— А мистер Маркленд показался тебе добропорядочным?

— Он спас мне жизнь, как я могу сказать о нем что-то плохое? — смеясь, ответила Пенелопа, видя озабоченность подруги внешней благопристойностью. — Ну да, он показался мне вполне добропорядочным. Достаточно приличным по крайней мере, чтобы не состоять в хороших отношениях с лордом Гарри, насколько я поняла.

— Да?

— Да, но это ничего не значит. Они с лордом Гарри ровесники, и наверняка их пути время от времени пересекаются. Возможно, мистер Честертон сообщил ему о сомнительной репутации лорда Гарри; не знаю, что за кошка между ними пробежала.

— Значит, мистер Маркленд тебе не понравился?

— Трудно сказать, понравился или нет. Но впечатление производит хорошее.

— Такое же, как мистер Честертон?

— Феррел Честертон? Боже, как я не догадалась захватить свои акварельные краски, чтобы подробно запечатлеть для тебя это событие, Мария!

— Я просто беспокоюсь о тебе, — сказала Мария. — Хочу знать, что за люди окружают тебя в последнее время. Вот и все.

— Не беспокойся. Как только закончу свои дела с лордом Гарри, вряд ли еще когда-нибудь увижусь с этим мистером Марклендом или наглецом мистером Честертоном. Разумеется, ни один из них не достоин находиться в нашем рафинированном кругу, Мария. Потерпи немножко. Как только получу от лорда Гарри то, что мне нужно, постараемся навсегда забыть и о Маркленде, и о Честертоне.

Но Мария в этом усомнилась.

— Надеюсь, что ты права, Пенелопа.

— Разумеется, права. А теперь давай посмотрим, права ли я насчет этого платья для тебя. Позвать горничную, чтобы проверить, как оно сидит на тебе?

— Если считаешь, что что-то может идти моей неуклюжей фигуре, поступай как знаешь, — ответила Мария тоном, свойственным на этот раз скорее ей, чем ее тетке.

Пенелопа позвонила в колокольчик. Как это будет здорово — сделать наконец то, чего давно хотелось: заставить Марию сверкать. Раз у девушки появилось такое желание, Пенелопа приложит максимум усилий, чтобы на бал к леди Берлингтон Мария Брэдли явилась неузнаваемой.


Глава 10

Он был прав. Леди Берлингтон и в самом деле что-то затевала. Но что именно, Гаррис пока не догадывался. Внутренний голос подсказывал ему, что она знала больше о похищенных артефактах, «собранных» ее мужем, чем не причастная ни к чему жена.

Он старался держаться в тени, но с момента прибытия с Феррелом наблюдал, как ястреб, за леди Берлингтон. Она вела себя как внимательная хозяйка и устроила грандиозный спектакль из радушия, с каким принимала гостей, но Гаррис заметил в ней некоторую рассеянность. Несколько раз он видел, как она посматривала на часы, словно ждала прибытия еще кого-то. Или чего-то… И потаенные взгляды, которые бросала на запертую теперь комнату с сокровищем, тоже свидетельствовали о многом.

Если он намерен вернуть себе эти вещи, то должен понять, что происходит, и понять это быстро. Если коллекцию распродадут по частям, его надежда выкупить профессора Олдема станет призрачной, а то и вовсе растает. Но как разгадать, что леди Берлингтон задумала?

Правда, Гаррис знал один простой способ. Леди Берлингтон дала ему ясно понять, что охотно ответит на любые его заигрывания. Чтоб ей пусто было, но она чуть не вынудила его на нечто большее, чем заигрывания, когда увидела притаившимся в засаде. Тогда, чтобы не выдать себя, ему поневоле пришлось притвориться, что он напился и пошел искать себе развлечения подобного рода.

Но сегодня у него на это не хватило бы духу. Женщина, хоть и была довольно привлекательной, желания в нем не возбуждала. Гаррис сомневался, что у него получилось бы даже притвориться. Похоже, он превращался в какого-то жалкого подонка! Но он непременно сделает то, что должен сделать. Даже если сама мысль об этом заставляла его содрогаться.

Пока он раздумывал над этим, его взгляд упал на новую фигуру, появившуюся в бальном зале. Это была мисс Растмур, и выглядела она потрясающе. Он поймал себя на том, что ее появление застало его врасплох.

К несчастью, интерес к ней разжигать ему не приходилось.

В белом платье, открывающем ее молочную кожу несколько более откровенно, чем Гаррису хотелось бы, она вся словно светилась. Зачем, спрашивается, ей понадобилось так обнажаться? Ее молодую грудь, практически вываливающуюся из выреза, трудно было не заметить мужчине, не говоря уже о том, чтобы вообразить в полной красе, чем, собственно, он теперь и занимался. Мисс Растмур имела грудь на зависть всем. А выше, над этими драгоценными округлостями красовался скарабей. Гаррис, безусловно, предпочел бы утверждать, что его похотливый взгляд приковал амулет, но это было бы ложью.

Мисс Растмур была ослепительна, и он не мог оставаться равнодушным. Но хуже было то, что, заметив его, она расплылась в улыбке, от которой комната занялась огнем. По крайней мере, он это почувствовал.

