Александра Салиева - Столкновение

Они совершенно точно отправляются к Смоленскому…

Шальной ветер забирается в распущенные волосы, пронизывает ощущением прохлады, и я невольно прикрываю глаза, опираясь на край капота “Dodge Challenger”, всё размышляя-размышляя… Должна ли я перестать сомневаться и ехать дальше? Как сказал Тимур. Или же лучше вернуться? Не оставлять Смоленского наедине с теми проблемами, что по сути возникают исключительно из-за моей персоны. Неспроста туда оперативники поехали. Но если тем самым, желая помочь, только усугублю? Явлюсь, так сказать, с поличным. Подставлю его. Сделаю ещё хуже, нежели есть сейчас. Всё же этот мужчина прекрасно знает, что делает. Раз уж сказал, что всё идёт, как он ожидал, то… Смоленский слов на ветер не бросает.

Возвращаюсь в машину, за руль.

Воспользовавшись новым телефоном, который для меня привёз Самойлов, звоню своему мужчине. Связь в лесном домике отсутствует — это я выяснила ещё в свой первый визит туда, так что вполне ожидаемо абонент недоступен. Но и не позвонить не могу, нервно надеясь на «А вдруг?».

Выдыхаю.

Шумно.

Тяжело.

Отпуская последние сомнения.

Вдыхаю снова.

Глубоко.

Еду дальше.

Заданное в навигаторе расстояние превышает полторы тысячи километров, так что сосредотачиваюсь на предстоящем пути и расстоянии. Запланированных остановок до конечной точки всего четыре: три из них — бензозаправки, ещё одна — ночёвка в отеле, она является предпоследней по счёту. Именно там, устроившись в заранее забронированном номере, я звоню Тимуру снова. Как и условлено. Абонент до сих пор недоступен. И это, в отличие от предыдущего раза, начинает знатно напрягать. Особенно сильно — когда по истечению ночи связь у владельца “Атласа” так и не появляется.

К утру я не выдерживаю. Сперва долго мучаюсь тем фактом, у кого я могу узнать, что там без меня происходит, а потом звоню единственной, кому более-менее могу доверять. И это, к слову, моя ошибка. Но я узнаю об этом потом. Сперва…

— Алло? — доносится с того конца связи настороженное.

Номер, с которого я ей набираю, оператором просто так не определяется. Хотя я на этот счёт не особо обольщаюсь, при желании для старшего брата школьной подруги — плёвое дело.

— Привет, Лен, — произношу в тон ей, негромко.

Секундная пауза, и выдох, полный облегчения, становится мне ответом.

— Господи, ты нас всех жутко напугала! Исчезла, не сказав никому ни слова! — обвинительно выплёскивает на меня девушка. — Ты где? С тобой всё нормально? Что случилось? — один за другим сыплет вопросами.

— Всё нормально, Лен, — улыбаюсь я виновато, глядя на своё отражение в зеркало душевой.

Мальчишки ещё не проснулись, апартаменты у нас состоят из одной комнаты и мне бы не хотелось разбудить их своёй болтовнёй. Да и ни к чему им это всё слышать.

— Да? — переспрашивает уже деловито подруга. — Хм… — делает демонстративную паузу. — А близнецы?

То, есть уже в курсе.

А значит, кипиш всё-таки случился.

— Со мной они, — сознаюсь, не видя смысла в обратном. — С ними тоже всё в порядке. Мы… уехали просто. Ненадолго, — почти не вру.

В трубке слышится усталый вздох.

— Фролов весь город на уши поднял. Смоленского в твоём похищении обвинил. Тебя ищут везде! Ориентировки разослали по всей области.

Где-то здесь я радуюсь, что нахожусь давно за её пределами. Но всего на мгновение. Потому что уже в следующее я осознаю: все мои опасения подтверждаются. И даже хуже.

— В моём похищении? — переспрашиваю шокировано.

Абсурд же чистой воды!

— Да, Ась, в твоём, — подтверждает Лена. — Так что лучше бы тебе вернуться. Иначе… — замолкает с очередным тяжёлым вздохом. — Всё плохо, понимаешь? — звучит уже приглушённо с обречённостью.

С учётом, что во всём этом замешан Константин Наумов (сама лично видела же его!), то неудивительно, что она в курсе, хотя и не положено… Удивительно другое! И до меня только сейчас, поздним зажиганием, доходит этот факт. Наряду со словами, звучащими в ушах голосом Тимура, подобно приговору: “Дом ещё не переоформлен на моё имя, так что искать нас там они не станут…”.

И если только не глава службы его безопасности, который был там и видел нас, тогда кто ещё мог сдать тот факт, где находится сам Смоленский? Сядь я за руль минут на семь позже, как раз бы застали всех четверых.

— Лен, — произношу, хотя не уверена, хочу ли в действительности знать правду, потому что мне заранее больно. — Его ведь забрали, да? Прямо оттуда, из лесного домика?

Воцарившаяся за моими вопросами тишина — самый безжалостный вердикт. Резануло, как скальпелем по грудной клетке. Потому что если бы она могла отрицать, я бы давно это услышала. Но школьная подруга не отрицает. Прекрасно понимает, обо всём я догадалась. Никому ведь я про тот домик не рассказывала. Кроме неё. А от этого вдвойне больно. Ведь выходит, виновата — я. Со всех сторон.

