Закрываю кабинет на ключ и спускаюсь вниз. Макс стоит возле кабины дежурного — лицо раскрасневшееся, куртка нараспашку, в руке теребит шапку, и видно невооруженным взглядом, что парнишка нервничает.

— Дарина! — восклицает Максим при виде меня, пытаясь прорваться через парапет.

— Куда? — дежурный высовывает голову в окошко.

— Пропусти, — командую, головой кивая на мальчика. — Сказала же, под мою ответственность.

— Дарина Александровна, вы же знаете…

— Ладно тебе, — машу рукой. — В первый раз, что ли. Говорю же, под мою ответственность. Сама лично его потом выведу.

Дежурный ворчит, но пропускает Макса, и тот с довольным видом летит ко мне навстречу.

— Дарина, — снова произносит паренек, но я молча разворачиваюсь и направляюсь к лестнице.

Слышу, как Максим громко сопит, чуть ли не наступая мне на пятки. Но снова заговорить не пытается, видимо, поняв, что выяснять отношения на людях я не собираюсь.

— Как нашел меня? — спрашиваю первой, когда захожу в кабинет и включаю свет.

— Пашка сказал вчера, где ты работаешь, — паренек останавливается возле входа и переминается с ноги на ногу. — Адрес в Интернете нашел, ну и пришел, — поникает к концу своей речи.

— Зачем? — прохожу к своему рабочему месту и опускаю свою пятую точку в кресло, пристально уставившись на паренька.

— Меня брат из дома выгнал, — выдает он и тяжело вздыхает.

— Что значит, выгнал? — хмурю брови. — Присаживайся и рассказывай.

Максим отодвигает стул, пристраивает свою шапку на стол и садится. Сопит, тяжело вздыхая, видимо, собираясь с мыслями.

Не верю, что Балабанов способен выгнать мальчика на улицу. Что-то тут не так, чувствую — Макс в очередной раз отличился умом и сообразительностью, вот Пашка и вспылил.

— Мы сегодня в райотдел с утра ездили, потом перед продавцом я извинялся, — мальчик смотрит на меня глазами побитой собаки. — Пашка орал, как ненормальный, но к концу отвесил подзатыльник и успокоился. А потом… — Максим запинается и снова опускает взгляд вниз.

— Так что потом? — интересуюсь после недолгой паузы, продолжая пристально на него смотреть.

— Классная позвонила и настучала, что вчера я прогулял два урока, — Максим замолкает, а через пару секунд выдает: — И про двойки мои тоже нажаловалась брату. И он теперь собирается меня сдать в интернат, — поднимает снова на меня взгляд. — Я сказал, что он не имеет права, а Пашка снова разорался. Ответил, раз я такой умный, то могу собирать свои вещи и идти на все четыре стороны. Вот я и пришел к тебе, а куда мне еще бежать?

Если честно, подобная логика и столь наивное поведение умиляет. Конечно, куда же еще можно пойти в подобной ситуации, как не ко мне?

И вот скажите на милость, зачем мне чужие проблемы? Со своими бы разобраться, а не лезть в незнакомую семью. Тем более нет никакого желания встречаться с Балабановым еще и на его территории.

Но в глубине души понимаю, что полезу. И не потому, что Паша дал мне денег и помог в трудную минуту. И даже не потому, что во мне просыпается материнский инстинкт при виде поникшего Макса. А потому…

— То есть вместо того, чтобы поговорить с братом по душам, ты просто смылся из дома и теперь пытаешься на меня переложить свои проблемы, надавив на жалость, так? — произношу довольно строго, отгоняя непрошенные мысли о том, почему же я все-таки готова помогать и Максу, и Балабанову.

А я ведь действительно готова. И даже понимаю, что так мне выпадает еще один шанс встретиться с Пашей вне рабочей обстановки. Не уверена, что он жаждет меня снова увидеть, но сама очень хочу хотя бы просто пообщаться. При том, что еще недавно ненавидела его всеми фибрами души.

Как-то неправильно он на меня влияет. Но сопротивляться какому-то необъяснимому притяжению к Балабанову не могу.

— Он тебя послушает, — тихо произносит мальчик, прерывая мои невеселые мысли.

— Сначала прогулы и двойки, потом воровство, — начинаю читать лекцию своим коронным командным тоном. — А потом колония и испорченная судьба. И прокурор виноват, и судья, и родители — все, кроме тебя самого. Так?

— Я больше не буду.

Смотрит на меня так жалобно, что желание ругать его пропадает. А вот Балабанова прибить хочется все сильнее — взрослый, а ведет себя, как маленький. Вот зачем давит на ребенка? Лучше бы поговорил с ним по душам, чем интернатом грозиться. В два раза старше, а не понимает обычной логики подростка.

Сколько я их уже повидала за свою недолгую карьеру. Тех, кто вот также начинал с прогулов и двоек, не был замечен педагогами и услышан родителями, а потом заканчивал в колонии, в компании таких же заброшенных и обиженных судьбой.