Девушка прибыла с матерью. Не имея удовольствия быть с ней знакомым, Гаррис теперь ощутил необходимость восполнить этот пробел. Судя по тому, как она на него смотрела, он понял, что знакомства не избежать, и направился к ним, пробираясь сквозь толпу.

— А вот и он, матушка, — услышал он, как сказала мисс Растмур, когда подошел ближе. — Вот мой дорогой жених. Видишь? И вовсе он не противный, как ты утверждаешь.

Гаррис поклонился.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Растмур.

— Я всегда думала, что познакомлюсь со своим зятем до того, как он станет женихом моей дочери, — произнесла матрона.

Гаррис предпочел ничего не говорить о своей теще, которая, возможно, не вызвала бы у него удивления, если бы даже на ее голове вместо волос вдруг выросли змеи. Он решил очаровательно улыбнуться:

— А я всегда полагал, что леди Растмур, о которой я слышал столько всего хорошего, будет женщиной более почтенного возраста. Я скорее принял бы вас за свою будущую свояченицу.

Он не знал, попал ли в цель, но дама от дальнейшей язвительности отказалась, хотя холодная неприязнь в ее глазах осталась. Что, как ни странно, пошатнуло до некоторой степени его душевное равновесие. Не все ли ему равно, как женщина к нему относится?

Вмешательство Пенелопы разрядило напряженность.

— О, я так и знала, что вы станете друзьями. А теперь, матушка, с твоего позволения я бы удалилась. Я понимаю, что мы только что прибыли, но мне кажется, что лорд Гарри хочет пригласить меня на танец.

Хочет? Но, учитывая то обстоятельство, что в противном случае будет стоять, подвергаясь пристальному изучению — и наверняка будет забракован — этой строгой родительницей, Гарри решил, что скорее всего хочет. Танец с мисс Растмур показался более заманчивым, чем испытующий материнский взгляд.

Горгона нехотя дала свое позволение, и Гаррис повел мисс Растмур в танцевальный круг. Пары только начали собираться для следующего тура; его невеста точно рассчитала время. Едва они заняли места напротив друг друга для зажигательного контрданса, как Гаррис осознал, что надеялся на вальс. Обнять мисс Растмур было бы весьма приятно.

— Похоже, утреннее злоключение на вас совсем не отразилось, мисс Растмур, — сказал он, пока они ждали, когда заиграет музыка.

— Да, я в полном порядке. Спасибо, — ответила она, оглядывая толпу вокруг них. — Мне повезло, что все закончилось лучше, чем могло бы. К счастью, мистер Маркленд оказался в нужном месте и в нужное время, и все обошлось.

Проклятие! Если кто-то и должен был прийти ей на помощь, то почему им оказался именно Маркленд? И почему она выглядит такой взволнованной, произнося его чертово имя?

В этот момент заиграла музыка, что оказалось как нельзя кстати. Гаррис не был уверен, что прозвучавшее в этот миг в его голове богохульство осталось непроизнесенным. Возможно, он высказал его вслух.

— Что это было? — полюбопытствовала мисс Растмур, подавшись к нему.

— Ничего, — ответил он, надеясь, что следующие слова, возникшие в голове, там и остались.

Слова эти хотя и были менее горькими, но в такой же степени нечестивыми, как, впрочем, и он сам, будучи в который раз не в состоянии оторвать взгляд от колеблющейся женской плоти с покоящимся на ней скарабеем. И тот факт, что мисс Растмур провокационно наклонилась к нему, не мог изменить направления его мыслей.

Но настало время переключить внимание на дела насущные. Объявили танец, и он обнаружил, что не может сосредоточиться. Видимо, он предпочел бы заняться чем-то более заманчивым.

— На самом деле серьезная опасность вам не угрожала, дорогая, — заметил он и, следуя примеру остальных кавалеров, поклонился своей партнерше. — Я был поблизости. Лошади не могли далеко ускакать.

Присев в реверансе, мисс Растмур рассмеялась.

— Но и на этом коротком расстоянии они едва не вытряхнули меня из коляски. Вижу, что вы мистера Маркленда по какой-то причине не жалуете, но, прошу, позвольте мне быть ему благодарной.

Новый поток мысленного богохульства.

— Конечно, я благодарен, что вы не пострадали, — согласился он, решив на этом закрыть тему. — Вижу, вы сегодня снова надели вашего прелестного скарабея.

— Мне все равно, что меня в нем видят снова и снова, — ответила она, как будто он обвинил ее в ужасном нарушении модных правил. — Он мне безумно нравится.

— Почему бы и нет? Он почти так же прелестен, как и вы.

Она снова улыбнулась и, двинувшись вперед в первых па танца, слегка задела его юбками. И он не совсем понял, откуда вдруг взялась эта обдавшая его волна теплого воздуха, но должен был признаться, что получил от этого удовольствие.

— О, вы умеете льстить, сэр.

— Я многое умею, мисс Растмур.

Она взглянула на него из-под изогнутых бровей.

— Ничуть в этом не сомневаюсь. Жаль, что танцы не входят в их число. Вам следовало повернуться влево, лорд Гарри.