– Шахты? – Дженкс с усмешкой взглянул на баронета. – Золотые прииски, что ли? В Англии?..

– Да, конечно, – кивнул Фредди.

Вообще-то в местных шахтах добывали уголь и свинец, но ведь свинец – предшественник золота, не так ли? По крайней мере, так утверждали многие поколения алхимиков.

– Очень сомневаюсь… – отозвался Дженкс. – Я точно знаю: это золото должно было откуда-то появиться.

– Все откуда-то появляется, – со вздохом изрек Фредди. – Вот вы, например, явились из Лондона. Да и я тоже.

– Вот именно! И поверьте, оттуда же недавно приехал кто-то еще… – Немного помолчав, Дженкс спросил: – Кто-нибудь приезжал сюда в последнее время?

– Откуда мне знать? – Фредди пожал плечами. – Возможно, кто-нибудь и приезжал… У нас ведь тут еще и работники, которые всю весну ходят от одного хозяина к другому. В общем, много разных людей, за всеми не уследишь… – Каждый заданный полицейским вопрос порождал множество других, поэтому Фредди наконец-то решил задать свой собственный. – Скажите, мистер Дженкс, а почему вы так уверены, что найдете искомые ответы именно у нас?

– Хорошо, что вы об этом спросили, – кивнул Дженкс. Усевшись на край письменного стола – Фредди мысленно застонал, – он с многозначительным видом поднял вверх указательный палец и проговорил: – Во-первых, потому что к северу от Донкастера были найдены три пустых сундука, принадлежащих Королевскому монетному двору. Во-вторых, потому что на север собиралась сбежать одна горничная, у которой обнаружили золотой браслет свежего литья.

– Вот и поезжайте в Донкастер, – пробурчал Килинг и рухнул обратно на стул с видом полнейшего безразличия.

– А в-третьих… – Не обращая на фермера ни малейшего внимания, Дженкс сообщил: – Ходят слухи, что золото нашли неподалеку от побережья. От вашего побережья. А ведь здесь золото никогда не водилось…

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – пробормотал Килинг.

– И наконец, – Дженкс опять поднял вверх палец, – одна очень подозрительная парочка направляется на север из Нортгемптона. Едут по той же дороге, по которой прибыл я. У них вроде украли что-то ценное, но они не заявляли мне о краже. С чего бы это, а?

– Не сказали, потому что вы им не понравились, – пробурчал фермер.

«Когда Дженкс отсюда уберется, надо будет угостить Килинга стаканчиком бренди… или чего-нибудь еще», – решил Фредди. Пожалуй, он даже не пожалеет портвейн двадцатилетней выдержки…

– Ошибаетесь. – Дженкс смерил фермера гневным взглядом. – Они замышляют нечто противозаконное, поэтому и не хотят общаться с полицией.

– Такое случается, – согласился Фредди. – В Англии хватает разных злоумышленников. Но если люди захотели отправиться на север, это еще не значит, что…

– Ошибаетесь – значит! – перебил Дженкс. – Это означает, что они…

– Прошу прощения, сэр Фредерик, – опять возник в открытых дверях кабинета дворецкий. – Прибыли ваши племянники.

– Мои… Ховз, как вы сказали? – Фредди не имел понятия, о ком речь.

В следующее мгновение в кабинет ворвалась молоденькая блондинка, которую Фредди видел впервые в жизни.

– О, дядюшка! – вскричала она. – Как я рада вас видеть! – Обежав письменный стол, девушка бросилась к нему и уселась на колени. – Умоляю, – прошептала она, – подыграйте мне, а я потом все объясню.

Фредди бросил взгляд на дверь, где стоял, скрестив на груди руки сурового вида черноволосый мужчина – его предполагаемый племянник? Потом он перевел взгляд на Дженкса, взиравшего на происходящее с величайшим раздражением.

Раздражение полицейского все и решило. Фредди отечески потрепал девушку по плечу и с улыбкой проговорил:

– Ну, полно, дорогая… Я очень рад тебя видеть. Как мило, что вы проделали такой долгий путь, чтобы повидать старого дядюшку.

Одарив баронета благодарным взглядом, девушка встала. Фредди тоже поднялся и жестом предложил ей свой стул.

Устремив на них пристальный взгляд, Дженкс осведомился:

– И как же ее зовут? Вы должны знать, если она действительно ваша племянница.

– Когда она была маленькой, я всегда называл ее Петуньей, – с умильной улыбкой произнес Фредди. – Ах, мне не следовало вам об этом сообщать! Теперь она станет смущаться.

– Разве вы можете меня смутить, дорогой дядя. – Бледно-голубые глаза девушки лукаво блеснули. – Но теперь меня зовут Джорджетта. То есть миссис Кроу. Вы еще не знакомы с моим супругом, но он вам обязательно понравится.

Покосившись на Дженкса, Фредди спросил:

– Не они ли та подозрительная пара, о которых вы мне рассказывали, мистер Дженкс? Очень, знаете ли, обидно… Неужели вы могли в чем-то заподозрить моих родственников? Похоже, вам-то родственные чувства неведомы.

Полицейский скрипнул зубами.

– Не испытываю в них нужды, сэр Фредерик. Что ж, с вашего позволения… – Резко развернувшись, он вышел из кабинета.

Тут Килинг встал и с ухмылкой проговорил:

– Ну, у вас теперь и без меня полный дом гостей. Так что я, пожалуй, пойду, если мы с вами уже закончили.

Фредди шагнул к фермеру и тихо спросил:

– А как же насчет Линтон?..

– Я знаю, что вы хотите как лучше, сэр, – ответил Килинг. – Да только вам нас не понять – разные мы люди. Старые обычаи живут долго, и не нам их отменять.

