Хьюго обдумывал свой ответ, перекатывая на ладони золотую каплю. В душе возникло мелочное побуждение утаить от Дженкса кое-какие сведения. Ведь сыщик уже и так осложнил их с Джорджеттой путешествие на север самым досадным образом – вынудил назваться мужем и женой.

Впрочем, это оказалось не так трудно, как он предполагал сначала. А если честно, вышло очень даже неплохо, за исключением мечтаний о доме, домашнем очаге и постели.

Но в пользу того, чтобы открыть Дженксу правду, был один очень важный довод – найденный в Донкастере обгоревший труп. А еще – пуля, выпущенная в бок Килингу, рана примерно недельной давности. А что, если эту пулю выпустил человек, которого потом подстерегли и убили в Донкастере, чтобы завладеть его богатством?

А еще была бедняжка мисс Линтон, получившая плату золотом от человека, который обесчестил ее силой или, по крайней мере, вынудил уступить в минуту отчаянной нужды.

Все эти соображения перевесили, и Хьюго снова протянул сыщику золото со словами:

– Вчера арендатор Килинг дал мне это как плату за лечение.

Хьюго уронил золотую каплю в протянутую ладонь Дженкса. Тот покосился на золото и проворчал:

– Должно быть, чертовски сложным оказалось лечение. Не иначе вы соорудили ему новую ногу из часовой пружины.

– Вряд ли сумел бы. – Хьюго вытер ладонь носовым платком – это гнусное золото теперь казалось ему грязным. – Подозреваю, что Килинг просто хотел купить мое молчание.

– Значит, не сработало. – Дженкс ненадолго задумался, потом спросил: – А какова же цена вашего молчания? Похоже, она очень высокая, раз уж золота оказалось недостаточно.

Хьюго убрал платок обратно в карман и тихо ответил:

– Для правильного слушателя мои слова бесплатны.

– Гм… – Дженкс опустил золото в карман и двинулся дальше. Дойдя до конца коридора, откуда открывалась парадная лестница холла, сыщик резко остановился. – Вы и ваша… жена… Вчера вы куда-то исчезали, не так ли?

– Никто и ничто не исчезает просто так. Это противоречило бы закону сохранения массы, – ответил Хьюго. – Вы, кажется, в чем-то меня подозреваете? А ведь я отдал вам золото, мистер Дженкс.

– Подозревать – моя работа, точно так же как ваша – лечить людей.

– Справедливое замечание, – согласился Хьюго. – Хотя знаете… меня ведь предназначали в священнослужители. Разве вас не мучила бы совесть, если бы вы стали подозревать человека в сутане, а?

– Нет, – тут же ответил Дженкс. – Потому что принцип господства права у меня в крови.

– Вот как? Тогда желаю вам прекрасно провести время в обнимку с вашими подозрениями, – сказал Хьюго. – Простите, но в данный момент мне больше нечего вам рассказать. И вообще, мне пора идти.

– Куда же это? – осведомился сыщик.

– Лечить кузнеца. Вчера я ампутировал мистеру Лоу все пальцы на левой ноге. Хочу осмотреть его ногу.

– Я пойду с вами, – буркнул Дженкс.

Он правильно сделал, что отдал Дженксу слиток золота – в этом Хьюго не сомневался. И все же в глубине души его терзали сожаления. Покосившись на полицейского, он спросил:

– У вас есть опыт ухода за больными, перенесшими ампутацию?

– Нет. Но я не собираюсь смотреть на его ногу. Просто хочу отыскать еще одну улику, – заявил Дженкс. – И знаете… Если уж нарушители закона не соблюдают день Господень, то есть воскресенье, то и я тоже не могу себе этого позволить.

Хьюго вошел в гостиную, где накануне принимал больных, и собрал свой саквояж с медицинскими принадлежностями. Повернувшись к полицейскому, он спросил:

– Вы собираетесь навестить Килинга?

Дженкс тут же покачал головой.

– Нет, Лоу. Если золото, которое вы мне передали, раньше было совереном, то расплавил его именно кузнец. Пока что у меня только косвенная улика, а нужны доказательства, чтобы произвести арест.

– Но у Лоу были размозжены пальцы…

– Возможно, его хотели таким образом в чем-то убедить.

– Какое мрачное у вас воображение. – Хьюго в нерешительности замер с пустым пузырьком в руке. Затем добавил его к тому, что уже лежало в кожаном саквояже. Кажется, паренек, проявивший вчера такой интерес к медицинским препаратам, был сыном Лоу. Возможно, у него, Хьюго, будет время показать ему опыт-другой. – А как вы думаете, кто мог прибегнуть к столь жестокому методу убеждения? И неужели я спасаю мистеру Лоу жизнь лишь для того, чтобы вы потащили его на виселицу?

– Это зависит от результатов моих поисков, – ответил Дженкс. – И от того, спасете ли вы ему жизнь.

– О-о, я-то ее спасу…

Хьюго осмотрел то, что осталось на столике. Ага, вот и мед, который Джорджетта добавила тогда в чай для больного мальчика. Мед обладает свойством залечивать раны. Хьюго сунул мед в свой саквояж.

– Вы что, хотите испечь кекс, мистер Кроу? – поинтересовался Дженкс. – Идемте же, наконец.

