Не имея близких, Мария Ивановна была всем сердцем привязана к семье своей приятельницы, а в Маринке вообще души не чаяла. Когда-то, в далёком детстве, когда Марина ещё только училась первым словам, у неё вместо «Маруся» почему-то выходило «Муля». С лёгкой руки девочки все стали шутливо называть Марию Ивановну Мулей, а потом вообще привыкли к этому имени. Даже на работе её так звали. Когда ребёнок подрос, Муля стала часто забирать её по выходным к себе, развлекала, водила в кино или в парк, а по большим советским праздникам вместе с ней ходила на демонстрации.

С годами их душевная связь только окрепла. Как-то у Марины вырвалось: «Муля для меня как вторая мама». Настоящая мама неодобрительно покосилась на неё:

— Да как же так? Как ты можешь сравнивать Мулю со мной?..

Марина поняла тогда, что обидела её необдуманной фразой. Подошла к матери, обняла, извинилась. С тех пор никогда больше не говорила вслух о своей привязанности к Муле, хотя любовь к этой доброй женщине сохранила на всю жизнь. Когда Марина вышла замуж и родила сына, Муля привязалась к нему, как к родному внуку. Теперь она опекала уже его, забирала на выходные, посвящая Костику, как когда-то Маринке, всё своё время.

Так случилось, что своих свекровь, отца и мать Марина похоронила раньше. Привыкшая постоянно опекать их, она очень тосковала по старичкам. Последние девять лет своей жизни они жили вместе с семьёй Марины, и дочь всячески старалась скрасить их старость. За эти годы подросли дети. Марина разрывалась между ними — самыми близкими и дорогими ей людьми, но никогда не забывала и о Муле. В годы, когда продукты стали дефицитом, «доставала» их в бесконечных очередях и для старенькой одинокой Мули.

Вот, и сейчас она ехала с тяжёлой поклажей, в которой были молоко, мясо, яйца, хлеб. Муля открыла дверь можно сказать на ощупь, потому что с недавних пор почти ослепла. Ей стало трудно готовить для себя, то и дело сыпала крупу мимо кастрюли. Марине было больно видеть её немощь, и однажды не выдержав, она сказала:

— Муль, не могу больше — переживаю за тебя! Думаю, что тебе надо переехать к нам. Ведь ты уже не в состоянии себя обслуживать. А я буду заботиться о тебе и, к тому же, буду спокойна — ты под присмотром. Пожалуйста, соглашайся! Ты же знаешь, как я тебя люблю. Теперь, когда рядом со мной нет мамы, ты заменишь мне её, пусть частично. Ради бога, не говори «нет»!

— Мариша, но… как же… ведь у вас такая теснота, куда же ещё и меня-то поместить?

— В тесноте, да не в обиде, как говорится! В выходные приедем соберём твои вещи, которые необходимы. А завтра я заберу тебя! Не бойся, всё будет хорошо! — Сказано — сделано. Марина, придя домой, согласовала своё решение с Женей и Яной.

— Как-нибудь разместимся! В войну и не в такой тесноте люди жили, — сказал Евгений Иванович. — Действительно, как ей одной?..

На том и постановили. На следующий день Мулю перевезли на новое место жительства. Бабулька была невероятно растрогана и, переступив порог их квартиры, сказала торжественным тоном:

— Так… Сядьте все, я должна вам кое-что сказать. Не гоже, что мы будем ютиться в тесноте, мешая друг другу. Давайте, отделим ребяток, Яну и Саида, в мою квартиру, она хоть и однокомнатная, но отдельная. Яночка ребёнка ждёт. Вот пусть и живут там! А если не согласны, то везите меня обратно, я не хочу вам быть помехой.

— Муленька… может, ты и права. Почему бы не попробовать отселить ребят, может, и отношения у них наладятся… — Преисполненная благодарности, Марина расцеловала старушку. И до конца текущей недели Яна с Саидом обрели отдельную жилплощадь.


В каждодневных хлопотах прошелестела багряными листьями осень. Наступил декабрь, заявив о приходе зимы обильным снегом и морозами под двадцать градусов.

В период самых длинных ночей в году Марину часто одолевала бессонница. Всё мысли, мысли… Проблема, возникшая у молодых после их женитьбы, никуда не ушла и усугубляла напряжённость в их отношениях. Саид уже не надеялся получить работу и требовал срочного отъезда на его родину. Яна по-прежнему не хотела об этом слышать. Ссоры, скандалы… Саид угрожал, кричал. Яна была вся взвинчена, срок её беременности достиг семи месяцев, но она была почти незаметна, как будто ребёнок раздумывал, стоит ли ему появляться на свет у таких нервных родителей. Тем не менее, врачи патологий в развитии плода, слава богу, не находили.

Марина разрывалась на два дома. Ей теперь приходилось ухаживать и за старенькой бабушкой, которая уже ничего не могла делать самостоятельно. Марина находила время, чтобы не только умыть, одеть её, но и перекинуться словечком, обсудить последние события. Меньше всего её тепла доставалось теперь Евгению Ивановичу, он был единственным, кто не требовал непрестанного ухода, а наоборот, старался во всём, чём мог, помогать жене. В это нелёгкое время она была ему очень благодарна за понимание и поддержку.

