Галина Шкавронская - Стремнина

Остановившись у отеля, водитель, которого звали Мухаммед, внёс их вещи в номер и условился, что на следующий день после завтрака будет ждать женщин на улице, они отправятся по торговым точкам. Спустя некоторое время, Надя позвала Марину Михайловну ужинать в ресторан при гостинице. Там было что-то типа самообслуживания. «Шведский стол! — восхитилась Марина. — Ешь, что хочешь и сколько хочешь! Обычное, вообще-то, азиатское гостеприимство». В больших жаровнях кипели постоянно подогреваемые на маленьких горелках кушанья, в воздухе царил аромат специй, которых, как оказалось, в Пакистане видимо-невидимо. Гарниром предлагался рис, тоже со специями. Кроме горячих мясных и рыбных блюд, стояли подносы с охлаждёнными нарезанными кусочками арбузов без корочки.

Марина положила себе по кусочку мяса от двух-трёх блюд, пару ложек риса на пробу и залила всё ложкой подливки. На столе лежали лепёшки, такие же Марина пробовала в доме зятя в прошлый приезд, салфетки бумажные, сахар, соль и перец. Было, как всегда, жарко на улице, но в ресторане работал кондиционер. Попробовав пищу национальной кухни, как правило, обжигающую рот, но вкусную и очень ароматную, Марина встала, прошла к арбузам и положила крупные дольки этой ягоды целой горой: невероятно хотелось пить. Затем подошёл официант, принёс и поставил на стол довольно большой фарфоровый чайник с чаем, заправленным молоком. «Пакистани чай!» — приветливо пояснил он. Марина знала ещё с прошлого приезда, что молоко здесь, как правило, ячье, эти животные преобладали в стране вместо привычных нам коров. Видимо это объяснялось иной растительной флорой. Молоко яков было очень жирным, напоминало сливки. А в сквашенном виде представляло густую дрожащую, подобно желе, смесь, напоминающую на вкус нашу сметану. К чаю было подано какое-то печенье, но есть его не хотелось, так как в этом несусветно жарком климате постоянно хотелось только пить. Чай Марина обожала, ведь она выросла в азиатской южной стране, и дома любила чай, заваренный по-казахски, крепкий со смягчающим горечь молоком. «Пакистани-чай», видимо, благодаря другому молоку, оказался бесподобно вкусным. И Марина попросила официанта налить ей его в термос, чтобы, если можно, отнести его в номер. Официант согласно кивнул и вскоре принёс заказанный термос.

— Шукрия! — благодарно улыбнулась ему Марина, что на урду означало «спасибо».

В номере они с Надей включили телевизор, и, хотя все передачи были на чужом языке, некоторое время созерцали экран, пока не провалились в сон.

На следующий день, наскоро позавтракав в ресторане глазуньей из пары яиц с лепёшкой, стандартной здесь пищей по утрам, Марина Михайловна с Надей спустились вниз. У отеля их ожидал Мухаммед, водитель такси, взявший над ними добровольное шефство. Из раскалённой сауны — только так можно было назвать то, что творилось на улице — женщины с наслаждением нырнули в прохладный салон машины, в которой на полную мощь работал кондиционер.

Согласно одному ему известному плану, Мухаммед доставил своих спутниц к первому торговцу-оптовику, довольно симпатичному мужчине средних лет в густой с проседью бороде, какие носят почти все здешние представители сильного пола. Демонстрируя отличный для иностранца русский язык, он представил покупательницам содержимое своих апартаментов. В каждом из небольших помещений был свой товар. В одном — детские трикотажные вещи из хлопка, в другом — мужские футболки, а по периметру третьей комнаты были расставлены вешала с норковыми шубами. К ним-то и устремилась в первую очередь Надежда. Марина Михайловна, у которой не было денег на покупку меховых изделий, вернулась к трикотажу, долго разглядывала товар, не решаясь остановиться на чем-либо. Вспомнила наставление своей спутницы: «Понравилось что-нибудь, хочешь это купить — рядись, сбивай цену! Здесь так принято. Как правило, владельцы товара уступят. Им надо его продать! А для нас это имеет большое значение, ведь при покупке оптом получим большую экономию».

Когда переговоры с владельцем лавки были завершены, Надя пояснила Марине Михайловне, что товар доставят в отель — таковы здешние правила. Расплатившись, женщины сели в машину — и Мухаммед повёз их к следующим продавцам. Изделия всюду были разными, не повторялись. В одной из лавок Марина приобрела прекрасные, из тончайшего батиста, мужские рубашки известной в Советском Союзе марки «Меркурий».

Незаметно подошло время обеда — и такси доставило их в небольшой ресторан, которых здесь, кстати, была тьма-тьмущая. Не спрашивая, что женщины предпочитают на обед, Мухаммед заказал две порции жареной курицы с картофелем фри, а себе — какую-то национальную еду и неизменные лепёшки. Пока ели, Надежда общалась с Мухаммедом таким тоном, как это обычно делает жена с мужем-«подкаблучником», и Марина невольно подумала, что «челночницы» вынуждены жить на два дома, проводя много времени в чужой стране, где преследуют не только коммерческие цели. Как сказал кто-то из философов: «утехи плоти им не чужды!..». Не жизнь, а калейдоскоп какой-то!

Еду оплатил их спутник. Марина Михайловна стала было настаивать, что и сама в состоянии рассчитаться, но Надя остановила её, пояснив, что «прикреплённые» водители, как правило, сами угощают здесь обедом своих подопечных. Это входит в условия бизнеса. «Не бери в голову! Так заведено», — просто сказала она.

