Самодовольный сукин сын! И почему она не бросила эти слова в лицо Марку Беккеру? Это вряд ли бы изменило хоть что-то, но ей бы, наверное, полегчало. Хотя, сомнительно. После того, что она позволила ему с собой сотворить, легче бы уже не стало. И зачем только пошла к нему? Ведь знала же, чем это может кончиться! Но нет, придумала этот чёртов несущественный повод. Глупо было надеяться, что цепочка на запястье Марка что-то значит для него. Скорее это был трофей, некий бонус к её трусикам, которые этот извращенец припрятал в память об их первой близости.

Подумать только! После встречи в ресторане отеля он просто пошёл к себе в номер, куда и притащил какую-то шлюху!

Вот и она для него была точно такой же шлюхой, которую он подцепил в баре, которая раздвинула ноги перед ним и его братом, а теперь настолько растерялась, что не послала Марка ко всем чертям, когда тот уложил её на постель и вылизал.

При воспоминании о Максе сердце Алисы болезненно сжалось. Если Марк расскажет тому, чем они с Алисой занимались десять минут назад, итог будет весьма плачевным. Для неё.

Так какого же чёрта она попёрлась к Марку?

А всему виной желание увидеть его ещё раз. Понять, что она ему небезразлична, так же, как и он ей. Ведь думала же о нём даже тогда, когда была с его братом. Глупо. Макс давал Алисе всё. Несмотря на то, что они виделись довольно редко, она не чувствовала себя обделённой. Была спокойной, когда Макс отправлялся на выездные матчи, дожидалась его и наградой ей были жаркие ночи, которые они проводили так, будто не могли насытиться друг другом.

А что же Марк? С ним, как раз, всё было ясно. Будь она его девушкой, он вряд ли бы стал изменять своим привычкам. А вот ей — вполне. И Алисе бы оставалось только ждать его дома и изводиться мыслями о том, какую шлюху он трахает на этот раз.

Чувствуя, что долго не выстоит на ослабевших ногах, Алиса прислонилась спиной к стене. По телу всё ещё прокатывались волны удовольствия от того, что с ней вытворил Марк. Рассказать о случившемся Максу? Нет, нельзя. Мало того, что это ни к чему не приведёт, так ещё и отвлечёт того от главного — завтрашнего противостояния сборных России и США.

Вот только чувство вины и ощущение, что она изменила Максу, когда не смогла отказать его брату, снедало изнутри. Но с ним Алисе предстояло остаться один на один.

Она сделала глубокий вдох, с трудом отлепилась от стены и пошла к лифту. Максу она не расскажет ничего. Ни сегодня, ни когда бы то ни было. А потом они вернутся домой и Алиса обо всём забудет. Точнее, забудет о Марке Беккере. Если не считать того, что он снова появился в её жизни, в остальном у неё всё было прекрасно. И рисковать этим она больше не собиралась.


Вечером того же дня они с Максом не увиделись. Не увиделись и на завтра. Рассчитывать на то, что он сможет уделить ей несколько минут перед важнейшим матчем, было глупо, потому Алиса, послушав щебетание жён хоккеистов, устроивших посиделки в кафе отеля перед игрой, вышла прогуляться. Ей нужно было проветрить голову. Привести мысли в порядок. Запретить себе думать о Марке Беккере. Навсегда.

Алиса чувствовала себя виноватой, но всё равно раз за разом прокручивала в голове то, что вытворил Марк. Иногда — с презрением к нему и к самой себе за то, что позволила подобное. Иногда — стоило ей забыться — испытывая возбуждение. А ещё её спутником стали страх и предчувствие чего-то неминуемого, что должно было случиться в ближайшее время. Будто она попала в жернова судьбы, и те перемалывали её с чувством, с толком, с расстановкой, ломая кости и вытягивая жилы. И чем быстрее они разгонялись, тем меньше возможностей у Алисы было остановить их.

Хотя, кому она врала? У неё не было ни одного шанса повлиять на их безумное вращение.


Она вернулась обратно, когда подошло время отправляться на игру. Ничего не изменилось. Всё было таким же, как и вчера. Как и сегодня утром, когда проснулась с мыслями о Марке. Тревожное ожидание, совсем не связанное с предстоящим матчем, — вернее, с тем, чего ждали остальные, — не давало ей покоя.

Из головы не шли слова Макса, которые он сказал ей каких-то пару недель назад. Сказал спокойным тоном, будто это было самим собой разумеющимся, хотя речь шла о вещах, способных изменить не только её жизнь, но и его.

Или ей привиделось то, чего на самом деле не было, и Макс не намекал на возможность чего-то более серьёзного? Они были знакомы совсем мало времени, почти никого не знали из окружения друг друга. Говорить о свадьбе, пусть и намёками, было слишком поспешно. Это пугало. Потому что если Алиса всё поняла правильно, у Макса чувства к ней были гораздо глубже, чем она могла себе вообразить. И если правда о случившемся выплывет наружу, Макс её воспримет очень болезненно. А она очень не желала причинять ему боль.