Коротко поклонившись, фермер вышел за дверь.

Фредди в отчаянии смотрел ему вслед. Такому работнику нельзя доверять! Но от Килинга слишком многое зависело… Так что, увы, придется смириться и помалкивать.

Баронет вздохнул и вопросительно посмотрел на черноволосого мужчину. Самоназванный племянник переступил порог кабинета и, притворив за собой дверь, сказал:

– Благодарю вас… гм…

– Сэр Фредерик Чаппл, или дядюшка Фредди, если угодно. А это Рейберн-Холл, Нортумберленд.

– Да, я знаю, что мы в Нортумберленде, – произнесла девушка. – И меня действительно зовут Джорджетта. Но моя фамилия…

– Не надо, не говорите. Ни слова больше. Тогда у меня не возникнет соблазна навести о вас справки, – улыбнулся Фредди. – Я не знаю, кто вы такие, но поскольку ваше появление разозлило Дженкса сверх всякой меры, рад принимать вас в своем доме.

– Мы не убийцы и не воры! – воскликнула Джорджетта. – А Дженкс досаждает нам уже целую неделю: то мы ехали на север следом за ним, то он за нами…

– О да, это он умеет.

– Я медик, – сообщил черноволосый. – Хьюго Кроу. Мы сказали Дженксу, что вы обещали нам работу, но это лишь благовидный предлог пожить некоторое время в ваших краях.

– А по какой причине? Впрочем, нет, не говорите. В ваших глазах я вижу золотистые искры. У вас обоих. Но это не важно, мистер Кроу. Теперь вы – мой доктор.

Фредди повернулся к Джорджетте и спросил:

– А вы чем занимаетесь? – Баронет понимал, что с его стороны это чистое безрассудство – принимать в своем доме людей, которых он совершенно не знал… однако оказал же он гостеприимство Дженксу… А эти двое уже сейчас нравились ему куда больше, нежели нагловатый полицейский.

Поднявшись со стула, Джорджетта ответила:

– Я, можно сказать, существо декоративной породы и совершенно ничего не умею. Хотя, когда нужно, могу таскать разные предметы. Специализируюсь на стопках книг, корзинах с одеждой для стирки и детях – от самого малого размера до среднего.

Фредди ненадолго задумался, потом сказал:

– В таком случае у меня идея. Если вы оба не возражаете, я предоставлю вам завтра работу.

Молодые люди переглянулись, затем Хьюго сказал:

– У нас нет возражений.

– Вот и хорошо, – кивнул Фредди и распахнул дверь кабинета. – Сейчас дворецкий покажет вам вашу комнату. – Он еще раз окинул гостей взглядом. – Вы, похоже, очень устали в дороге, так что устраивайтесь, а я попозже пришлю вам ужин.

Когда молодые люди удалились, баронет с улыбкой пробормотал:

– Забавно, однако же… Похоже, жизнь в Нортумберленде окажется не такой уж скучной.


– Вы дрожите, – заметил Хьюго.

– Это потому, что в комнате холодно, – сказала Джорджетта. Разрази его гром, этого ученого! Замечает все, что замечать не надо.

Холодно? Хьюго пожал плечами. В комнате было тепло и очень уютно. В камине весело пылало пламя, возле одной из стен помещался письменный стол, а напротив него находилась гардеробная. Ковер на полу и тканый гобелен на обшитой темными панелями стене радовали взор, а посреди комнаты стояла огромная кровать – одна-единственная широкая кровать. О господи, неужели опять…

Всю неделю, ночь за ночью, они вполне справлялись. Если их у какого-нибудь постоялого двора настигал Дженкс, им приходилось изображать супругов Кроу. Если же сыщика не было поблизости, то они останавливались на ночлег в качестве брата и сестры и занимали отдельные комнаты. Такие остановки приносили Джорджетте несказанное облегчение, и она с чистой совестью могла пожелать Хьюго доброй ночи, не подвергая сомнению собственные слова.

Но в тех случаях, когда им приходилось спать в одной комнате… О, это были ужасные ночи, ввергавшие ее в состояние… Как ни назови это странное чувство, но оно терзало Джорджетту постоянно все то время, что она не спала. Она, например, чувствовала стеснение в груди, когда смотрела на Хьюго. И ей ужасно хотелось к нему прикоснуться, хотелось быть с ним рядом – как можно ближе к нему.

И она очень боялась утренних пробуждений. Боялась, что вот проснется утром – и увидит, что Хьюго исчез. И еще хуже было в тех случаях, когда она ему улыбалась, а он отворачивался от нее и зарывался в свои книги – только ради того, чтобы узнать нечто такое, чего раньше не знал. Как будто погоня за знаниями сама по себе была величайшей ценностью…

Что же касается мистера Секингтона, то их возница ничему не удивлялся. Хьюго хорошо ему заплатил, и он держал свои мысли при себе. Сейчас он уже пустился в обратный путь в Нортгемптон со значительно потяжелевшим кошельком. А вот кошелек ее спутника значительно полегчал.

И вот теперь они с Хьюго снова оказались в одной комнате с единственной кроватью. Джорджетта не знала, куда девать глаза: не могла заставить себя посмотреть на кровать, но на Хьюго тоже не могла. В конце концов выход нашелся: она уставилась на висевший напротив камина огромный гобелен, изображавший лес. Но это был не веселенький и улыбчивый лесок из волшебной сказки, нет: это был темный и мрачный лес, отчетливо представленный во всех своих пугающих подробностях. На переднем плане старый пень протягивал куда-то вверх единственную свою уцелевшую веточку. Земля же под деревьями свирепо пенилась – точно синевато-зеленые волны в штормовом море.