— Коннор не кинется, — тихо согласилась она.

— Говорю же тебе, — не унимался Гордон, — что вся затея со взятием замка нужна только для того, чтобы привлечь людей на сторону Коннора, когда будут выбирать вождя.

Шилес почувствовала, что ей нечем дышать. Высоким от напряжения голосом она спросила:

— Так, значит, сходка прошла этой ночью?

— Да.

А сегодня утром Йен явился с кольцом и заявил, что больше не хочет ждать, что этой ночью она станет его настоящей женой. Шилес показалось, будто она стоит на кромке песчаного откоса, а песок начинает утекать у нее из-под ног.

— Коннору нужен человек, который в качестве мужа может заявить свои права на замок. — Гордон добивал ее. — Вот для чего ты нужна Йену.

Словно издалека до нее донесся голос Йена: «Нет ничего такого, чего я не сделал бы для Коннора».

Однако Шилес еще сопротивлялась.

— Это не означает, что я для него пустое место.

— Единственно, что ему действительно важно, — продолжал Гордон, — это быть героем, который спасает клан, проталкивая Коннора в вожди.

В его словах была известная доля правды, поскольку она знала про жгучее желание Йена обрести вес среди сородичей.

— Только из-за желания помочь клану он не стал бы набиваться мне в мужья.

— Я же говорю тебе, — настаивал Гордон, — что в этом случае он может заявить о своих правах на твою землю и замок.

— Пять лет назад он не горел таким желанием, хотя я уже тогда наследовала замок Нок.

Она сама услышала отчаяние в своем голосе.

— То случилось еще до Флоддена. Задолго до смерти отца Коннора и его дяди. До того, как Черный Хью объявил себя вождем.

Шилес покачала головой, потому что отказывалась верить во все это.

— Коннор приказал Йену затащить тебя в постель, чтобы получить мужнино право претендовать на замок Нок, — привел последний довод Гордон. — Я слышал, как Коннор приказывал ему:

«Ради благополучия клана, я готов на все. Нет ничего такого, что я не сделал бы для Коннора».

— Йен ответил, чтобы Коннор не беспокоился, что он возьмет это на себя.

Шилес почувствовала, как ее щеки вспыхнули от унижения.

— Ты ведь знаешь, я никогда не обманывал тебя.

— Не желаю больше ничего слушать!

Шилес отшатнулась от него.

— Ты позволила Йену дурачить тебя пять лет, — сказал Гордон. — Умоляю, не давай дурачить себя всю оставшуюся жизнь.

Пять лет все еще болью отзывались в душе. И наверняка Йен не хранил ей верность, когда был во Франции. Могут ли кольцо и пара нежных слов исправить положение?

— Ради Бога, Шилес, открой глаза и оцени человека, какой он есть на самом деле. — Гордон сделал глубокий вдох и резко выдохнул. — Если передумаешь, я буду тебя ждать.

У нее задрожали губы, когда Гордон развернулся и пошел вверх по тропе к своему дому. Нет, она не может поверить в это. Она чувствовала душу Йена. Он не мог предать ее.

Однако торопливо шагая к дому, Шилес не могла припомнить, чтобы Йен хоть один раз сказал, что любит ее.


Глава 20


Напевая под нос, Йен вылил в лохань второй котел горячей воды. Быстро разоблачился и, кинув грязную одежду в угол, с протяжным довольным вздохом опустился в клубившуюся паром воду.

Сегодня ночью! Сегодня наступит момент, когда его брак станет законным, и он привяжет к себе Шилес на всю жизнь! Ему хотелось предстать перед ней во всей красе. Конечно, так благоухать, как Шилес, у него не получится, но он будет чист и свеж. Он уже отнес в их спальню бутыль вина и расставил по всей комнате горящие свечи.

Откинув голову на край ванны, Йен улыбнулся, представив, как все пройдет ночью.

Черт! Это входная дверь открылась? Он-то рассчитывал, что у него в запасе будет больше времени — отец спал у себя в комнате, а все остальные отправились к соседям посмотреть на новорожденного младенца. Надо поторопиться, потому что женщины скоро должны заняться ужином.

Йен уселся в лохани и принялся намыливать голоду. Окунувшись в воду, чтобы смыть мыло, он почувствовал, как чьи-то пальцы прошлись по его мокрым волосам.

— Шилес, — позвал он, улыбаясь как идиот, с закрытыми глазами и стекавшей по лицу водой.

Она погладила его по плечам, а Йен затаил дыхание, когда ее рука скользнула по груди и дальше вниз по животу. Но что-то было не так. Он резко выпрямился и обернулся. И обнаружил, что это совсем не Шилес.

— Дайна! Что тебе здесь надо?

— А что это такое?

Не успел он остановить ее, как она дернула за шнурок, на котором висел мешочек с приворотным камнем.

— Давай иди отсюда. Видишь, я моюсь. — Йен протянул руку. — Но сначала отдай мне это.

Дайна помахала мешочком у него перед носом, а потом засмеялась и нацепила его себе на шею.

— Это будет подарком взамен того, чем я тебя сейчас одарю.

— Мы ничем не будем друг друга одаривать. — Йен начал терять терпение. — Быстро верни эту штуку.

— Ты не поинтересовался, что я собираюсь предложить.

