Виктор прошагал из одного угла большого кабинета Яна в другой, а потом уселся, скрючившись, на длинную кушетку у окна, из которого открывался живописный вид на Ист-Ривер, сверкавший в лучах летнего солнца.

— Катастрофические побочные эффекты… Отеки, шелушение, стойкое покраснение… Женщина, кожа которой пострадала от препарата АК-3 компании «К.Эвери», обращается с иском в суд…

Поскольку Ян не ответил, Виктор вскочил на ноги и опять принялся копаться в газетных вырезках.

— Послушай, что пишет «Нью-Йорк Таймс». «Игра с огнем»! — Истерически прочел он вслух. — Как тебе заголовок? Что скажут об этом наши швейцарские повелители, а?

Ян не отвечал, и его брат продолжал читать вслух.

— «Представитель Комиссии по контролю за качеством продуктов питания и медикаментов объявил сегодня, что безответственные сообщения печати и телевидения о том, что АК-3 устраняет морщины, повлекли за собой всеобщее увлечение этим препаратом, сравнимое лишь с национальным помешательством, так как повсеместно толпы женщин обращаются за рецептом к любому, кто имеет медицинскую степень, и пользуются лекарством, не соблюдая необходимых мер предосторожности, в результате чего возникают самые серьезные осложнения. До сих пор не получено никаких комментариев от производителей препарата, компании «К.Эвери», цена акций которой возросла более чем в три раза с момента начала шумихи в средствах массовой информации вокруг АК-3».

Виктор взвыл:

— Эти жуткие публикации на годы задержат получение правительственного патента. — Он снова возбужденно забегал вдоль стола Яна. — За всем этим стоит Луиза Тауэрс; в каждой строчке я чую ее коварство. Это один из ее типичных грязных трюков. Она-то уж знает, как пустить их в ход.

— Ты сошел с ума. Нет никаких доказательств, что это каким-то образом связано с Луизой Тауэрс. Ситуация осложнялась постепенно, начиная с прошлого года, после публикации статьи в «Медикал джорнал», где подтверждались положительные результаты использования АК-3 для косметического ухода за кожей лица. Я полностью виноват в том, что не понял, к чему может привести подобное сообщение, что его легко могут истолковать так, будто уже изобретен омолаживающий крем. Мне следовало бы не забывать, что женщины пойдут на все, чтобы заполучить средство, устраняющее морщины.

Хотя от Виктора не ускользнули горестные нотки в голосе Яна, он не обратил на них внимания и стукнул кулаком по столу.

— Мое мнение не имеет значения, ведь так? Ты никогда не верил мне, даже после всех прошедших лет! Ты всегда был ослеплен этой женщиной. Говорю тебе, все подлые, язвительные намеки на то, как феерически подскочили цены на наши акции благодаря неопробованному лекарству, все скрытые обвинения и откровенные заголовки в газетах, заявляющие, что мы развернули блестящую, но опасную кампанию в средствах массовой информации, не заботясь о потребителях, — это работа врага, грозного врага, того же самого врага, с которым мы сталкивались в течение многих лет. Ты слишком хорошо понимаешь, кого я имею в виду: женщину, укравшую у тебя духи, сославшую тебя в Сибирь, всегда пытавшуюся сломать тебе жизнь, суку, которой непонятно как — одному Богу это известно, — но удается загипнотизировать тебя — Луизу Тауэрс!

Когда Виктор наконец, едва не рыдая, выбежал из кабинета, Ян устало позвонил Питеру Тонтону, шефу корпоративной информации, чтобы составить собственное заявление для печати. Было это или нет хитро организованным заговором с целью дискредитировать как АК-3, так и компанию, он грубо недооценил возгласы возмущения, раздававшиеся по всей стране из-за того, что женщины неверно пользовались сильнодействующим средством, пытаясь избавиться от морщин за одну ночь.

— Чертовски жаль, Пит. Если малое количество приносит пользу, то чем больше, тем лучше. Вот что думают женщины, выдавливая АК-3, словно зубную пасту, а это в десять раз превышает допустимое количество. Забавно, что при лечении прыщей они в точности соблюдают предписанную дозировку, но когда дело доходит до морщин, они не смотрят на аннотацию и начинают от души наносить на кожу.

К изумлению Яна, Тонтон, отличавшийся обычно исключительной, особенно для представителя пишущей братии, осмотрительностью, сказал:

— Я думаю, что пресса ополчилась на нас не случайно.

— Ты разговаривал с моим братом?

— Нет, а что?

— Все в порядке. Что ты имеешь в виду?

— Я был в «Наташе», разговаривал с Чарли Тауэрсом о чем-то другом, и он сказал мне, что еще несколько месяцев назад его встревожили шпильки и насмешки со стороны племянницы, Фионы Тауэрс. Похоже, она постоянно поминала наше «чудодейственное лекарство» — ее слова, — притворяясь, будто шутит, намекала, что Чарли не очень-то понравится то, каких дров наломали ребята из «К.Эвери», и что однажды кое-кто собирается вставить палку в колеса АК-3.


— Мадам, звонит мистер Фейнер.

— Спасибо, Бэнкс.