Посетив еще одну лавку и заказав там партию одежды, женщины вернулись в гостиницу.

Марина Михайловна, будучи весь день в напряжении, откровенно говоря, устала и с удовольствием добралась до постели. Спать днём она не умела, поэтому просто лежала в прохладе, навеянной кондиционером, и вспоминала свой первый опыт шопинга в чужой стране. Её мучили сомнения — то ли она приобрела, пойдёт ли этот товар в Алма-Ате? Около шести часов вечера она поужинала в ресторане и теперь ожидала Саида. Рядом лежали пакеты с подарками для дочери и внучки.

…Саид появился вовремя, с приветливой улыбкой усадил её в свою «сузуки». Всю дорогу молчали, поскольку единственным языком общения был английский, но без словаря Марина могла произнести всего лишь несколько расхожих фраз. «По его виду не похоже, что в семье разлад, — думала она, искоса поглядывая на зятя. — Что-то я ничего не понимаю!..» При въезде в знакомый двор Саид коротко посигналил. Из дверей выбежала сияющая Яна с ребёнком на руках и кинулась к матери.

— Смотри, Зарочка, кто приехал! Бабуся твоя!..

Марина Михайловна с улыбкой протянула его заметно подросшей Зарочке пакет с игрушками. Та смотрела на «тётю» во все глаза, будто припоминая что-то, и вдруг засмеявшись, потянулась к ней свои ручонками. В бабушкиных глазах мгновенно вскипели слёзы:

— Ах, ты моя красавица!.. Забыла… забыла меня, внученька!

— Мамочка, что ты такое говоришь? Смотри, как она к тебе легко пошла!

В это время из дома величаво выплыла сватья, и, соблюдая принятый здесь этикет, подошла к гостье, слегка коснулась своей щекой щеки Марины. «Лицо у неё, словно из гипса, ничего не выражает! — с досадой подумала Марина Михайловна. — Впрочем, как всегда!»

— Мамочка, проходи, садись, где тебе будет удобнее. Сейчас поужинаем!

— Нет, родная, спасибо тебе, но я уже поужинала в отеле. Там ведь всё оплачено. Вы ешьте, пожалуйста, а я просто посижу рядом, полюбуюсь на вас!

Яна перевела её слова Саиду и его матери. Сватья сделала приглашающий жест — и все расселись по своим местам. Яна стала переводчицей.

— Я слышал, что вы приехали в Карачи по делам бизнеса, да?.. Это интересно и неожиданно для меня! — в интонации Саида звучали нотки уважения.

— Да, мы решили с мужем немного заняться шопингом. Для меня — это новое. Не знаю, получится ли. И, конечно, захотелось повидать вас всех — соскучилась очень!

— Да-да! У нас здесь есть очень хорошие товары: прекрасное постельное бельё из высококачественного хлопка, ткани, трикотаж… И всё по низким, в сравнении с вашими, ценам.

— Мамочка, ты останешься у нас ночевать, а завтра утром, по дороге на работу, Саид забросит тебя в твой отель, а вечером снова заберёт. Хорошо? Так и будем делать до твоего отъезда. Комната для тебя готова, не хочешь ли принять душ? А я пока перемою посуду. Потом приду к тебе с Зарочкой — и мы наговоримся вволю!..

— Может, тебе помочь, Яна?

— Нет, мама, даже не заикайся об этом! — понизив голос, сказала Яна. — Эта обязанность — только моя, иначе могут быть неприятности!

— Ну, тогда я приму душ, — улыбнулась Марина и направилась в отведенную ей комнату.

В доме и в комнате ничего не изменилось, как будто она только вчера их покинула. Шуршал под потолком вентилятор, и даже на столе всё лежало так, как будто Марина и не уезжала отсюда год назад. Когда, наконец, мать и дочь остались наедине, Марина спросила:

— Боже мой, дочка! Как ты нас напугала! Рассказывай, что стряслось? Внешне, вроде бы, всё, как всегда, общаетесь вы в спокойных тонах… Что вынудило тебя кричать SOS?

— Да. Я держусь из последних сил, мама. Спокойствие со стороны свекрови — это показуха! В присутствии Саида она всегда разыгрывает несчастную страдалицу. А на самом деле, она интриганка, каких ещё поискать! Спит и видит, как я разведусь с её сыном. Как только мой муж — за порог, так и начинается ад для меня. Я терплю из всех сил, стараюсь быть максимально вежливой, подчиняюсь всем её требованиям, не встреваю в устраиваемые ею скандалы, но этим я ещё больше её раздражаю, и она выискивает новые поводы для нападок.

Сколько раз она кричала, требуя, чтобы я отправлялась на все четыре стороны, заявляя при этом, что Зарка останется с отцом! Однажды она пригласила в гости ту дальнюю родственницу, которую она прочила когда-то Саиду в жёны. Та явилась, вся «занавешенная», не в парандже, правда, но так была прикрыта дупертой, что остались одни глаза! Свекровь не знала, куда её усадить, чем угостить, чуть ли не целовалась с ней. Я даже не предполагала, что она способна на такие нежности! Обычно лицо её бесстрастно. Временами она мне кажется мумией, а тут, смотрю, вся преобразилась, не узнать! Прямо-таки демонстрировала при мне свою любовь к этой девушке. Дескать, знай, кто ты и кто она! Ворковала весь день с ней о Саиде так, будто он до сих пор не женат! А однажды заявила вдруг, что хотела бы, чтобы её сын взял вторую жену. А коль мне это не по нраву — скатертью дорога! Мама, она меня постоянно шантажирует тем, что Зарочка это только их ребёнок!