Дайна провела пальцами вдоль шнурка до ложбинки между грудей, куда провалился мешочек.

— Ради всех святых, что ты творишь, Дайна?

— Я не могла не заметить, что ты ночуешь в старом доме, — сказала она. — Просто стыд, что ты спишь один, хотя это дело можно поправить.

— Мне не интересно, что ты предлагаешь, — отрезал он. — Отдай вещицу и иди отсюда.

Неожиданно Дайна наклонилась и, подхватив юбки, сдернула с себя платье.

— Отдай, говорю.

Должно быть, она заранее расстегнулась, поскольку оказалась в одной рубашке, а платье полетело в руки Йена. Он поднял на нее глаза и увидел, как она, не дожидаясь, что он скажет, стянула с себя и рубашку.

Йен все-таки был мужчина. Он не собирался разглядывать ее. Его вообще не тянуло к ней. Но у Дайны была такая впечатляющая… оснастка. И стояла она совершенно голая! Делу вредило и то, что Шилес постоянно держала его на голодном пайке.

Помимо воли его мужское естество ожило. Что, кстати, совсем не значило, что он собирался пустить его в ход.

— Я хочу, чтобы то отдала вещицу, забрала свои шмотки и убралась отсюда. Мне нужно домыться и переодеться.

— Подойди и отними.

Как она и рассчитывала, его взгляд метнулся на мешочек, который улегся между голых грудей.

Йен оглянулся в поисках полотенца. Черт, оно висело на стуле по другую сторону стола. Должно быть, проследив его взгляд, Дайна сотрясая грудями, кинулась вокруг стола и схватила полотенце.

Ох! Он был готов придушить эту паскуду.

— Если не хочешь одеться и уйти, тогда это сделаю я.

Ухватившись за края ванны, он поднялся и вылез из ванны. Вода текла с него ручьями. Йен потянулся за чистой сорочкой, лежавшей на столе, но тут услышал за спиной какое-то движение и обернулся.

Все пространство небольшой комнаты заполнил крик Шилес. Она увидела его. У нее были неестественно огромные глаза, и она вопила так, словно ее резали.

— Шилес!

Йен бросился к ней, но тут ее взгляд уткнулся в низ его живота, и она снова закричала. Он забыл, что был голым. Схватил со стола рубашку и прикрылся. Хотя она и оставалась девственницей, Йен и предположить не мог, что его голый вид так поразит ее.

— Все в порядке, Шил.

Он стал приближаться к ней.

Она отскочила. В ее глазах был не испуг, как ему сначала показалось, а боль. У него заныло в груди.

Тут ее взгляд переместился куда-то ему за спину, и он вспомнил про Дайну. В беспокойстве насчет Шилес он совсем забыл про эту проклятую бабу. И тогда он понял, что могла подумать Шилес и почему она кричала.

— Ты отдал ей мой камень, — хриплым шепотом произнесла Шилес.

Йену показалось, что стены комнаты рухнули, погребая его под собой.

— Нет. Нет. Ничего я ей не отдавал, — забормотал он, а Шилес повернулась и выскочила вон. — Это не то, о чем ты подумала!

Он рванулся вслед за ней, но как на грех в дверях кухни обозначился Нилл.

— Ах ты, скотина! — заорал младший брат.

— Прочь с дороги!

Йен оттолкнул его.

К несчастью, пол под ногами был мокрым. Нилл удачно провел подсечку, и Йен спиной грохнулся об пол. Тут братец принялся нещадно его дубасить, щедро нанося удары по телу и голове, и при этом еще и орать:

— Как ты мог учудить такое! Как ты посмел!

Йен уже приготовился натрясти дерьма из младшенького, когда Алекс наконец оттащил Нилла от него.

— Что-то тебя долго не было, — укорил его Йен, натягивая рубашку.

— Наверное, ты заслужил, что получил, — заметил Алекс.

— Я не прикасался к Дайне. — Обернувшись к ней, Йен завопил: — Скажи им, что я тебя не трогал! Скажи им!

Воспользовавшись тем, что Йен от него отвернулся, Нилл вырвался из рук Алекса, подскочил к нему и изо всей мочи въехал ему в ухо. Свет померк у Йена в глазах.

Он очнулся лежа на полу, возле очага. Над ним склонилась мать, внимательно разглядывая его. Голова раскалывалась.

— Где Шил?

Он попытался приподняться.

Мать толкнула его в грудь назад, на пол.

— Лежи и не двигайся. Не то я сама настучу тебе по голове.

— Мама, мне нужно увидеть Шил. Она думает, что я сделал то, чего не делал.

— Дай ей время остыть, — сказала мать. — Но даже тогда тебе потребуется уйма времени, чтобы переубедить ее. Могу сказать тебе, сынок, все это выглядит отвратительно.

Он был согласен с ней. Как же иначе — голая Дайна, и он тоже голый с восставшим членом.

— Может, я поговорю с ней, вместо тебя? — спросила мать.

— Значит, ты мне веришь?

Ему было так нужно, чтобы хоть кто-нибудь поверил ему.

— Ты весь в отца. — Бейтрис убрала ему волосы со лба. — Тот тоже однолюб. Нашел себе женщину, какую хотел, и больше не смотрел по сторонам.