— Забрали, — спустя длительную паузу доносится тихое, исполненное вины. — Закрыли. Не отпустят.

Должно быть, мой шок всё ещё не проходит. Никак иначе и не объяснишь, по какой причине с моих губ слетает нервный смешок.

— А доказательства откуда у них взялись? Они что, мой труп нашли? Или требование о выкупе? — выдаю всё с тем же нервным смешком. — С каких пор истерика Фролова становится истиной в последней инстанции?

Всё же, выдвинутое обвинение — слишком серьёзное, чтобы вот так сразу уверенно судить обо всём. Да и когда только дело состряпать успели?

— У них есть свидетель.

Вот же…

Дерьмо!

Дерьмо!

Тысячу раз дерьмо!

Впрочем, сколько ни ругайся, делу не поможет.

Продолжающая развиваться истерика — тем более.

— Свидетель? — озвучиваю дрогнувшим голосом.

Сама мысленно уже начинаю проклинать ту девицу, которая типа Пелагея. Ну, а кто же ещё там была в теме? Если не она… Не она.

— Да, — вздыхает Лена. — Ваша экономка. Она не раз видела, как он применял к тебе насилие. И как увёз тебя в последний раз, тоже видела.

Теперь пауза требуется уже мне самой. Девушка терпеливо ждёт, когда я осмыслю, переварю и приду в относительную норму. Ни в какую норму я, конечно же, не прихожу. Довольное паршивое это обстоятельство — когда все и вся враз против тебя. Как будто в клетку загнали. Со всех сторон окружили.

Да, мой отчим умеет подсуетиться, когда ему это очень-очень надо…

— А что адвокат? Ведь у Смоленского же есть адвокат? — сама не знаю, зачем спрашиваю.

Безусловно у него есть адвокат. Скорее всего, не один. У такого, как владелец “Атласа” должна быть целая армия юристов, если уж собственный отдел безопасности имеется.

— Не думаю, что адвокат ему действительно поможет, если ты не вернёшься и не дашь показания в его пользу… — отзывается Лена.

В принципе, следующая моя мысль примерно такая же, так что банально соглашаюсь с девушкой. Прощаюсь коротко. Тему её предательства не задеваю. К чему лишний раз снова причинять боль? В первую очередь себе самой? Мне даже спрашивать не надо, почему она это сделала. Наумовы-старшие всегда умели быть убедительными и знали как правильно надавить на своих детей. Видимо, и в этот раз случается то же самое. Неспроста я никогда не заикалась о том, что бы Костя или Лена помогли мне по ситуации с мальчишками.

Но это всё лирика…

Теперь нужно решить, как быть дальше.

И желательно таким образом, чтобы не сделать ещё хуже, чем уже есть.

Ох уж эти варианты…

Новый звонок ничем особо не помогает. Телефон Анны Викторовны недоступен. Дмитрий Сергеевич тоже трубку не берёт. Позвонить мне больше откровенно некому. И я начинаю злиться.

На саму себя. За то, что втянула Смоленского во всю эту авантюру. На что только рассчитывала? На чудесное “И жили они долго и счастливо”? Да у кого такое случается? Не встречала таких. Глупая. Наивная. Бестолочь.

На Тимура тоже злюсь. Обещал ведь, что всё учёл. Всё, да видимо, не всё. Или это план у него такой? Сомнительный. Если так, хоть бы предупредил! И вообще… как он там теперь? Вряд ли там шикарные условия для существования. Даже для мальчика, выросшего в детдоме.

Сердце противно сдавливает, стоит только представить себе хотя бы один из возможных вариантов того, как всё может обстоять. Правда, окончательно я всё же не раскисаю. В дверь уборной раздаётся тихий стук и Савелий зовёт меня по имени. Оказывается, оба проснулись, в туалет надо. Это отвлекает. Как и то, что близнецам необходимо сообразить завтрак. И ещё при всём при этом добродушно улыбаться. С последним я справляюсь довольно успешно. Всё-таки, невзирая ни на что, братья — моя отрада. А ещё через полчаса мы покидаем номер отеля. И едем дальше. Каких-то четыре с лишним сотни километров, и мы наконец, добираемся до нужного места.

Дом — шикарный. Отдалённо напоминает тот самый домик, который я не столь давно покинула, оставив в нём Тимура. Разве что этот деревянный коттедж находится в черте города, близко к цивилизации, пусть и окружён высокими тополями, скрывающими территорию от стороннего взгляда.

Холодильник полон. Да и с наличкой проблем нет. По этой части мой мужчина обо всём позаботился выше всяческих похвал, так что мы с братьями ни в чём не нуждаемся.

В новом доме я провожу целых три дня…

И ни один из них не могу дозвониться до Смоленского. Ни глава службы его безопасности, ни кто-либо иной на горизонте тоже не показываются. Грешным делом начинаю подумывать о том, что про меня вовсе забывают. В отличие от той же меня, которая думает обо всех и всём, да так, что пора в дурку записываться, потому что ни днями, ни особенно ночами уснуть уже не получается, и я сгрызаю жалкие остатки маникюра, изредка стирая со щёк молчаливые слёзы, когда становится совсем невмоготу. Неизвестность почти убивает. Мучительно медленно. Как самый верный яд, проникающий под кожу вместе с кислородом.