— И какую помощь ты от меня ждешь? — интересуюсь, так как пока не совсем понимаю, что от меня хочет Макс.

— Поговори с Пашкой, — теребит края куртки. — Он тебя послушает, и при тебе орать сильно не будет.

— М-мм, — выдаю, хватаясь рукой за голову. — Откуда ж ты взялся на мою голову, — смотрю на мальчика, а он в ответ не сводит глаз с меня. — Ладно, попробую провести беседу с Балабановым еще раз. Не уверена, что получится, но я постараюсь. А ты, — открываю верхний ящик стола и достаю оттуда Уголовный Кодекс. — Сидишь и изучаешь, пока я не закончу с делами. Буду проверять.

Макс улыбается, быстренько снимает куртку и берет в руки книжку. Открывает и начинает читать. Не знаю, насколько его хватит, и как внимательно он вчитывается в написанное, но уже радует, что молчит и не мешает работать.

А я беру телефон и набираю номер Балабанова. Может, и ехать никуда не придется, а мы все решим сейчас?

Но мои надежды тают, как снег на солнце, когда после второго гудка Пашка берет трубку и довольно эмоционально произносит:

— Привет. Что-то случилось?

— С чего ты взял? — в очередной раз за сегодняшний день удивляюсь мужской логике. — Просто так я позвонить не могу?

— Можешь, — уже спокойнее говорит мой собеседник на том конце провода. — Но не уверен, что ты будешь звонить просто так, чтобы узнать, как мои дела.

— Это еще почему?

И так всегда — мы только начинаем наше общение с Балабановым, а он меня уже раздражает. И чем дальше, тем сильнее. Своими дурацкими шутками, глупыми вопросами и непонятными логическими заключениями.

— Потому что я не помню, чтобы ты мне хоть раз просто так звонила, — вздыхает Паша. — Так что случилось?

— Макс у меня. — Нет никакого желания ходить вокруг да около, а то снова поругаемся.

Он будет задавать свои глупые вопросы, а я из принципа не стану на них откровенно отвечать.

— Твою мать, — орет Балабанов. — Скажи ему, пусть домой валит, срочно! А еще лучше трубку ему передай.

Мальчишка прекрасно слышит, как в динамике раздается голос его брата, но вместо того, чтобы испугаться, опускает ниже голову, закрывая ладошками уши, и начинает довольно громко шептать:

— Статья вторая — Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации. Задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

И за что мне такое наказание?

— Паша, не ори, ради Бога, — произношу в трубку, вставая с кресла и отходя к окну. — Не будет он сейчас с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься.

— Я ему голову оторву! — продолжает вопить прямо мне в ухо.

— Да что за день сегодня такой! — стону в ответ. — Ведешь себя еще хуже Макса. Значит так, — делаю паузу. — У тебя есть полтора часа, чтобы остыть. Мелкого привезу сама, там и поговорим. Если будешь и дальше кричать на него и пугать интернатом, посажу на пятнадцать суток за хулиганство, чтобы остыл окончательно. Я все понятно изложила?

— Понятно, — бурчит Балабанов. — Не ожидал от тебя такой подлости, Дарина Александровна. Как мальчишку отчитываешь, вместо того чтобы этому балбесу мозги вправить.

— Вправлю, не переживай. Но и ты не перегибай палку. Ладно, мне работать надо. Будь дома, чтобы я тебя не ждала, раз сами разобраться не можете.

— Хорошо, — все так же ворчит Паша.

— И успокойся наконец-то.

— Куда ж без твоих нравоучений, — ехидничает мой собеседник и первым отключается.

Усмехаюсь, так как другой реакции от Балабанова и не ожидала.

Макс все так же сидит с закрытыми ушами и шепчет под нос статьи Уголовного Кодекса. Повторно улыбаюсь и направляюсь к своему рабочему месту. У меня полтора часа, чтобы закончить с делами, а также решить, как реагировать на Пашкины выпады.

А в том, что он будет снова пугать мальчика интернатом, я даже не сомневаюсь.

* * *

— Как думаешь, снова будет орать? — интересуется Макс, когда мы подъезжаем к дому Пашки. — Или сдержится при тебе?

— Так ты решил на меня стрелки перевести, аферист малолетний?

Паркуюсь на свободном месте, глушу двигатель и поворачиваю голову назад, где сидит паренек.

— Ты вроде ему нравишься, — аккуратно произносит, глядя на меня.

— Чего? — округляю глаза.

— Ну, Пашка вчера сказал, что я его перед тобой опозорил, и ему стыдно, — продолжает на меня пялиться, как ни в чем не бывало.

— Это Балабанов сказал, что ему стыдно? Ха, — кривлюсь, так как поверить в подобное сложно. Нереально.

Но очень хочется.

— Честное слово, — Макс утвердительно кивает головой. — Так и сказал.