Они подошли к двери винного погреба, Джорджетта отперла ее с помощью выданного Ховзом старинного ключа, но вместо того, чтобы оставить его в замочной скважине, вытащила и сунула в карман платья.

– Не люблю, когда меня запирают, – сообщила она своему спутнику. – Кажется, я становлюсь такой же подозрительной, как Дженкс.

– Я вряд ли стану укорять вас за излишнюю предосторожность. Хотите, я возьму лампу и спущусь первый?

Джорджетта выразила согласие. Ее спутник тотчас зажег лампу и первый вошел в погреб. Каменные ступеньки, узкие и лишенные перил, вели в земное нутро. Джорджетта осторожно спускалась следом за Хьюго, держась рукой за стену.

Вскоре оказалось, что подвал освещал не только их фонарь, но еще и специальные световые шахты – весьма изобретательно устроенные в стенах, они пропускали внутрь неяркий дневной свет. В этом помещении с каменными стенами и покатым потолком царила приятная сухая прохлада. Потолок поддерживали каменные «ребра», а пол был вымощен тем же желтоватым известняком, из которого выстроили и весь дом.

Джорджетта с удивлением озиралась – она еще никогда не видела таких помещений. Казалось, подвал этот перенесли сюда из какого-то сказочного замка, хотя весь остальной дом сэра Фредерика выглядел вполне современно. Вдоль одной из стен стояли шеренги бочек и бочонков. Обхваченные тяжелыми железными обручами, они стояли на донышках, а на крышках были этикетки с названиями вин. Цвет древесины бочек варьировал от янтарного до серовато-коричневого – эти были почтенного возраста. Вдоль второй стены протянулись деревянные полки, и каждая была в той или иной степени заполнена стеклянными бутылками. Некоторое хранились в горизонтальном положении – дном наружу, другие же, толстенькие как луковицы, стояли вертикально, но чуть наклонно – как будто опьянели от собственного содержимого.

Одни бутылки были коричневыми, другие зелеными или же зеленовато-серыми (вероятно, самыми старыми). На одних были этикетки, написанные от руки, на других – ярлыки с печатным текстом. На некоторых бутылках можно было увидеть процарапанную на стекле букву, а какие-то вообще оставались бы неопознанными, если бы не прибитые к полкам деревянные дощечки с названиями. А напитков тут оказалось великое множество, и все они были расположены в таком идеальном порядке, какой Джорджетте даже не снился.

– Похоже, это и есть настоящая библиотека сэра Фредерика, – тихонько пробормотала девушка, снова и снова оглядывая винный погреб.

Можно многое понять о человеке, исследуя его библиотеку. Винный погреб сэра Фредерика свидетельствовал о том, что баронет мало путешествовал, зато много покупал. И было ясно, что он так часто потворствовал своим капризам, что капризы вошли у него в привычку. Однако так уж устроены эти коллекционеры – собиратели книг например. Многие из тех, кто приходил в магазин Фростов в поисках редких томов, были готовы расстаться с любой суммой – только бы заполучить желаемое.

Может, это тоже своего рода цель? Об этом Джорджетта думала все чаще с тех пор, как отправилась в странствия в обществе лорда Хьюго. И, конечно же, она не знала, что станет делать, когда путешествие подойдет к концу.

Однако в данный момент ее цель – промыть рану Хьюго. А еще – найти украденное золото и подготовиться к отъезду.

Что же касается Хьюго, то сейчас, без сюртука, он был совершенно неотразим. Да-да, он выглядел замечательно!

– Раз уж мы попали в этот подвал, – неожиданно сказала Джорджетта, – то могли бы поискать здесь наше золото. Ведь Килинг регулярно является в Рейберн-Холл как к себе домой. По-моему, в этом подвале можно спрятать что угодно – идеальное место! Как вы думаете, часто ли хозяева проверяют здесь каждый уголок?

– Нечасто… или еще реже. – Хьюго провел пальцем вдоль одной из полок, разглядывая покоившиеся на ней бутылки. – Однако Дженкс обследовал весь дом. К тому же никто не попадет в винный подвал, не имея ключа.

– Ах да, конечно!.. – воскликнула девушка. – Лорд Великий Ученый должен оценить все возможные препятствия. Но ужасный малый по имени Колючка отлично понимает: тот, кто сумел украсть с Монетного двора несколько сундуков золотых соверенов, без труда стащит и ключ от винного погреба.

– Хотите сказать, что Дженкс, однажды обыскав подвал, должен сделать это еще раз?

– Или его должны осмотреть мы, – заявила Джорджетта. – Если кому-то суждено найти золото, то почему бы не нам? Я как-то забыла о нем, когда вас ранили, однако…

– Однако я поправляюсь и вас снова охватила страсть к поискам сокровищ?

Джорджетта в растерянности молчала – словно захваченная врасплох словом «страсть», неожиданно сорвавшимся с языка Хьюго. И оно, это слово, закружилось в ее сознании как прелюдия к чему-то большему…

А может быть, она просто услышала то, что хотела услышать? Может, она искала в этом слове признаки собственного страстного желания? Что ж, может, и так. Ведь еще никому не приходило в голову обвинять ее в отсутствии воображения.

Джорджетта отчаянно подбирала слова. Слова, которые ее не выдадут. Наконец, судорожно сглотнув, пробормотала:

– Так, а что же нам подходит?..