Луиза вздохнула от удовольствия, что Ян позвонил ей. В течение нескольких последних недель, читая о проблемах, возникших у него с АК-3, она хотела сама ему позвонить, но не осмелилась. Она с надеждой взяла трубку, рассчитывая, что он снова предложит встретиться, и зная, что непременно согласится.

— Ян, как поживаешь?

— Это не Ян. Это Виктор Фейнер, брат, который видит тебя насквозь, подлая, опасная женщина. Сейчас ты зашла чересчур далеко…

— Одну минуту! Объясните, пожалуйста, о чем вы говорите?

Виктор Фейнер! Она не могла поверить, что Виктор Фейнер посмел позвонить ей, человек, который многие годы никогда не упускал случая продемонстрировать свою ненависть посредством злобных нападок в прессе.

— Я говорю о заговоре, который ты замыслила со своей приемной дочерью. Мне не надо было говорить, что глупая маленькая потаскушка хвасталась своему дяде, Чарльзу Тауэрсу, еще одному мужчине, которому ты пыталась сломать жизнь, о ваших планах сокрушить нас.

От злости у нее задрожал голос.

— Планах? Вы ошибаетесь, мистер Фейнер, если…

— Нечего называть меня «мистер Фейнер». Я предупреждаю тебя, я сыт по горло твоими гнусными махинациями во вред моему брату. Он, возможно, слишком глуп, чтобы понять, кто ты есть, но я это вижу слишком хорошо. — Виктор явно все больше выходил из себя. — Это мое официальное предупреждение, мадам Высочество и Величество, что намерен отомстить и вышвырнуть тебя обратно в сточную канаву, где твое настоящее место. Это не праздные…

Луиза тихо положила трубку. Ей казалось, что она спокойна, но руки у нее дрожали. Угроза отомстить от Виктора Фейнера? В его словах выплеснулась вся ненависть, накопившаяся за много лет. Она помнила, как впервые познакомилась с ним за скудным ленчем в Лондоне. Он тогда еще ясно дал понять, что она ему не нравится, но угрозы отомстить? Она никогда не слышала столько ненависти в голосе человека, даже в голосе Бенедикта, когда он приходил в неистовую ярость.

«Твоя приемная дочь хвасталась своему дяде, другому мужчине, которому ты пыталась сломать жизнь, о ваших планах сокрушить нас». Она так долго сдерживала свои чувства, что теперь могла думать о Чарльзе, не испытывая желания заплакать. Она могла также отрешиться от мыслей о Наташе и Чарльзе. По крайней мере, она так думала. Но самое главное, она должна докопаться до сути того, что имел в виду Виктор.

Как будто ее и без того не подстерегали опасности на каждом шагу. Только вчера она прочитала подтверждение, что Стивен Холт, «самый преуспевающий неформальный биограф в мире», получил аванс в размере двух миллионов долларов и должен написать историю ее жизни. Уже были опубликованы две-три второсортные биографии, полные полуправды и откровенной лжи, биографии, благополучно похороненные на книжных полках. Но Холт — иное дело. Конечно, отдел информации «Луизы Тауэрс» запретил в обычном порядке всем служащим оказывать ему содействие, но всем было хорошо известно, что репутация Холта явилась следствием не столько его художественного мастерства, сколько умения проникать в святая святых личной жизни; он написал о семье Агнеллис, семействе Меллонс, и — его самый последний триумф — потрясающую книгу о короле Испании, которая распродавалась миллионными тиражами.

Существовала еще и более непосредственная угроза со стороны Дестины, вечно хвалившегося предложениями из Голливуда, если ему перечили; а недавно его зависть была распалена шумихой, поднятой вокруг имени нового итальянского модельера — Армани, который только что с огромным успехом продемонстрировал свою коллекцию на Западном побережье.

Еще не оправившись от потрясения, Луиза направилась в свою туалетную комнату, чтобы приготовиться к самому важному моменту, ожидавшему ее сегодня: встрече с адвокатами и Киком в зале заседаний правления, где он узнает до мельчайших подробностей свое будущее, тщательно спланированное для него дедом, ее мужем Бенедиктом Тауэрсом, человеком, предавшим ее. Она содрогнулась при мысли, что Стивен Холт расскажет всему миру, как слепо она доверяла мужчине и как мало знала на самом деле. Она терпеть не могла опаздывать, но ее силы иссякли. Она упала в свой шезлонг и, поглаживая гладкую шерстку Голубой Пудры, попыталась собраться с духом.

Дату назначили Грегори Филлипс и Эшли Фоксвелл, два душеприказчика Бенедикта. «Пора», — сказал ей месяц назад Филлипс с обычным своим выражением смертника, отправляющегося на казнь. Она ждала этого. Почему-то она думала, что сама назначит день, но, наверное, Бенедикт как всегда оказался прав: женщины, часто говорил он, понимают они это или нет, откладывают решения, которые подсознательно не хотят принимать.

Слава Богу, все единодушно согласились, что Фиона не будет присутствовать на встрече или на ленче после нее — из-за длинного списка прогулов и ее явного нежелания работать полный день в компании. Кик должен взять на себя ответственность и обсудить с сестрой, хочет она в будущем остаться в «Луизе Тауэрс» или нет.