— О, лорда Гарри интересуют египетские древности?

— Не знаю. Он просто сказал, что мое описание подействовало на него «чарующе». Еще сказал, что я очень красиво говорю.

— Неужели? Как мило.

Пенелопа задумалась, что еще чарующего нашел лорд Гарри в девушке.

— Он сказал, что был бы счастлив прийти на музицирование и взглянуть на коллекцию собственными глазами, но мне пришлось объяснить, что лорд Берлингтон обычно запирает эту комнату.

— Но сейчас она не заперта, — заметила Пенелопа.

— Нет, но только потому, что беднягу мопса заперли в другой комнате и он загадил ковер. Я не знала, что это случится, когда говорила с лордом Гарри.

— Выходит, он не знал, что комната будет открыта.

— Жаль. Наверное, если бы знал, что может увидеть коллекцию, то пришел бы сегодня.

— Уверена, он отсутствует не случайно, — сказала Пенелопа.

Ведь он наверняка знал, что она будет здесь, и все же не явился. Очевидно, ему помешали какие-то важные дела. Может, знал, что эта маленькая горничная будет занята сегодня вечером, и нашел себе развлечение на стороне. Лорд Гарри в конечном счете не тот человек, который отложит все другие дела, чтобы прийти поглазеть на древние безделушки.

— Мисс, если я вам не нужна, я лучше вернусь на свою скамейку. Ее светлость очень беспокоится, как бы кто-нибудь не забрел по случайности в другую комнату и не увидел, в каком ужасающем состоянии полы. Она заставила меня пообещать, что я буду дежурить и направлять гостей в нужную сторону.

— Да, хорошо. Спасибо.

Горничная повернулась к двери, собираясь выйти, но остановилась, словно что-то вспомнила в последнюю минуту.

— Вот еще что, мисс, — заметила она осторожно. — Моя хозяйка очень беспокоится из-за пола, а хозяина заботит лишь его коллекция. Позвольте сказать, что он потребовал, чтобы я пообещала ему, что буду предупреждать всех, кто придет сюда, чтобы ничего не трогали.

— Ладно. Буду держать руки при себе. Я ведь пришла сюда проветриться и только.

Перед уходом девушка присела в реверансе.

— Спасибо, мисс.

Наконец Пенелопа осталась наедине с сокровищами. Какая красота!

Но изящная баночка с ложечкой привели ее в замешательство. Подлинные ли это предметы? Не стал ли лорд Берлингтон жертвой мошенников, охотящихся на простофиль с денежными мешками? Насколько она знала лорда Берлингтона, он вполне подходил под это определение.

Если же какой-то из этих предметов поддельный, кое-кто захотел бы это выяснить. Если бы только у нее была бумага, она могла бы описать то, что здесь увидела; какие-то важные детали, которые могли бы помочь вывести мошенников на чистую воду. Боже, а не стоит ли рассказать об этом профессору Олдему? Если ей удастся помешать жуликам одурачить джентльменов, тогда, возможно, и Энтони более серьезно отнесется к ее увлечению египтологией.

В дальнем конце комнаты стоял стол. Может, там она найдет письменные принадлежности, чтобы сделать кое-какие записи. Пенелопа бросилась к столу и, проверив ящики, быстро нашла что искала. Надо же, а она уже решила, что напрасно потеряла вечер!

Пенелопа села за стол, сожалея, что никто не подумал об освещении в этой части комнаты. Но только она приложила перо к бумаге, как ее внимание привлек посторонний звук. Пенелопа подняла глаза, но комната по-прежнему оставалась пустой, а дверь — закрытой. Пенелопа уже решила, что ей померещилось, но звук повторился.

Звук исходил от окна на противоположной стене комнаты. Скорее похожий на скрип, чем на стук. Затем колыхнулись шторы, как от дуновения ветра снаружи. Скрип не прекращался, и источник его происхождения уже не вызывал сомнений.

В комнату с сокровищами лорда Берлингтона пытался проникнуть грабитель!


Черт знает что! Об этот проклятый подоконник Берлингтона он порвал штаны и загнал занозу в самое неподходящее место. Стараясь изо всех сил не высказать вслух мысленных ругательств, Гарри перелез в комнату.

И испытал весьма неприятные ощущения, когда что-то увесистое обрушилось на его голову.

— Проклятие! Какого дьявола…

Тут он увидел того, кто нанес ему этот увесистый удар. Пенелопа…

— Пенелопа?

— Лорд Гарри?

Обманчиво слабая женщина выглядела не менее изумленной, чем он. Правда, в отличие от него не испытывала головокружения, что он воспринял как хороший признак, поскольку отчаянно пытался сохранить вертикальное положение. Если бы Пенелопа зашаталась, и ему пришлось бы протянуть ей руку помощи, они оба — в чем он не сомневался — рухнули бы на пол.

— Что, спрашивается, вы здесь делаете, забравшись в окно лорда Берлингтона? — спросила она.

— Ах, мисс Растмур, — сказал он, так и не ответив на ее вопрос, — как приятно вас видеть. И как чудесно, что вы решили огреть меня всего лишь раз этим, э-э, предметом.

