Галина Шкавронская - Стремнина

Яна промолчала. Саид выглядел таким трогательным, таким виноватым! Она с нежностью посмотрела на него: — Поехали! Такое событие, действительно, нужно отметить!

Вечером Яна всё рассказала матери. Они сидели на кухне, шептались, доверительно заглядывая друг другу в глаза. Потом, решив, что уже поздно, разошлись по спальным комнатам. Яна мгновенно уснула. Зато Марина Михайловна ворочалась с боку на бок, терзаясь своими вечными сомнениями. Только под утро ей удалось забыться коротким сном.

Прошло несколько дней. Однажды Яна сообщила матери, что им нужно серьёзно поговорить. Они тут же уединилась в спальне:

— Что случилось?

Яна смотрела на неё большими глазами:

— Мама, у меня задержка. Уже пять дней…

Обе ошарашено смотрели друг на друга. Наконец, Марина вымолвила:

— К врачу! Немедленно! Мало ли что бывает? — боясь поверить в случившееся, она тут же позвонила в женскую консультацию и записала дочь на приём.

— Вы беременны, поздравляю! — с торжественной улыбкой вынесла свой вердикт гинеколог. Казалось бы, нужно радоваться, но Марину на какое-то время вновь одолели сомнения — не рискует ли она судьбой дочери? Но оптимизм, жизнерадостное начало взяли верх. Женщины возвращались из поликлиники, строя планы, пытаясь примерить на себя неожиданные перемены в их жизни. Узнав о том, что его бывшая пациентка в положении, оперировавший её врач удивлённо произнёс:

— Значит, я — Пирогов! Очень, очень рад за вас!

Через некоторое время Марина Михайловна поинтересовалась, сказала ли Яна о своей беременности Саиду. Выяснилось — не сказала, дескать, зачем это нужно? Едва ли он обрадуется, уж очень беспокоился насчёт возможной беременности.

— Ну как же можно молчать? — сомневалась мать, — ведь скоро, все равно, от него не скроешь. А вдруг он захочет признать ребёнка? Нет, мне кажется, надо ему сказать. Он имеет право знать. А там видно будет. Не захочет быть отцом, значит, без него обойдёмся, доченька! Мне кажется, ты должна поставить его в известность, причём, не откладывая.

Вечером того же дня Яна преподнесла Саиду сюрприз. Сказать, что он был напуган, услышав новость, значит, ничего не сказать. Он изменился в лице, долго молчал, а потом тихо произнёс:

— Надо делать аборт. Другого выхода нет.

Яна смотрела на него, не узнавая в этом смятенном и сразу ставшем неприветливым мужчине любимого ею весёлого парня. Они опять долго молчали. Затем она, молвила:

— Ты, Саид, не понимаешь!.. У меня другая ситуация. Аборт я делать не могу — не имею права. Ты просто не в курсе… И Яна кратко обрисовала Саиду своё положение, рассказав и про операцию, и про угрозу бесплодия. Особо отметила, что если его не устраивает перспектива отцовства, она будет одна воспитывать ребёнка, что у неё нет претензий к Саиду… Он молчал, затем стал объяснять Яне, что никогда не был бы против своего дитя, случись это в браке, благословленном, как и положено, его родителями, а так… он не может допустить, чтобы его дети жили где-то вдали его родного дома, не зная родителя. Но и отцом он в данной ситуации быть не может, так как по религиозным соображениям совершил огромный грех, который ему не простят ни Аллах, ни родители. И как ему тогда жить? Затем Саид стал упрекать Яну в том, что она его, как выяснилось, использовала, чтобы забеременеть. Девушка впервые видела своего возлюбленного таким обозлённым, однако чувство справедливости помогло ей понять его.

— У меня совершенно не было на тебя никаких видов, ни о какой беременности я не думала, поверь, просто была убеждена, что никогда не стану матерью. И я позволила случиться тому, что случилось. Для меня это всё явилось полной неожиданностью, как и для врача, оперировавшего меня. Но если Бог дал мне такую возможность, то как же я могу отказаться от такого дара? Ведь ты сам веруешь в Бога! И как ты можешь предлагать мне такое?..

Слёзы покатились у неё из глаз. Она резко открыла дверцу автомобиля и выскочила наружу. Взревел мотор — и Саид уехал, не попрощавшись.

Вернувшись домой, Яна, на которой не было лица от расстройства, рассказала матери о последнем свидании с Саидом. Марина Михайловна долго сидела в задумчивости, потом сказала:

— Дочка, пригласи к нам Саида. Скажи, что родители хотят с ним поговорить. Ты не подумай, что мы хотим склонять его к каким-то шагам, нет! Я просто объясню, что ему не стоит переживать за ребёнка, раз он воспринимает всё в таком ключе. Постараюсь убедить, что ребёнку будет оказано всё внимание и вся любовь, которую только мы будем в силах дать ему. Пусть он будет спокоен и живёт по своему разумению, по привычным для него меркам. Мы же к нему без всяких претензий! — И Марина Михайловна тут же позвонила Саиду, пригласив его для разговора. На следующий день Саид пришёл к назначенному часу. Все расселись за столом, Яна, как всегда, была переводчицей.