– Как вам будет угодно, – ответил Хьюго. – Только сначала я схожу за миссис Кроу. Она пойдет с нами. – Начиная со вчерашнего дня – или с прошлой недели, или еще раньше, – он понял, что не может даже помыслить о том, чтобы отправиться в какое-нибудь новое место без Джорджетты.


Они шли по землям сэра Фредерика. Моросил дождь, превращавший землю в мягкое и податливое месиво, а тропинки – в жидкую грязь. Джорджетта, шедшая под зонтом, держалась поближе к Хьюго, а полицейский шагал сзади, и он также держал в руке зонт. Ради него девушке снова предстояло изображать замужнюю женщину (а ради самосохранения – не слишком замужнюю). И, конечно же, не следовало вспоминать об обжигающих вчерашних поцелуях. И не дай бог принимать их слишком близко к сердцу!

Хм… Настоящая головоломка, которая может свести с ума любую женщину. Или воспламенить ее воображение. Джорджетта больше склонялась ко второму.

А они все шагали и шагали. И окрестный воздух был напоен запахами влажной земли. Вдалеке виднелись женщины-работницы, одетые совершенно одинаково, так что невозможно было отличить одну от другой. Но что же они там делали, ежась в холодном тумане воскресного июньского утра? Шли в церковь? Или возвращались из церкви домой? А может, наносили друг другу визиты? По сравнению с ними Джорджетта была одета очень непрактично: ее непрочные ботинки то и дело скользили, а юбки волочились по грязи. Со вздохом приподняв юбки, она подумала: «Интересно, в какой части Англии мне бы сейчас лучше находиться?»

А мисс Линтон уже поселилась в Рейберн-Холле, и в ее переселении принял живейшее участие сэр Фредерик со своими увещеваниями, а также мистер Килинг, яростно возражавший против подобного перемещения его работницы. Хьюго вкратце поведал Джорджетте о разговоре с Дженксом: труп, золото, всевозможные подозрения…

– Я рада, что вы отдали золото Дженксу, – ответила девушка, и Хьюго с облегчением перевел дух.

Золото было его собственностью, законной платой за хорошо сделанную работу. Он имел право делать с ним все, что считал нужным, но стоило подумать и о том, что краденые золотые уже обагрились кровью, охота за сокровищами потеряла прелесть игры. Более того, дело принимало скверный оборот…

Тень подозрений легла также и на мисс Линтон. Джорджетта была потрясена – у столь юной бедняжки и такая тяжкая участь! Линтон было не больше девятнадцати, и она находилась на грани нищеты. И если бы Джорджетта не «умела заводить друзей», по словам герцогини Уиллингем, то и она могла бы очутиться в подобном же положении.

Хьюго спрашивал, в чем состояла ее цель, и она ответила, что хочет разыскать украденные соверены. Уже тогда ее ответ казался не совсем убедительным, а после знакомства с Линтон и вовсе лишился смысла, и было непонятно, чего же она хотела на самом деле.

Они миновали ряд домиков – столь же безликих, как и одежды поденщиц. Каждый дом был обнесен каменной оградой и аккуратно крыт тростником. Вокруг бродили отары овец, а собаки, поддерживая ведомый лишь им одним порядок, не позволяли овцам разбежаться и время от времени сердито лаяли.

Было приятно наблюдать за безмятежной жизнью животных. Сама того не замечая, Джорджетта замедлила шаг, но тут Хьюго поинтересовался:

– Может, нам задержаться тут на часок, чтобы вы погладили овец?

Джорджетта улыбнулась:

– Увы, вы всегда так… – Она покачала головой. – Нет, сейчас мне не хочется тискать овец, но вы можете, если у вас чешутся руки. Я подержу над вами зонтик.

Хьюго со смехом отказался.

Вскоре они подошли к дому, который, несомненно, принадлежал кузнецу, потому что рядом возвышалась кузница, сложенная из того же местного камня, и рядом с кузницей дом казался приземистым. Сейчас в кузнечной мастерской стояла тишина, но Джорджетта живо представила себе, как печь изрыгает угольный дым и кузница сотрясается от ударов молота о металл. «Наверное, так и будет, когда мистер Лоу встанет на ноги», – подумала девушка.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Дженкс.

Сложив зонтик, сыщик зашагал по утоптанной земле ко входу в кузницу. Что ж, правильно. Ведь он искал улики, а не наносил визит вежливости.

Джорджетта последовала за Хьюго к дому. Дверь открылась, как только они подошли ближе. В дверях стояла миссис Лоу – довольно хорошенькая, в изношенной одежде, с темными кругами под глазами.

– Какая радость видеть вас, доктор! – воскликнула хозяйка. – И вас, миссис. А мой муж очень плох, день и ночь несет какой-то бред.

– У него есть боли? – спросил Хьюго.

– Может, и есть, но он вроде бы радуется, что уже не так сильно мучается. Ждет не дождется, когда встанет на ноги.

Женщина пригласила их в дом – в просторную, разделенную перегородкой комнату с глиняным полом. В середине стоял грубо сколоченный стол, а у дальней стены был устроен очаг, наполнявший комнату приятным теплом. Над огнем же висел котелок, в котором булькало какое-то варево. Возле очага выстроились корзины, наполненные картофелем и яблоками, а с потолка свисали на веревке луковые головки, высохшие перья которых были сплетены в косу. Двое малышей, девочка и мальчик, громко колотили деревянными ложками по пустому горшку, вопя от восторга. А у ног миссис Лоу с лаем и мяуканьем крутились овчарка и рыжий кот.