– Полагаю, что все. – Хьюго окинул взглядом винные полки. – То есть подходит для того, чтобы пить. А вот что касается обработки ран… хм… даже не знаю.

– Отлично. Тогда нам придется раздобыть щелок, – пробурчала Джорджетта.

Хьюго вытащил с полки бутылку оранжевого стекла.

– Тут ячменное виски, – сообщил он. – Должно продирать до костей.

– Что доказывает его эффективность, – подхватила девушка. – Я отолью немного, и мы сделаем все, что нужно.

Хьюго вручил ей бутылку и тихо произнес:

– Но мне придется снять рубашку…

– Да, конечно. – Джорджетта подергала пробку, и ей показалось, что ее уже вынимали из горлышка, дабы отведать содержимого бутылки.

– Мне необязательно снимать ее полностью, – поспешил добавить Хьюго.

– Меня не оскорбит, если вы ее снимете, – возразила Джорджетта. Да-да, пусть снимает! В конце концов, ей положена награда!

Пока девушка вытаскивала пробку, Хьюго сражался с пуговицами жилета, но у него не очень-то получалось.

– Позвольте мне! – Джорджетта поставила открытую бутылку с виски на одну из бочек и шагнула к Хьюго.

– Все, готово… – Он наконец-то расстегнул последнюю пуговицу и, поморщившись, стащил с себя жилет. Осмотревшись, бросил его на соседнюю бочку. – Как бы не забыть, что там, в кармане, мои очки…

– Обещаю не наступать на ваш жилет, – отозвалась Джорджетта.

На нем была прекрасная льняная рубашка, интригующе тонкая, изящно обрисовывавшая линии торса. Ей казалось, что она даже видела темные волоски у него на груди. Может быть, он хотел, чтобы она помогла ему снять рубашку?

– Увидели нечто интересное? – спросил Хьюго.

Джорджетта покраснела и тихо сказала:

– Это самый оскорбительный вопрос из всех возможных, так что я не могу ответить «да». Кроме того, вы нарушаете правила профессиональной среды, в которой я исполняю роль…

– Как много слов для того, чтобы просто сказать: «Хьюго, вы поймали меня на том, что я на вас засмотрелась».

Она могла бы влепить ему пощечину – главным образом потому, что он был прав. Более того, еще и улыбался!

– Хорошо-хорошо, вы поймали меня на том, что я засмотрелась. Мне что, следует извиниться – или же фривольно подмигнуть?

– Скажем так: ваше поведение меня не оскорбило.

– Вот и хорошо, – пробормотала девушка. Увы, его слова не были признанием в безумной страсти, хотя в чем-то он все же признался. Спасибо и на этом.

Следующим на очереди был шейный платок. Хьюго возился с узлом пальцами левой руки и морщился, когда приходилось двигать правым плечом.

– Позвольте, я помогу, – сказала Джорджетта. – И не вздумайте упрямиться и говорить «нет» или «мне не нужна ваша помощь», потому что она вам необходима.

– Как часто мне хотелось сказать вам то же самое, но вы впадали в ярость от одного только намека на подобную возможность.

– Преувеличение! Вы говорите так, будто уже напились допьяна. – Джорджетта сумела придать голосу твердости, однако по телу ее пробежала дрожь. О, она раздевала Хьюго! При этой мысли губы девушки вмиг пересохли.

Покончив с шейным платком, который благополучно отправился вслед за жилетом, Джорджетта расстегнула ворот его рубашки. Теперь она отчетливо видела темные волоски у него на груди – ей не было нужды фантазировать. Тотчас же возникло нестерпимое желание их потрогать, чтобы понять, мягкие они или жесткие; почувствовать тепло его тела, приложить руку туда, где билось его сердце.

– Вы дрожите, – заметил Хьюго.

– Я замерзла, – соврала Джорджетта, приблизившись к Хьюго почти вплотную; от него чудесно пахло мылом… и какими-то пряностями.

– Вы всегда так говорите, – пробурчал Хьюго.

А что еще она могла сказать? Ведь надо же сохранять достоинство… Нельзя же ей бросаться к нему в объятия в надежде, что он ответит взаимностью.

Мало-помалу рубашка поддалась, и теперь она увидела нечто очень интересное: наполовину голого Хьюго – его грудь, живот, ключицу… А справа находился выпуклый бугор: трапециевидная мышца – этот термин она запомнит на всю жизнь, – обмотанная бинтом, концы которого были стянуты в узел под мышкой.

Ей очень понравилось то, что она увидела, но повязка внушала некоторую робость.

– Как ужасно, что вас ранили… – пробормотала девушка.

– Джорджетта, я в полном порядке. Вернее – скоро буду.

– Ужасно, что это произошло…

– Ничего ужасного. Если бы в нас выстрелили еще раз, я бы снова бросился под пули.

Джорджетта не знала, что на это ответить, и смогла лишь проглотить подкативший к горлу ком.

– Я в порядке, – повторил Хьюго. – Для меня главное, что вы не ранены. А теперь… Может, нам все-таки провести медицинскую процедуру?

Немного помедлив, Джорджетта размотала бинт. Рана выглядела совсем не так, как прежде. Впрочем, она лишь смутно помнила ее, так как была в ужасе от того, что Хьюго на время лишился сознания. Интересно, где пуля, которую она извлекла? Должно быть, так и лежит в саквояже с медицинскими инструментами. Брр…