Устроившись на своём обычном месте, где смотрела предыдущие игры группового этапа, Алиса нашла глазами Макса. Как всегда спокоен и сдержан — это даже по движениям видно, скупым и чётким. Обычная разминка перед началом матча. Только сегодня — на противоположной стороне поля — Марк Беккер, которого она узнала безошибочно. Ей даже номер его знать было необязательно, чтобы понять — это он. И причина была вовсе не в абсолютном внешнем сходстве с его братом. Марка Алиса была способна узнать даже если бы он выглядел совсем иначе.

Она обняла себя руками, словно стало на несколько градусов холоднее, и ей нужно было хоть как-то согреться. Два брата на одном льду — худшего и представить было нельзя.


Первый период закончился без происшествий, но если бы у Алисы спросили, чего она ждёт, ответа на этот вопрос она бы дать не смогла. Проклятая паранойя. Наверное, всему виной была именно она. И Алисе ничего не оставалось, как ждать скорейшего окончания матча, после которого она сможет выдохнуть с облегчением.

Второй период был в разгаре, передвижение игроков на поле — молниеносным. Но к подобному Алиса начинала привыкать, даже знала теперь, что после вышедшей за синюю линию шайбы, игрокам тоже следовало покинуть зону противника. Она почти успокоилась, когда случилось то, что заставило Алису вскочить с места и испуганно охнуть, прижав ладонь ко рту. Марк, вышедший один на один с Максом, налетел на него с такой скоростью, что тот упал на лёд, но тут же вскочил. В стороны полетели части экипировки, Алиса в ужасе смотрела на то, как за считанные доли секунды, до момента, когда на помощь вратарю сборной России примчались остальные игроки, Беккеры успевают нанести друг другу минимум по паре ударов.

Словно в жутком сне, она видела с каким остервенением братья дерутся. С трибун послышались свист и крики на отборном матерном русском. Алиса не выдержала и закрыла лицо руками. Ей было так страшно, как не было страшно никогда. Умом понимала, что их разнимут, что такое происходит на матчах сплошь и рядом, но не могла себя заставить не бояться. Не дожидаясь того, чем окончится потасовка, она покинула трибуны, чтобы спрятаться в номере отеля и не выходить оттуда как минимум до окончания Олимпиады.

* * *

Ну и чего он хотел всем этим добиться?

Марк прислонился спиной к закрытой двери и перевел дыхание. Кровь шумела в ушах, член бешено пульсировал от болезненного возбуждения. Марк стоял, до боли сжимая дрожащие руки в кулаки, борясь с желанием догнать девушку и утащить к себе, заперев в номере до самого утра. Истязать все новыми и новыми ласками. До полного изнеможения, с одержимостью, которую в нем будила только она. Что в ней, черт побери, было такого, что после единственной совместной ночи он теперь постоянно представлял перед собой ее, когда трахал других? Ее влажные, приоткрытые губы, темные, разметавшиеся по подушке волосы, манящий взгляд карих глаз…

Подобные чувства были чужды ему прежде. Желание обладать безраздельно, сжигающая дотла ревность. Его пугала сила этих эмоций. Именно поэтому он и выставил ее сейчас — хотел показать и ей, и себе, что может использовать ее, когда пожелает, а потом выкинуть, как ненужную вещь. Хотел увериться, что по-прежнему имеет над ней власть, влекущую ее к нему, несмотря на то, что она встречается с его братом. И хотел доказать себе, что она, в свою очередь, не имеет власти над ним. Но последнее было абсолютной ложью.

После встречи с ней в ресторане он был возбуждён настолько, что схватил первую попавшуюся девку, которой оказалась Стеф, чтобы снять напряжение. Для этого годилась абсолютно любая. Он все равно видел перед собой только ту, которой не мог обладать. Закрыв глаза, Марк яростно вонзался в тело Стеф, вспоминая, как брал незнакомку в машине, на столе, в душе… Это в нее он входил раз за разом, из нее выбивал эти стоны и всхлипы, ее голос слышал в криках удовольствия, которые издавала под ним женщина. Обманывал себя раз за разом. Убеждал, что однажды и не вспомнит, как она выглядела. Что вереница других женщин сотрет память о ее запахе и вкусе. Упорно лгал себе, и все только ради того, чтобы встретив ее вновь, понять, насколько безоружен перед своим влечением к ней.

Злость на собственную слабость породила в нем дикое желание унизить ее. Отсюда и вся куча дерьма, которую он наговорил ей. А когда она появилась на пороге его номера, Марк окончательно потерял над собой контроль. Желание наказать ее смешалось с желанием доставить ей удовольствие. Оставить на ее теле свой несмываемый отпечаток. Заставить понять, что он лучше Макса.

Макса, которому отдал ее собственноручно.

Марк вдруг понял, что не знает ответа на самый главный вопрос — зачем ему вообще нужна эта женщина?

Только ли для того, чтобы досадить брату? Только ли для того, чтобы трахать ее, пока не надоест?

Что он мог дать ей еще, помимо крышесносного секса? Что готов был дать? Что хотел?

Марк не сомневался — с Максом ей будет гораздо лучше. Он наверняка даст ей то, чего хотят многие женщины — постоянство. Верность. Серьезные отношения.