Новый год решено было встречать у Константина. Из всей семьи, пожалуй, только у них с Машей всё было в порядке, детей они пока не хотели, Маша мечтала, после окончания университета наработать какой-то стаж, чтобы не потерять квалификацию. Костя тоже трудился, жили они хоть и скромно, но особо не нуждаясь, были относительно свободны и на фоне остальных домочадцев беззаботны и счастливы.

Яне, правда, пришлось объяснять Саиду, что Новый год в Казахстане это не христианский праздник, и не религиозный, поскольку Саид утверждал, что мусульмане его не празднуют и не хотел идти в гости. Яне стоило большого труда его уговорить.

31-го декабря вся семья собралась за праздничным столом, все нарядные, улыбчивые и доброжелательные. Сначала, как водится, проводили старый год. Все делали Яне комплименты по поводу того, как она хорошо выглядит в новом наряде — тёмно-красном шальвар-камизе, красиво расшитом и скрадывающем её, в общем-то, небольшую полноту. Как всегда в этой дружной семье, всё прошло замечательно: под бой курантов встретили Новый Год, пели песни, спорили о политике, Маша развлекала гостей придуманными аттракционами и играми, награждая победителей приготовленными заранее призами. Разошлись под утро, благо, жили не слишком далеко друг от друга.

Первого числа Марина встала в обычное время, поскольку надо было умыть и накормить бабушку. Накрыв завтрак, заварив чай, Марина услышала телефонный звонок, на проводе была Яна.

— Мамочка, у меня что-то спина отнимается и боли… не схватки ли это?

— Да рано ещё… только семь месяцев… Не знаю, доченька, вызывай скорую!

Скорая привезла Яну в родильный дом, и в ночь на второе число на свет появилась девочка — крохотная, черноглазая. Больше ничего Яна рассмотреть не успела. Ребёнок родился с очень низким весом, и его положили под постоянное наблюдение врачей в специальную камеру, в которой поддерживался нужный режим и температура.

На следующий день пришла врач и сказала, что ребёнок родился здоровым, хотя и недоношенным, но врачи надеются, что всё будет в порядке. Так Яна стала мамой.

Встречать её с малышкой пришёл Саид, который к тому времени обзавёлся коляской, купленной, правда, с рук, в чём ему помогла Марина Михайловна. Надо было видеть взволнованного отца, впервые увидевшего сотворённое им чудо, спокойно посапывающее на руках матери. Саид всматривался в личико с реденькими тёмными бровками, и по выражению его глаз нельзя было разобраться в обуревавших его чувствах. Когда на следующий день Марина Михайловна приехала утром к дочери помочь на первых порах с ребёнком, Саида не было дома. Яна не знала, за что схватиться и металась между плачущей крохой, закипающим на кухне чайником и приготовлением завтрака для мужа. Марина вымыла руки, погрела их над газом, и, счастливо улыбаясь, заворковала над малышкой:

— Да ты моя ласточка! Да какая же ты красавица! Бабушка тебя так любит. Куколка! Как тебя не любить — ты же наше счастье.

Ребёнок умолк, прислушиваясь к ласковому голосу. А Марина, запеленав внучку, взяла её на руки. До чего же она маленькая, её головка на ладони уместилась! На бабушкиной мягкой груди ребёнок успокоился и уснул.

—Как ночь прошла? — спросила Яну мать.

—Ой, мам, не спрашивай! Ничего я не умею: всё время боюсь за неё, тревожусь, всё смотрю, как она…

— Сейчас, доченька, памперсы появились, такое спасение! Разве, мы в своё время, знали, что это такое? Когда у меня Костик родился, тоже стоял январь, да такой холодный! Мы жили в крохотной комнатушке, никаких благоустроенных квартир тогда у нас не было. Печку топили постоянно, чтобы всегда была горячая вода для подмывания дитя да и вообще, чтобы ему было тепло. Купали ребёнка вместе с отцом, мы вообще всегда всё делали с ним вдвоём. А ведь Евгений работал. Это я была в декретном отпуске, правда, недолго, всего три месяца. Да… трудно мне было тогда — с непривычки-то! Костик почему-то всегда путал день с ночью: при солнце спал, а при луне глазищи таращил! А раз не спит, значит, будет мокрый без конца — бегай к нему каждый час! Поэтому я старалась его усыпить. Возьму на руки и хожу, качаю, а он — ни в какую. Хожу-хожу, ношу-ношу, уже и спина, и руки отваливаются, а ему — хоть бы хны! Женьку жалко было будить, ведь ему утром на работу, но когда я чувствовала, что вот-вот уроню сейчас парня, расталкивала отца… Он никогда не роптал.

— Знаешь, Яночка, первое время я смотрела на Костю, такого маленького, и думала с ужасом: «Это ведь теперь на всю жизнь!». Теперь и вспоминать-то смешно. Я, правда, быстро вошла в колею, приспособилась… А ты родилась, когда мы с Жекой уже получили благоустроенную квартиру. С тобой всё было гораздо легче.

—Да, мам, наш папа — такой замечательный! Как бы мне хотелось, чтобы мой муж был таким же! А Саид, вместо того, чтобы радоваться, уже высказал претензии, что ребёнок родился рано, как, мол, он объяснит это своим родителям? Что они подумают?..