— Шутишь? — Маделин посмотрела на него так, будто у него выросли розовые рога со стразами. — Ты что, ни разу здесь не был?

— Вообще-то нет.

— Ну да, ты ведь у нас специалист по части злачных заведений, — едко прокомментировала она. — Но все же это очень известное место в Сан-Франциско. Одно из старейших заведений города. Построенное еще в 1903-ем году…

Терпеливо выслушивая историческую справку, Марк рассматривал необычное здание перед собой. Внешне ресторан был похож на внушительного размера мельницу в голландском стиле, выстроенную из темного кирпича, со светлыми лопастями, которые, вращаясь, светились в темноте за счёт закреплённых на них лампочек. Позади самой мельницы виднелась какая-то пристройка, из старомодных труб на крыше которой валил дым. Скорее всего, это была кухня.

— Если ты закончила свою лекцию, мисс всезнайка, может быть, войдём внутрь?

Дождавшись согласного кивка Маделин, Марк пошел ко входу.

Внутри интерьер, судя по всему, также был стилизован под мельницу. Косые деревянные балки под потолком, деревянная же мебель, на полу — белая крошка, похожая на муку, а в центре зала — огромные каменные жернова, уставленные дорогими напитками. В помещении царил мягкий, приглушенный свет, исходящий от старомодных фонарей на стенах.

— Мило, — прокомментировал Марк, вдруг почувствовав себя здесь так, как чувствовал только в одном месте на свете — в пекарне Беккеров. В «Мельнице» неожиданно оказалось также уютно, тепло и как-то по-домашнему.

— Я знала, что тебе понравится, — ответила Маделин, когда они устроились за столиком у стены круглого по форме зала, с белеными каменными стенами.

— Почему?

— Потому что ты, как и все, нуждаешься в капельке уюта. Хоть иногда.

Он не стал ничего на это отвечать. Она была права.

В его огромном пентхаусе ему с каждым днём становилось все холоднее и тоскливее. Марк начал задумываться о том, чтобы приобрести взамен этого вычурного пустынного жилища какое-нибудь бунгало на берегу океана. Дом, в котором он не будет чувствовать себя так, словно остался один-одинешенек на вымершей планете.

Когда-то эта шикарная квартира была для него средством утверждения своего высокого статуса, а теперь туда все чаще не было никакого желания возвращаться. Марк был благодарен Маделин за то, что она привезла его в этот ресторан, отсрочив необходимость ехать в Ринкон-Хилл. «Мельница» являлась местом, где можно было вспомнить детство. Местом, где он чувствовал себя спокойно и хорошо.

Хотя, возможно, дело было вовсе не в месте.

Когда с ужином было покончено и они медленно протягивали напитки — Марк — свой кофе, а Маделин — какой-то фруктовый коктейль, она неожиданно предложила:

— Знаешь что, Беккер… а давай узнаем друг друга ближе.

— Ты наконец-то предлагаешь мне интим? — поднял он брови.

— Не дождешься! — быстро, даже, пожалуй, чересчур поспешно, отреагировала она. — Я всего лишь предлагаю… ну, скажем, задать друг другу по одному вопросу. И честно на них ответить. Идёт?

— Окей, — лениво отозвался Марк, прикрыв веки. — Начинай. Я же чувствую, что тебе неймётся что-то узнать.

Она не заставила себя ждать.

— Почему вы с братом подрались на Олимпиаде?

Этого он не ожидал. Открыв глаза, Марк взглянул на сидящую перед ним девушку.

— Это долгая история.

— Я не спешу.

— Это история длиною в жизнь, Мэдди.

Она посмотрела на часы:

— До семи утра управишься? А то потом у вас тренировка.

Марк усмехнулся:

— От тебя невозможно отвязаться.

Маделин фыркнула.

— Да ты и не хочешь.

— Ладно, — сдался Марк.

Он кратко рассказал ей о том, как в четыре года лишился брата и матери. Не впадая в сентиментальные подробности, сухими фактами изложил все, что произошло с тех пор. Редкие встречи, глухая тоска и отчаянная зависть. О незнакомке Марк не упоминал. Да, она сыграла свою роль в этой истории, но даже без нее рано или поздно взрыв должен был произойти, теперь он это хорошо понимал. Не понимал он другого — как ликвидировать его последствия?

Закончив свою краткую исповедь, он посмотрел на Маделин вопросительно.

— Что же ты молчишь? Неужто не будешь давать мне советов и учить, как жить?

Она смотрела на него спокойно, без наигранного сочувствия и, что ещё более важно — без жалости. Словно знала, что он этого не потерпит.

— Не буду. В этой ситуации только ты сам должен решать, что делать.

Они немного помолчали, потом Марк сказал:

— Теперь моя очередь. Почему тебя всё-таки уволили с CNN?

Она вздохнула.

— Так и знала, что ты об этом спросишь.

— И?

— Ну, во-первых, я самовольно поехала за тобой в бар.

— А во-вторых?

— А во-вторых, уничтожила весь отснятый там материал.

Он пристально взглянул на нее.

