Макс усмехнулся.

– Не повезло Наполеону, что тебя не было в его армии, – прошептал он, закрывая глаза. – Он выиграл бы войну. Или, возможно, просто… просто…

Когда он замолчал и его дыхание замедлилось, Лизетт улыбнулась и вновь прижалась к нему. Вскоре она тоже заснула.

Когда в дверь постучали, она не знала, сколько так пролежала. Должно быть, довольно долго, поскольку в иллюминатор уже лился свет. Стук послышался вновь, и в этот раз он уже был громче. Девушка села в постели.

– Да? – отозвалась она.

– Это доктор Уорт, – донесся из-за двери голос врача.

Ее сердце замерло, и она почувствовала, как лежавший рядом с ней Макс напрягся, и Лизетт поняла, что он тоже проснулся, однако все равно поспешила к двери.

Девушка приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было увидеть стоявшего в коридоре доктора.

– Что такое? – спросила она, слыша, как у нее кровь стучит в ушах. – Что произошло?

Врач широко улыбнулся.

– Мистер Кейл пришел в себя. Несколько часов назад его жар прошел, и этой ночью он впервые за все время спал по-настоящему. Он все еще очень слаб, однако уже проснулся и пребывает в совершенно здравом уме, так что все указывает на то, что он полностью поправится.

– Слава Господу всемогущему, – произнесла Лизетт хрипло. – Это чудесные новости!

– Я ходил сказать об этом герцогу, но в каюте Бонно его не было.

Девушка выдавила из себя улыбку.

– Я найду его и обо всем ему скажу.

– Благодарю вас. Мне нужно вернуться к моему пациенту.

Закрыв дверь, она оперлась о нее и улыбнулась Максу, который сидел на койке с ошеломленным видом.

– Поверить не могу, – прохрипел он. – Я так боялся… – На его лице заиграла улыбка. – Возможно, у меня действительно есть брат.

– Но это означает, что ты, возможно, больше не герцог, – не сдержалась она.

– Это не важно, – ответил Макс. Его глаза сияли от радости. – У меня есть ты. Если только ты не планируешь отвергнуть меня, когда и правда окажется, что я не герцог, – поддразнил он ее.

На мгновение она притворилась, что задумалась.

– Ну… Я надеюсь, что ты сохранишь свою яхту.

Моргнув, он рассмеялся. Девушка расслабилась. Они оба знали, что с этого момента их жизни больше не будут прежними. Но если его это не волновало, то это не волновало и ее.

Если у нее будет он, будет надежда, что однажды он научится ее любить, ей этого хватит.

20

Вскоре Максимилиан, следуя за Лизетт по узкому коридору в лазарет, размышлял, почему не решился сказать ей, что любит ее.

Ведь он действительно ее любил. Любил и когда она была милой, и когда вредной. Любил и розу, и ее шипы. И в минуту пылких объятий, и в следующую, когда она напоминала, что ему чертовски повезло появиться на свет герцогом у родителей, любивших его, вне зависимости от того, унаследовал он безумие или нет.

Так почему же он не сказал ей этих слов?

Он вздохнул. Потому что, обнажив этой ночью свои страхи, показав ей, как отчаянно в ней нуждается, он чувствовал, что должен сохранить хоть какую-то частицу себя такой же, какой она была раньше. Частицу, которую все так же будет держать под контролем.

Трус.

Возможно. Но открывать свое сердце было рискованно – даже перед его дорогой Лизетт. Он просто еще не был готов рискнуть подобным образом.

Хотя в то мгновение, когда он, открывая дверь, увидел, как она мягко ему улыбнулась, Максимилиан едва не изменил свое мнение.

Однако затем он увидел того, с кем хотел встретиться всю свою жизнь, и это мгновение прошло. Потому что изможденный и бледный Виктор Кейл, сидевший прямо и явно казавшийся человеком в гораздо более здравом уме, чем до этого, со своими взъерошенными каштановыми волосами и изрядно отросшей бородой, выглядел просто копией отца в его последние дни.

С трудом сглотнув, Максимилиан вошел в каюту. Лизетт не отставала от него ни на шаг.

– Мистер Кейл, – сумел произнести он формальным тоном, – рад видеть, что вам уже лучше.

Повернувшись от доктора к Максимилиану, Виктор посмотрел на него. В его ореховых глазах вспыхнуло явное любопытство.

– А вы, черт возьми, еще кто такой?

Ходить вокруг да около в такой момент не следовало.

– Полагаю, я могу быть вашим братом.

Лицо Виктора изменилось, став еще бледнее, если это вообще было возможно. Он взглянул на Бонно:

– Он – тот самый «родственник», увидеться с которым мы приплыли?

Бонно кивнул.

– А с ним – моя сестра Лизетт. Я рассказывал тебе о ней.

– Да, – произнес Виктор, мельком взглянув на девушку. Затем он вновь стал изучать Максимилиана, и в его глазах читалась странная враждебность. – Я всегда знал, что у моего отца-ублюдка была где-то еще одна семья. Он вечно отказывался говорить с матерью о том плавании в Англию.

– С матерью? – спросил Максимилиан хрипло. – С какой матерью?

– С моей матерью, – ответил Виктор.

– Ты никогда не говорил, что у тебя была мать, – сказал Бонно, вздрогнув.