Марина Михайловна, стараясь быть спокойной, ещё раз старательно обрисовала ситуацию, подчёркивая, что надежды на ребёнка у Яны, к сожалению, не было, поэтому преднамеренное использование Саида как «донора» просто невозможно. Тем более, что никто не склонял его к сексу, хотя по их мусульманским законам, наверное, за то, что парень совратил невинную девушку, не дождавшись свадьбы, Аллах бы наказал да и родители по головке бы не погладили. Но в данном случае произошло то, о чём никто даже не мечтал — бог дал Яне ребёнка, и поэтому они с Евгением Ивановичем претензий к Саиду не имеют и, соответственно, никаких видов на него как на мужа Яны. Ребёнок родится в прекрасной семье, она даст ему любовь, вырастит достойным человеком, так что на этот счёт Саид может быть абсолютно спокоен. В заключение, Марина Михайловна пожелала Саиду счастья, сказала, что очень рада, что не допустила аборта, страшного греха. Саид во время разговора в основном молчал, был чернее тучи и, выслушав всё, пожал всем руки и попрощавшись ушёл.

Яна расплакалась, а когда мать подошла к ней и мягко обняла её, она только и произнесла: «Мам, я люблю его!», на что Марина Михайловна только крепче прижала её к себе: «Доченька! От судьбы не уйдёшь. Чему быть, того не миновать!»

Через несколько дней Саид назначил Яне встречу после работы, и снова весь разговор свёлся к тому, что, всё-таки, аборт нужно сделать, иначе мать Саида его проклянёт. Никакие Янины доводы на него не подействовали, он стоял на своём, говоря, что раз она забеременела в этот раз, то, значит, сможет сделать это и в другой, более подходящий, момент.

— Какая тебе разница? — спросила Яна, — я же тебя не заставляю быть отцом. Это будет только мой ребёнок!

— А я не могу допустить, чтобы мои дети были разбросаны по всему свету и росли без отца!

— Да!.. И поэтому ты предпочитаешь их убивать! — готовая сорваться в плач, вскричала Яна. Они опять поссорились и расстались, не приняв доводов друг друга.

Марина Михайловна постоянно раздумывала над сложившейся ситуацией, ей, признаться, тоже приходила в голову мысль: «Раз Саид так упорно настаивает на аборте, может быть, и вправду уступить ему? Может, стоит найти подходящего жениха дочери, в запасе есть какое-то время. И зачем тогда Яне этот иностранец, отказывающийся от собственного дитя? В чём его можно осуждать? Он — продукт чужой культуры. Как, всё-таки, порой, люди избирательно относятся к принятым в обществе канонам! Веря в бога, поступаются его заповедями, и, при этом, не боятся божьего суда, но, в гораздо большей степени, до потери пульса, страшатся осуждения или проклятия собственных родителей… Бог с ним, с этим молодым человеком! Он ещё будет счастлив. Он подарил нам уверенность, что Яна не бесплодна. Мне не за что желать ему зла. Я сама виновата в том, что маюсь сейчас, ищу выход из создавшегося положения… Ну, могла ли я всё предусмотреть? Конечно, находясь в положении матери-одиночки, дочке будет гораздо труднее найти достойного мужа! А аборт мог бы одним махом разрубить все проблемы…

С другой стороны, вдруг это, и вправду, божий подарок, и больше у неё детей не будет?.. Вот, попали, так попали!». После Яниного рассказа про чуть ли не угрозы ей со стороны Саида, Марина Михайловна в отчаянии вдруг решилась, она предложила дочери сделать аборт, и не тянуть с этим. Придя наутро в консультацию и высидев очередь к врачу, Яна скрылась в кабинете, оставив мать ждать в коридоре. И тут Марине представился этот несчастный ребёнок, наверняка такой же красивый, чёрненький, кудрявый, как его отец… Слёзы заструились по её щекам. Хотелось ворваться в кабинет и забрать Яну, пока не поздно. Вдруг из комнаты вышла врач, спросила, кто здесь мама девушки, и, отведя Марину Михайловну в сторонку, стала горячо убеждать её не делать ужасной ошибки, за которую придётся, возможно, платить всю жизнь бесплодием. И Марина со вздохом облегчения обняла доктора. Умиротворённые и счастливые, они с Яной вернулись домой и объявили Евгению Ивановичу, что через девять месяцев у них появится внук или внучка. Яна сообщила о своём окончательном решении Саиду и просила его, чтобы он больше её не беспокоил.

В обычном режиме пронеслось ещё несколько дней. Стоял июнь. Марина Михайловна обожала это время года.

Июнь, любимый месяц мой! Начало лета… Неги полон, росой предутренней умой и на руках неси домой — в небес младенческое лоно! Вновь обласкай и подари природы дивные красоты… И ярким отблеском зари вдруг искру разожги внутри, чтоб огнь заполнил все пустоты. Я каждый год так жду тебя, хоть знаю — стану на год старше, ты — мой исток, и я, любя, о днях прошедших не скорбя, дарю восторг тебе без фальши! Вливай же в душу эликсир, тем сердце делая моложе… Июнь, ты — мой волшебный мир, жизнь подаривший, мой кумир, и не напрасно мы похожи! Роднит нас нежность, чистота и яркость чувств, и радость лета, цветов июньских красота, волнений лёгких простота, парящих всюду рядом где-то…