оператора, а Маделин осталась стоять почти у самого входа. Всё такая же притягательная, как и тогда, когда он трахал её несколько часов кряду.

— Ну? Ты ко мне с какой-то определённой целью? — уточнил Макс, поднимаясь на ноги и подходя ближе. — Или опять хотела запульнуть туфлей в мой и без того многострадальный лоб? Зря. Затащить тебя в номер и отыметь я готов и без подобных прелюдий.

Часть 1. Отрывок 3

Мэдди немало удивилась, когда Марк покорно вышел из раздевалки, обменявшись с братом короткими взглядами. Оставалось только гадать, пошел ли он искать ее несчастного оператора, который при своём весе в триста пятьдесят фунтов не имел никаких шансов за ними угнаться в этом сумасшедшем забеге, или у него были какие-то иные причины оставить ее наедине с Максом Беккером.

Как бы там ни было, она не собиралась долго находиться один на один с полураздетым сексуальным мужчиной, у которого при всей его привлекательности имелся один крайне весомый недостаток — белобрысый и смазливый, в синем свитере с номером 23 на спине. Мэдди совершенно не знала эту женщину, но подспудно уже испытывала к ней неприязнь. И не только за то, что та удостоилась быть подружкой Макса Беккера явно дольше, чем на одну ночь, но и за то, какой хрупкой и женственной она выглядела. Такой, какой Мэдди никогда не быть. Аккуратные белокурые локоны, идеальная фарфоровая кожа — от природы она обладала всем тем, что было Мэдди недоступно. Рядом с ней Маделин Хантер чувствовала себя как тот самый репейник, которым очень точно обозвал ее Марк, на фоне нежной розы. Ну почему, почему все в жизни даётся ей так тяжело? Почему постоянно приходится с чем-то бороться? С жизненными обстоятельствами, с самой собой, с собственной внешностью. Она устала. Она до чертиков от всего этого устала.

Мэдди автоматически пригладила растрепавшиеся во время бешеного пасьюта волосы, справиться с которыми всегда было непростой задачей, хотя прекрасно знала, что укладка уже безнадежно испорчена. И что на лице, раскрасневшемся после бега, четче обозначились ненавистные веснушки, замазанные корректором с огромным трудом перед приездом на стадион. И что толку? Перед Максом Беккером она снова предстала далеко не в лучшем своем виде. Стоит, как цапля на одной ноге, потеряв дурацкую туфлю. Пожалуй, с этим надо завязывать. Не помогут ей никакие туфли в том, чтобы привлечь и удержать внимание мужчины, на которого вешается сотня женщин. А сто первой она быть не собиралась. Тем более, что этот самый мужчина был ещё и не свободен.

Она отыскала взглядом потерянное орудие пытки и наклонилась, чтобы подобрать его, когда Макс подошёл ближе и заговорил. И от того, что она услышала, кровь кинулась Мэдди в лицо.

Она выпрямилась и, недобро прищурившись, посмотрела на Макса Беккера. То, что он говорил, не укладывалось в голове, хотя после встречи с его пассией ее, казалось бы, ничто не должно было удивлять.

Во-первых, он, по всей видимости, принимал ее за легкодоступную шлюху, которая сразу пойдет за ним, едва он поманит пальцем.

Черта с два!

Во-вторых, у него, похоже, не было ни малейшего стыда, как, впрочем, и совести, если он предлагал ей такое, в то время как в вип-ложе сидела его то ли жена, то ли невеста, то ли черт знает кто ещё, но явно не просто так.

Так какого хрена?!

Мэдди холодно, подчеркнуто профессионально улыбнулась Максу и сказала:

— Я уже говорила, но повторюсь, так и быть, — я за интервью. Это первое. Второе — прелюдия — обязательный фактор. Люблю, знаете ли, оставлять на мужчинах свои метки вроде дырки во лбу. И третье — у меня уже готов первый вопрос. — Мэдди вытащила из кармана пиджака диктофон и включила его, улыбаясь теперь нарочито мило. — Как часто вы изменяете своей жене, развлекаясь на стороне с первыми встречными?


Макс смотрел на стоящую перед ним женщину и не верил своим глазам. И ушам. Она что, так потешается над всеми спортсменами, у которых берёт интервью? Тогда у него для Мэдди плохие новости — профессионал из неё, мягко говоря, хреновый.