Пенелопа моргнула раз, потом еще и перевела взгляд на объект в своих руках. Он был явно из Египта. Вырезан из дерева. Гарри с легкостью его узнал. Они с Олдемом вырыли его из гробницы. Предмет изображал гигантский фаллос.

Мисс Растмур, однако, могла и не догадываться, чем ударила его по голове. На ее лице возникло выражение раскаяния. Он испытывал аналогичное чувство. Будь оно все проклято, шишка на затылке, которой она его наградила, невыносимо болела.

— Прошу прощения! — воскликнула она. — Я сделала вам больно?

— Что? Этим крошечным предметом? Разумеется, нет!

— Да… но он довольно тяжелый, не так ли? Вы уверены, что я не причинила вам вреда?

Слава Богу, боль мешала ему в полной мере получить удовольствие от деликатной ситуации. Мисс Растмур, размахивающая этим предметом, выглядела слишком забавно, чтобы можно было не расхохотаться. Но смех привлек бы нежелательное внимание, а это не сулило ничего хорошего. Его здесь сегодня не ждали.

— Я в порядке, — сказал он. — Но какого дьявола… Немедленно положите эту вещь, ладно?

Что она и сделала. Сделала, да не совсем. Поставила на ближайший стол на основание. Проклятая штуковина стояла, нахально глядя в потолок, что определенно выглядело неприлично.

Но мисс Растмур не обращала на нее внимания.

— Что вы себе позволяете, влезая вот так в окно?

— Я могу задать аналогичный вопрос, — ответил он.

— Я в окно не влезала.

— Но вы здесь. Что вы здесь делаете, мисс Растмур?

— Я пришла на музыкальный вечер барышень Берлингтон. И меня впустили в переднюю дверь.

— Но что вы делаете здесь? В этой комнате?

— Это, лорд Гарри, комната отдыха для дам. И я удалилась отдохнуть.

Он вскинул бровь и переместил взгляд на фаллос.

— С этим?

Хотя, возможно, она не знала, что это. Лицо Пенелопы приобрело прелестный пунцовый оттенок. Она все еще стояла по соседству с сомнительным предметом, а потом уложила его на бок. Теперь он указывал прямо на нее. Гаррис не знал, какое положение вызывало больше смущения, прежнее или настоящее. Или мысль о том, что мисс Растмур пожелала уединиться с этой штуковиной.

— Уверена, лорду Берлингтону придется не по вкусу ваше вторжение в его дом подобным образом, — произнесла Пенелопа и отошла от фаллоса, переместившись к полке над незажженным камином с кое-как разложенными на ней мелкими археологическими находками.

Проклятие, его отвлекло тонкое платье девушки, соблазнительно обтянувшее ее формы. Он давно должен был придумать оправдание. Итак, зачем он влез в чужое окно?

— Я пришел сюда за… то есть…

— Не утруждайте себя придумыванием лжи. Я доподлинно знаю, почему вы здесь, лорд Гарри, — сказала Пенелопа, повернувшись к нему.

Ее платье повернулось следом за ней, и он получил удовольствие снова лицезреть округлости ее фигуры, не говоря уже о лодыжке. Нужно сосредоточиться на более важных делах и постараться понять смысл ее слов. Может ли она на самом деле знать причину его появления здесь?

— Знаете?

— Да, — ответила Пенелопа. — И не ждите, что отнесусь к этому с одобрением.

— По правде говоря, я не ожидал, что вы узнаете об этом.

Пенелопа самодовольно улыбнулась:

— Но, как видите, знаю.

Она прикусила губу, как будто задумалась. Гаррис наблюдал за ней, надеясь, что она не поднимет крик и не сдаст его Берлингтону. Что было бы весьма некстати и заставило бы человека перепрятать коллекцию старательнее. Отыскать ее потом будет чертовски трудно. Старый зануда тем временем успеет распродать ее по частям своим анонимным покупателям.

— Мне бы хотелось приказать вам больше этого не делать, но сомневаюсь, что вы согласитесь, — продолжала Пенелопа.

— Скорее всего нет.

Она нахмурилась.

— Будучи мужчиной, вы вряд ли подчинитесь.

— Вероятно, если бы вы поняли всю безотлагательность состояния дел…

Его слова, похоже, привели Пенелопу в ужас.

— Лорд Гарри! Уверяю вас, что не желаю понимать больше того, что понимаю.

— Но вопрос исключительно сложный, — попытался он объяснить. — И не столь низменный, как вы, вероятно, полагаете, мисс Растмур.

— Да?

— Это вопрос жизни и смерти.

Было ясно, что она не верит. Пенелопа закатила глаза.

— Честно говоря, лорд Гарри, я абсолютно уверена, что никто еще не умирал от невозможности достичь вашей цели.

— Если бы вы только знали всю меру отчаяния, мисс Растмур. Человек в моем положении пустился бы во все тяжкие.

— Умоляю вас, сэр! Я не желаю ничего слышать о ваших тяжких. Как, спрашивается, можете вы надеяться, что я смирюсь с этим? Когда в соседней комнате полно народа! Это… неприлично!

— Если бы вы позволили мне объяснить, то поняли бы, что все делается с благороднейшими намерениями.

Это заставило Пенелопу задуматься. Ее светлые брови изогнулись, и глаза округлились.