– Ты никогда не спрашивал. В любом случае она умерла задолго до нашей встречи. – Скрестив руки на груди, Виктор холодно разглядывал Максимилиана. – И да, брат, я уверен, что ты посчитал бы ее недостойной нашей семьи. Я могу это сказать даже по твоей одежде. Она была простой служанкой в таверне, и мой треклятый отец никогда не давал ей об этом забыть. Но она любила ублюдка до самого дня его смерти, а это кое-что да значит.

Максимилиан силился понять, почему этот разговор свернул в столь неожиданном направлении.

– Ты говоришь, что Найджел Кейл не только притворялся твоим отцом, но и заставил тебя считать некую женщину своей матерью?

Пришла очередь Виктора вздрогнуть.

– Уверяю, моя мать действительно была таковой. И если она мне не лгала, то и Найджел Кейл был моим отцом.

Максимилиан не знал, что и думать.

– Нет, твоим настоящим отцом был Сидни Кейл, а твоей настоящей матерью была Тибби Кейл. Найджел похитил тебя незадолго до твоего пятилетия.

– Похитил меня! – произнес Виктор. – Черта с два. Я помню себя в пятилетнем возрасте. Отец тогда уже уволился с флота, чтобы… – Он замер. – Питер, – прошептал он. – Речь о Питере.

Лизетт встала рядом с Максимилианом.

– Ты – не Питер?

– Нет, – ответил Виктор. – Он был моим сводным братом. Мой отец сказал нам, что… Питер был его внебрачным ребенком, чья мать умерла. – Его выражение стало угрюмым. – Я должен был знать, что это ложь.

Максимилиана охватила такая тоска, что он едва мог дышать. Виктор не был его братом. Виктор не был Питером! А ведь Максимилиан был так уверен…

– Но у тебя платок Питера, – произнес он хрипло. – Я предположил, что… что…

– Твое предположение было ошибочным, – сказал Виктор, и его тон вновь стал воинственным. – Питер оставил его в своем бюро, когда в ярости отправился за отцом в Гел.

– Вы не жили в Геле?

– Нет, – ответил Виктор коротко. – Мы трое – мать, Питер и я – жили в домике в соседней деревне, где мать работала прачкой, чтобы хоть как-то оплатить «исцеление» отца, которое так никогда и не наступило. – Он закашлялся. – Питер и я были подмастерьями у плотника… Но все время говорили о том, чтобы пойти вместе в армию и сражаться против Бонни.

Максимилиан был словно в тумане. Питер, наследник герцога, был вынужден работать подмастерьем у плотника? Господи боже, о чем дед Найджел только думал, забирая его из семьи ради такого?

– В тот день, когда Питер отправился в Гел, – продолжил Виктор, – он прочел нечто, что взбесило его. Он сказал, что добьется от отца правды насчет того, кем была его мать. – Виктор со свистом втянул воздух, и выражение его глаз стало печальным. – Он так никогда и не вернулся. Позже один из жителей Гела рассказал мне, что они с отцом повздорили. Люди считали, что один из них случайно сбил свечу, из-за чего в доме начался пожар.

Пока Виктор об этом рассказывал, Лизетт взяла Максимилиана за руку, и теперь он понял, что сжал ее руку так сильно, что его ногти впились в ее ладонь.

Но она этого, похоже, не заметила. В глазах у нее стояли слезы. Слезы жалости к нему. Она плакала из-за него и его потери.

– Мне так жаль, Макс, – сказала она. – Мне так жаль.

Виктор начал задыхаться, и доктор Уорт взглянул на Максимилиана:

– Мы могли бы продолжить позже?

– Нет, – произнес Виктор сдавленно. – Мне просто нужно… одно мгновение. Я проделал весь этот путь… чтобы найти свою семью. И теперь хочу узнать правду.

Взволнованный доктор Уорт дал ему бокал вина. Виктор отпил немного, и его дыхание успокоилось. Он посмотрел на Максимилиана.

– Значит, ты брат Питера. – Его голос стал пустым. – Не мой.

– Да, – сумел выдавить из себя Максимилиан.

Виктор выглядел явно разочарованным.

– Я думал, что, возможно, у отца есть… еще одна тайная семья в Англии. Что у меня даже может быть еще один сводный брат. – Судя по его выражению лица, он ощущал такую же пустоту, что и Максимилиан. – Но у меня нет никого.

– На самом деле, – сказал Максимилиан, сочувствуя его горю, – поскольку Найджел Кейл был мои двоюродным дедом, ты теперь являешься моим кузеном.

– Правда? – В голосе Виктора зазвучала надежда. Однако затем он нахмурился. – Но это вряд ли имеет значение, правда?

– Ты о чем?

– Это все было из-за Питера. Все разыскивали Питера. – Он вновь зашелся кашлем, и его приступ продолжался несколько минут. Затем Виктор заговорил тише: – Меня, черт возьми, никто даже не искал.

Максимилиан ощутил сильное раздражение.

– До этого момента я даже не знал о твоем существовании. Никто не знал.

Виктор покачал головой:

– Сыщик должен был отправить отчет твоему отцу. Который он проигнорировал. И ты проигнорировал.

– Какой сыщик? – спросил Максимилиан резко.