— Почему?

Ещё один вздох.

— Потому что у тебя, Беккер, в тот день были такие пустые глаза…

— …что ты решила, что подгадить мне все равно не удастся? — пришел Марк на выручку замявшейся на мгновение Маделин.

— Да, вроде того, — улыбнулась она, но тут же снова стала серьезной. — Вообще-то… не знаю, Беккер, ты был такой потерянный…

— Не надо, — грубо оборвал он.

— Нет, я не о том. Просто… это так знакомо мне самой. Я не могла сдать тебя из… солидарности, что ли, если хочешь.

— Ясно.

Снова повисло молчание. Марк задумчиво выводил пальцем на деревянной поверхности стола какой-то рисунок, когда почувствовал, что сидящая рядом с ним на скамье Маделин придвинулась ближе. Он вскинул голову и в тот же миг ее губы соприкоснулись с его. Они были прохладными и несли на себе вкус и запах клубники — должно быть, от коктейля, который она пила. Марк замер на несколько секунд, не зная, что делать, но вскоре взял девушку за плечи и решительно отстранил от себя.

— Мэдди…

— Молчи, — отозвалась она глухим голосом и отвернулась. Длинные волнистые пряди медного оттенка скрыли от него ее лицо.

— Дерьмо, — выругался Марк себе под нос и уже хотел снова повернуть девушку к себе, но она его опередила.

— Не парься, Беккер, — беззаботно сказала она, подняв голову и гордо выпрямившись, и одним лёгким движением заправила волосы за ухо. — Я привыкла. Для мужчин я всегда этакий «свой парень», а женщину во мне почти никто из них не видит.

Марк попытался сглотнуть образовавшийся в горле сухой комок и с трудом произнес севшим голосом:

— Мэдди, ты очень красивая. Просто я… завязал с женщинами.

Она воззрилась на него с недоверием:

— Ты что, гей?

— Боже, нет конечно! — Марк издал нервный смешок.

Мэдди расхохоталась.

— Да это же шутка года! Знаменитый бабник Марк Беккер завязал с женщинами! — ее смех внезапно прервался. — Слушай, если у тебя на меня не стоит, так прямо и сказал бы.

— Не в этом дело. — Марк устало потёр глаза. — Я попросту не хочу сейчас ни с кем связываться. Женщины слишком усложняют жизнь. Все, чего я желаю на данном этапе — это кубок Стэнли.

— Кубок не согреет тебя ночами в постели, — резонно заметила Маделин.

— Ты права. Но сейчас он — моя единственная цель и потребность.

— Да уж, на кубок Стэнли меня ещё не променивали, — усмехнулась она.

— Знаешь, что я думаю? — спросил Марк. — Мы с тобой слишком похожи, Мэдди. Прямые и честные, но только не в том, в чем следует.

Она ничего не ответила на это утверждение, но ее лицо сказало ему больше любых слов. Молча поднявшись из-за стола, Маделин предложила:

— Ну что, подкинуть тебя до дома?

— Я готов снова терпеть эту адскую колесницу только на одном условии.

— Каком?

— Мир и дружба? — Он протянул ей руку.

— Мир и дружба, — согласилась она, сжав его ладонь, и добавила:

— Вообще-то, я просто хотела узнать, как ты целуешься. И, надо сказать, твои бывшие подружки в своих многочисленных интервью желтой прессе не врут — получается у тебя это отвратительно.

Марк расхохотался и, галантно предложив ей руку, повел Маделин на парковку.

Наверное, он просто эгоистичная свинья, но он действительно нуждался в ее дружбе.

* * *

«Моя дорогая, единственная моя!

Пишу тебе эти строчки и вспоминаю нашу вчерашнюю встречу. Ты даже не знаешь, что я видел тебя, а я все не могу забыть, какая ты тогда была красивая…»


Он отложил телефон, с которого читал купленную на сайте Алисы книгу «Увидимся в полночь» и невольно задумался о том моменте, когда видел ее в последний раз.

Это были не самые приятные воспоминания. Внутри мучительно заныло, словно кто-то потянул за расстроенные нервы-струны, когда он представил ее такой, какой запомнил в тот день. Потерянной. Разбитой. Измученной. Теперь он начал понимать, что все они, каждый по-своему, заложники ситуации, корни которой уходили далеко в прошлое. И она — в том числе. В том, во что они вмешали ее, не было ее вины. Она всего лишь случайная жертва, ставшая невольным переходящим призом. Только почему она позволила все это?.. Этот вопрос беспокоил его больше всего.

Ее книга вынуждала его слишком много думать. Слишком много сравнивать. И все больше размышлять о себе самом. Вряд ли он тянул на идеального героя женских грёз.

Как, впрочем, и анонимный автор писем, которые получала главная героиня романа Эмили. На месте этого идиота он уже давно схватил бы девушку и увез куда подальше от проклятого старикашки-герцога, за которого она должна была выйти замуж в счёт уплаты карточного долга своего отца — непутёвого игрока лорда Стивенса. Но неизвестный герой предпочитал писать ей тайком, нежели действовать.